Даже не мог сам шлепнуть Карасюка!
Ко мне обратился, дешевка. Ему по плечу только баб резать, на
мужика руку поднять силы духа не хватает! Одно слово - мразота!
Я с удовольствием полюбовался на пунцово окрасившееся лицо
Грина. Давление ни к черту, видать. А вот его невзрачные серые
глаза то ли от волнения, то ли от злости поменяли цвет на
ярко-синий. Любопытный медицинский факт. Надо бы как-нибудь на
досуге почитать научно-популярную литературу на этот счет.
- Лажу гонишь, Монах! - по-глупому не сдержался Грин, дико
сверкая своими хамелеоновскими глазками. - Двойку я лично
кончил, да и ты бы, падла, уже не базарил, если б я не
промахнулся!
- Так это ты, козлина, мне финскую куртку попортил? - прервав
шмон, Цыпа хотел припечатать Грина своим кулаком-кувалдой, но я
удержал его взглядом.
- Ладушки! Но любопытно: я-то где тебе солнце заслонил? Не вижу
логики, браток!
- Куда уж тебе! - скривил губы Грин. - Ты лишь по мокрому ходить
известный спец! И "чайник" у тебя только в этом направлении
варит.
- Это мы еще поглядим! - я даже чуток оскорбился. - Можешь и не
отвечать. Я уже просек суть. Ты запаниковал, что мы с Баграмяном
можем встретиться и без пальбы найти общий язык! И план твой
втихую слинять с камешками за рубеж махом крякнет. Верняк?
То-то!
Цыпа закончил обыск квартиры, но изумруды или валюту не нашел.
Тоненькую пачку долларов в бумажнике, ясно, в расчет не беру.
- Вот. "Волына" в куртке на вешалке была, - соратник положил
передо мной на стол "Макаров".
Выщелкнув обойму, я обнаружил то, что и ожидал, - в ней
оставалось лишь три патрона. Невезучий какой-то пистолетишка -
два человека стреляли из него в мою скромную ооособу - и все в
"молоко". Импортную куртку Цыпы и свой подбритый висок не
считаю. Мелочевка! Ладно. Не пропадать же добру! Глядишь,
когда-то и пригодится. Может, "Макар" и невезучий, а просто
хорошо ко мне относится. Взглянув на тупорылый вороненый
пистолет уже новыми глазами, я сунул его в задний карман брюк,
признавая тем за своего.
- Колись, Грин, куда "слезы гор" загасил! - вернулся я к главной
теме. - Там, где вскоре окажешься, они тебе уже не понадобятся.
В тех заоблачных местах совсем иные ценности... Не будь
упрямцем! Все одно ведь в оконцовке скажешь!
- А какой объем? - спросил любознательный Цыпа у Тенгиза. - Если
маленький, он мог в "очко" спрятать.
- Нет, - поморщился Тенгиз, - даже опытная шлюха не смогла бы.
Целый замшевый мешочек. Сто восемьдесят девять ограненных
изумрудов...
- Что надумал, Грин? - я сунул ему в рот сигарету и дал
прикурить от зажигалки. - Стань напоследок честным - верни
чужое. Тебе это зачтется. Мною, по крайней мере. Уйдешь легко и
без боли.
- Не покатит! - отрицательно мотнул головой лагерный приятель. -
Согласен отдать только лично господину Баграмяну. Взамен на
гарантии моей жизни.
- Не будь наивным! - попытался я немного его отрезвить. - Кто же
тебе Карасюка простит, глупый? Про покушение на меня даже не
упоминаю. Я-то лично совсем не злопамятный! Как и все истинные
интеллигенты. Тем более в третьем поколении!
- Да кто он такой, чтоб за него предъявлять?! - затараторил,
распалясь, Грин. - Карасюк не из наших был! Не блатной! Ни разу
даже не сидел! Завхозишко с литературным бзиком - в "Вечерке"
всем журналистам жопу лизал, чтоб хоть иногда печатали его
глупую муть! Шизофреник по жизни!
- Ты еще про его жену из скромности запамятовал, - усмехнулся я.
Странно все же - до чего некоторые люди за жизнь держатся! А
ведь на том свете наверняка интересней и лучше. По крайней мере,
хочется так думать.
- А о Тамарке и говорить нечего! - заявил Грин. - Сучка по
жизни! Со всеми подряд спала. Потому и детей не было! Димка
больше у себя в академии находился, чем дома. Подвал для него
милее стал, чем трехкомнатная квартира! Гадом буду!
- Не обольщайся - уже давно им стал! - заметил я, поднимаясь из
кресла. - Надоел ты мне, браток. Тенгиз, пойдем на кухню кофейку
попьем. А с клиентом Цыпа пусть беседует. Ему в кайф базар по
душам.
- Нет, я останусь, - буркнул племянник шефа контрабандистов:
похоже, он опасался, что Цыпа может и утаить полученную
информацию.
Я давно уж зафиксировал сей знаменательный факт: южане делятся
на две диаметрально противополоджные категории. Одни доверчивы и
беспечны до натуральной дурости, а другие подозрительны и
осторожны до полного неприличия.
- Ладушки! Желаю хорошо повеселиться! - я ушел на кухню и
прикрыл за собою дверь.
Кухня была довольно просторной и ухоженной. Даже ковром
аккуратно застелена. Успокаивающих зеленых тонов. Старательно
берег, оказывается, Грин свои нервы. Ну, сейчас они ему весьма
понадобятся. Все до последней клетки. И то навряд ли он долго
сможет выдержать Цыпино собеседование.
Я отыскал в настенном шкафчике банку растворимого боливийского
кофе и поставил турку с водой на зажженную газовую плиту. Чтоб
не возиться с перчатками, намотал на руку кухонное полотенце. А
если совсем уж честно - просто перчатки в бардачке "мерса"
забыл. Ну, и ничего особеного. Не окажись вдруг полотенца,
воспользовался бы носовым платком. Он-то всегда при мне. Так
что, по-любому, свои отпечатки я бы ментам в подарок не оставил.
- Евген! - призывно донесся из гостиной ликующий голос Цыпы.
В комнате царило оживление. По довольной морде соратника я
понял, что его старания дали позитивный результат.
- Глянь, Евген! - Цыпа торжествующе указал на лужицу перед
креслом Грина.
- Ну и что? - поморщился я. - Саданул в печень - его и стошнило.
И чему тут радоваться?
- Ты внимательно глянь! Изумрудами блюет, козел!
И верно. Около дюжины зеленых камешков, каждый величиной с
добрую горошину, бесхозяйственно валялись на запачканном ковре.
Он тоже был густо-травяного цвета, поэтому я не сразу и заметил
их. Тенгиз, брезгливо морща свой благородный греческий нос,
собрал изумруды и удалился в ванную комнату. Отмывать добычу,
наверное.
- Цыпа, найди какой-нибудь тазик, а я сейчас другу нашему
ситному знатное питье сварганю. Махом вывернет наизнанку!
На кухне вылил кипяток из турки в двухлитровую эмалированную
кастрюлю, добавил молока из холодильника и вбухал туда всю банку
кофе. Подумав, плеснул в кастрюлю еще добрую порцию огуречного
рассола. Пробовать образовавшуюся гремучую смесь на вкус не
стал. И так ясно - голимый яд получился.
Уговаривать Грина пить это пойло не пришлось. После Цыпиных
процедур он потерял желание и способность сопротивляться. Слабак
оказался. Я на его месте еще бы пяток минут покочевряжился для
приличия, чтоб перед смертью не потерять уважения к самому себе.
Как я и предполагал, после моей кастрюли Грина буквально
вывернуло наизнанку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22