Мировой литературы, между прочим!
- Может, тебе голову просто сломать? - равнодушно поинтересовался Иван Васильевич, вставая в боксерскую стойку. - Это я разом! Кто тебя послал? Кац, да?
- Очень неверно мыслите, уважаемый! - сообщил я собеседнику, на всякий пожарный сунув правую руку под мышку к верному десятизаряд-ному "братишке". Нарываетесь на неприятность, кажись? Или как?
Иван Васильевич явно просек ситуацию и опустился в кресло, глядя на меня открыто-прямым небоязливым взглядом:
- И что дальше? Вам заказали меня убить?
- Зачем так грубо? - удивился я, но все же вынул из кобуры вороненого "братишку". - Давай поговорим серьезно, уважаемый. Напоследок хотя бы! Категорических возражений не имеется, надеюсь?
- Под пистолетом возражать бесполезно, правильно? - довольно-таки спокойным голосом спросил Иван Васильевич, откидываясь на спинку кресла. - А я так и знал, что Кац не остановится на мордобое!
- В смысле? - уточнил я, чуток даже заинтригованный. - Избили вас по его приказу?
- Естественно! - в голосе Ивана Васильевича слышалась неприкрытая ярость. - Будто вы сами не знаете!
- А кто такой Кац, позвольте между делом полюбопытствовать? - состроил я вполне невинные глазки и для создания между нами более доверительно-товарищеской обстановки устроился в соседнем кресле, спокойно засовывая шпалер обратно в кобуру.
- Ну вы и наглец! - то ли сильно восхитился, то ли очень возмутился мой черномазенький собеседник, благоразумно не предпринимая новой попытки принять воинственную боксерскую стойку. В его жизни она стала бы последней - при повторении позы агрессии я, в натуре, не сдержался бы.
- Все же вы грубы до безобразия! - в который уж раз вынужден был слегка попенять я хозяину квартиры на излишнюю категоричность в суждениях. - Мы видимся впервые, а вы не устаете оскорблять меня на каждом шагу. Неинтеллигентно это, недостойно дальнего родственника русского классика!
Собеседник, кажется, был явно поражен моим беспримерным нахальством, так как заткнулся на несколько секунд, не просекая, по ходу, шуткую я или базарю на полном серьезе.
Чуток полюбовавшись на забавно вытаращенные заплывшие глазки "африканского Тургенева", я неторопливо закурил и благодушно продолжил:
- Расслабьтесь, уважаемый. Наверно, читаете исключительно только детективы, вот и нервный такой. А в наше психованное время надо на досуге почитывать спокойно-теплые произведения. "Записки охотника", к примеру.
- Что вам, в конце концов, от меня надо? - охрипшим голосом устало спросил Иван Васильевич, отводя взгляд. Пришел к выводу небось, что я либо типичный беглец из дурдома, либо законченный садист с вурдалачьими наклонностями. Ничего он, козел, в таком случае не смыслит в нормальных деловых людях - приходится с прискорбием констатировать.
- Ни черта мне уже от вас, господин Дягилев, не нужно, - сообщил я. Просто хотел заиметь в собственность один из торговых павильонов, но раз вы категорически против, то настаивать благородно не буду. Кстати, ежели разобраться, мне как-то больше по душе Уралмашевский рынок. Только сейчас это понял. Так как время мое нынче страшно дорого, то вынужден уже откланяться. Не возражаете, надеюсь?
Хозяин квартиры, явно не веря, что я вот так просто покину его фатеру, неуверенно поднялся из кресла и сделал шаг в сторону прихожей, желая показать мне дорогу к выходу, видать. Полный кретин, хоть и на писателя сильно смахивает.
- Секундочку, Иван Васильевич! - заявил я, не спеша расставаться с мягким насиженным местом. - У меня с раннего детства имеется в наличии немножко скверная привычка - люблю расставлять все точки над "i". Любопытен я не в меру, признаться. Раз вы сами упомянули некоего Каца, то уж будьте любезны объяснить, что это за зверь такой?
- С определением директора Шарташского рынка вы в точку попали! - сухо заметил тургеневский дубликат, подозрительно покосившись на мой левый локоть, неплотно прилегавший к телу. - Это он наглядно доказал, подослав ко мне какое-то хулиганье! Но я не из пугливых, учтите! И если мне удастся после милого общения с вами остаться в живых, то я уже через неделю выведу Каца на чистую воду с его махинациями и злостными злоупотреблениями служебным положением в своекорыстных целях! Почти десять торговцев согласились подписать заявление о его наглых вымогательствах, так ему и передайте!
- Ладушки, передам! - легко согласился я, даже сквозь фиолетовый "грим" заметив, как сильно побледнело лицо этого донкихотствующего борца с "ветряными мельницами" местной коррупции. - Если, понятно, когда-нибудь случайно приведется встретить данного кадра...
С удовлетворением убедившись, что после моих последних слов фэйс Ивана Васильевича облегченно разгладился, потеряв бдительную настороженность, я уже собрался было закончить дело обычным кардинально-фатальным способом, но тут мой взгляд натолкнулся ненароком на фотографию в симпатичной деревянно-декоративной рамке, стоявшую на тумбочке между креслами. С глянцевого листочка на меня улыбчиво смотрел вихрастый пяти-семилетний мальчуган в матроске. Точно такой синий костюмчик был и у меня в нежном детсадовском возрасте. В натуре, я точно помню.
- Кто это? - заинтересовался я.
- Мой сынишка Женька, - нехотя ответил папаша и решительно отвернул от меня фотографическое изображение, словно я простым взглядом мог нанести его родному чаду какой-то невосполнимый вред.
- И мамаша у него имеется? Ваша жена то бишь?
- Имеется. Но она чистой сучкой оказалась, ценящей в жизни лишь материальные блага. Уже второй месяц с Кацем живет, коли вы и вправду не знаете!
- Ага! - моментально просек я истинные мотивы рыночной баталии. Оказывается, предо мной не главный герой Сервантеса, а персонаж из "Маскарада" Лермонтова. Арбенин, имею в виду.
- Ладушки, мне пора. Счастливо оставаться! - Тренированным рывком я выбросил личное тело из уютных объятий кресла и направился к выходу, хлопнув панибратски между делом господина Дягилева по плечу. Конечно, бугай он здоровенный, но я его совсем не опасался. В случае физического единоборства ему со мной явно не совладать - когда он давеча поднимался с кресла, то сильно морщился от боли. Весьма качественно у него, видать, внутренние органы отбиты. А возможно, и ребра сломаны.
- Кстати, простите, что слегка попугал вас имитацией пистолета. Это всего лишь корейская игрушка, - сообщил я, уже взявшись за ручку двери. - Меня ведь "Сникерсом" не корми, дай только немножко поиграть да позабавиться. За чужой счет, разумеется.
- Можно поближе взглянуть? - требовательно протянул ко мне лапу Иван Васильевич.
- Нет, уважаемый, - отрицательно покачал я головой. - Стыдно признаться, но эгоизм не чужд мне с детства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
- Может, тебе голову просто сломать? - равнодушно поинтересовался Иван Васильевич, вставая в боксерскую стойку. - Это я разом! Кто тебя послал? Кац, да?
- Очень неверно мыслите, уважаемый! - сообщил я собеседнику, на всякий пожарный сунув правую руку под мышку к верному десятизаряд-ному "братишке". Нарываетесь на неприятность, кажись? Или как?
Иван Васильевич явно просек ситуацию и опустился в кресло, глядя на меня открыто-прямым небоязливым взглядом:
- И что дальше? Вам заказали меня убить?
- Зачем так грубо? - удивился я, но все же вынул из кобуры вороненого "братишку". - Давай поговорим серьезно, уважаемый. Напоследок хотя бы! Категорических возражений не имеется, надеюсь?
- Под пистолетом возражать бесполезно, правильно? - довольно-таки спокойным голосом спросил Иван Васильевич, откидываясь на спинку кресла. - А я так и знал, что Кац не остановится на мордобое!
- В смысле? - уточнил я, чуток даже заинтригованный. - Избили вас по его приказу?
- Естественно! - в голосе Ивана Васильевича слышалась неприкрытая ярость. - Будто вы сами не знаете!
- А кто такой Кац, позвольте между делом полюбопытствовать? - состроил я вполне невинные глазки и для создания между нами более доверительно-товарищеской обстановки устроился в соседнем кресле, спокойно засовывая шпалер обратно в кобуру.
- Ну вы и наглец! - то ли сильно восхитился, то ли очень возмутился мой черномазенький собеседник, благоразумно не предпринимая новой попытки принять воинственную боксерскую стойку. В его жизни она стала бы последней - при повторении позы агрессии я, в натуре, не сдержался бы.
- Все же вы грубы до безобразия! - в который уж раз вынужден был слегка попенять я хозяину квартиры на излишнюю категоричность в суждениях. - Мы видимся впервые, а вы не устаете оскорблять меня на каждом шагу. Неинтеллигентно это, недостойно дальнего родственника русского классика!
Собеседник, кажется, был явно поражен моим беспримерным нахальством, так как заткнулся на несколько секунд, не просекая, по ходу, шуткую я или базарю на полном серьезе.
Чуток полюбовавшись на забавно вытаращенные заплывшие глазки "африканского Тургенева", я неторопливо закурил и благодушно продолжил:
- Расслабьтесь, уважаемый. Наверно, читаете исключительно только детективы, вот и нервный такой. А в наше психованное время надо на досуге почитывать спокойно-теплые произведения. "Записки охотника", к примеру.
- Что вам, в конце концов, от меня надо? - охрипшим голосом устало спросил Иван Васильевич, отводя взгляд. Пришел к выводу небось, что я либо типичный беглец из дурдома, либо законченный садист с вурдалачьими наклонностями. Ничего он, козел, в таком случае не смыслит в нормальных деловых людях - приходится с прискорбием констатировать.
- Ни черта мне уже от вас, господин Дягилев, не нужно, - сообщил я. Просто хотел заиметь в собственность один из торговых павильонов, но раз вы категорически против, то настаивать благородно не буду. Кстати, ежели разобраться, мне как-то больше по душе Уралмашевский рынок. Только сейчас это понял. Так как время мое нынче страшно дорого, то вынужден уже откланяться. Не возражаете, надеюсь?
Хозяин квартиры, явно не веря, что я вот так просто покину его фатеру, неуверенно поднялся из кресла и сделал шаг в сторону прихожей, желая показать мне дорогу к выходу, видать. Полный кретин, хоть и на писателя сильно смахивает.
- Секундочку, Иван Васильевич! - заявил я, не спеша расставаться с мягким насиженным местом. - У меня с раннего детства имеется в наличии немножко скверная привычка - люблю расставлять все точки над "i". Любопытен я не в меру, признаться. Раз вы сами упомянули некоего Каца, то уж будьте любезны объяснить, что это за зверь такой?
- С определением директора Шарташского рынка вы в точку попали! - сухо заметил тургеневский дубликат, подозрительно покосившись на мой левый локоть, неплотно прилегавший к телу. - Это он наглядно доказал, подослав ко мне какое-то хулиганье! Но я не из пугливых, учтите! И если мне удастся после милого общения с вами остаться в живых, то я уже через неделю выведу Каца на чистую воду с его махинациями и злостными злоупотреблениями служебным положением в своекорыстных целях! Почти десять торговцев согласились подписать заявление о его наглых вымогательствах, так ему и передайте!
- Ладушки, передам! - легко согласился я, даже сквозь фиолетовый "грим" заметив, как сильно побледнело лицо этого донкихотствующего борца с "ветряными мельницами" местной коррупции. - Если, понятно, когда-нибудь случайно приведется встретить данного кадра...
С удовлетворением убедившись, что после моих последних слов фэйс Ивана Васильевича облегченно разгладился, потеряв бдительную настороженность, я уже собрался было закончить дело обычным кардинально-фатальным способом, но тут мой взгляд натолкнулся ненароком на фотографию в симпатичной деревянно-декоративной рамке, стоявшую на тумбочке между креслами. С глянцевого листочка на меня улыбчиво смотрел вихрастый пяти-семилетний мальчуган в матроске. Точно такой синий костюмчик был и у меня в нежном детсадовском возрасте. В натуре, я точно помню.
- Кто это? - заинтересовался я.
- Мой сынишка Женька, - нехотя ответил папаша и решительно отвернул от меня фотографическое изображение, словно я простым взглядом мог нанести его родному чаду какой-то невосполнимый вред.
- И мамаша у него имеется? Ваша жена то бишь?
- Имеется. Но она чистой сучкой оказалась, ценящей в жизни лишь материальные блага. Уже второй месяц с Кацем живет, коли вы и вправду не знаете!
- Ага! - моментально просек я истинные мотивы рыночной баталии. Оказывается, предо мной не главный герой Сервантеса, а персонаж из "Маскарада" Лермонтова. Арбенин, имею в виду.
- Ладушки, мне пора. Счастливо оставаться! - Тренированным рывком я выбросил личное тело из уютных объятий кресла и направился к выходу, хлопнув панибратски между делом господина Дягилева по плечу. Конечно, бугай он здоровенный, но я его совсем не опасался. В случае физического единоборства ему со мной явно не совладать - когда он давеча поднимался с кресла, то сильно морщился от боли. Весьма качественно у него, видать, внутренние органы отбиты. А возможно, и ребра сломаны.
- Кстати, простите, что слегка попугал вас имитацией пистолета. Это всего лишь корейская игрушка, - сообщил я, уже взявшись за ручку двери. - Меня ведь "Сникерсом" не корми, дай только немножко поиграть да позабавиться. За чужой счет, разумеется.
- Можно поближе взглянуть? - требовательно протянул ко мне лапу Иван Васильевич.
- Нет, уважаемый, - отрицательно покачал я головой. - Стыдно признаться, но эгоизм не чужд мне с детства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45