Во время путешествия у Серены первый раз пришли критические дни. Ей было так стыдно, что она стеснялась рассказать родителям, но в открытом море неоткуда было ждать помощи. Они встали на якорь у Родоса, и, пока родители ныряли на рифах, а Эрик с Сереной якобы брали уроки серфинга, брат сплавал на берег, угнал машину и купил ей прокладки. Он сложил их в пакет, привязал к голове и вернулся на яхту героем.
Серена выбросила испорченное белье за борт. Быть может, оно до сих пор плещется у рифа.
Эрик поступил в Браун и уехал. Серена не видела его с лета, когда они вместе были во Франции. Но там они были слишком заняты собственными романами и поклонниками, чтобы как следует наговориться.
Серена сняла трубку и набрала телефон съемной квартиры, где жил Эрик. Раздались бесконечные гудки, затем включился автоответчик.
«Если вы хотите оставить сообщение для Диллона, нажмите один. Если для Тима, нажмите два. Если для Дрю, нажмите три. Если для Эрика, нажмите четыре».
Серена нажала четыре и задумалась.
- ...Привет... это Серена. Прости, что долго не звонила. Но и сам мог бы позвонить, дурында. Меня упекли в Риджфилд, скука смертная, я только-только вернулась в город. Сегодня первый день ходила в школу. Все так странно. Полный отстой. Все так... все так... не знаю, как сказать. Все очень странно... Ладно, просто позвони мне. Скучаю по тебе, задница. Пришлю тебе посылку, как только смогу. Люблю. Целую.
Жизнь хрупка и нелепа
- Хватит строить из себя черт-те что, - сказала Дженни Хамфри своему брату. Они сидели за кухонным столом в своей большой квартире на Вест-Энд авеню - десятый этаж, четыре спальни. Дом был старинным и великолепным, четырехметровые потолки, огромные окна на солнечную сторону, глубокие стенные шкафы, гигантские ванны на чугунных ногах - но его не ремонтировали с самых сороковых годов. Стены потрескались, обои вспучились, деревянные полы истерлись и потемнели. По углам и вдоль плинтуса собирались огромные кучи пыли и покрывали пол подобно мху. Время от времени Дженни и мистер Хамфри вызывали службу уборки, чтобы привести дом в божеский вид. Маркс, громадный кот, методично истреблял тараканов. Но, в общем, и целом квартира походила на уютный заброшенный чердак. Попадая в такое место, ждешь, что вот-вот наткнешься на всеми забытые сокровища: пожелтевшие фотографии, старые ботинки, кость от рождественского обеда.
Дженни ела половинку грейпфрута, запивая мятным чаем. Она села на диету с весны, как толь¬ко у нее начались критические дни. Но диета не помогала: ее грудь росла как на дрожжах. Дэн бес¬покоился, что сестра заморит себя голодом, но Дженни была живой и веселой, как никогда. Дэн только разводил руками, не подозревая, что каж¬дое утро по пути в школу Дженни покупала на Бродвее аппетитную булочку с маслом и шоколад¬ной крошкой.
Не лучший способ уменьшить объем груди.
Дэн уплетал второй шоколадный пончик, запивая его растворимым кофе с молоком и четырьмя ложками сахара. Он не мог жить без сахара и кофеина - потому-то его руки и тряслись. Дэн не следил за здоровьем. Ему нравилось думать, что он живет на грани риска.
За завтраком Дэн перечитывал сценарий фильма Ванессы - того, в котором ему была отведена главная роль. Он произносил про себя, будто мантру, одну и ту же строку: «Жизнь хрупка и нелепа».
- Ну давай, скажи, что тебе нет дела до Серены Ван дер Вудсен, - подначивала Дженни.
Она положила в рот дольку грейпфрута и принялась ее обсасывать. Потом сунула палец в рот, извлекла белую пупырчатую кожуру и положила ее на тарелку.
- Ты бы видел ее, - продолжила она. - Офигительная. И так изменилась. Тряпки прежние, а лицо новое. Выглядит старше, но не старее, а как Кейт Мосс или другая модель, которая будто везде побывала и все попробовала, и грязь к ней не прилипла. Будто она... ну, многоопытная, что ли.
Дженни ждала ответа, но брат сидел, уставившись в чашку.
«Жизнь хрупка и нелепа».
- Ты что, даже не хочешь ее увидеть? - спросила Дженни.
Дэн подумал о том, что Чак Басс говорил про Серену. Ему не хотелось верить его словам, но раз даже Дженни назвала Серену многоопытной, возможно, Чак был и прав, и Серена действительно шлюха из шлюх, торгует наркотиками и награждает партнеров венерическими болезнями.
Дэн пожал плечами и указал на горку кожуры на тарелке Дженни:
- Какая мерзость. Почему ты не ешь пончики, как все нормальные люди?
- Чем плох грейпфрут? - сказала Дженни. - Очень освежает.
- Но ешь ты его омерзительно, - сказал Дэн. Он запихнул в рот остатки пончика и облизал шоколад с пальцев, чтобы ни капли не упало на сценарий.
- Не нравится - не смотри, - огрызнулась Дженни. - И вообще, ты не ответил на мой вопрос.
Дэн встряхнулся:
- Какой вопрос?
Дженни облокотилась на стол и наклонилась вперед:
- Серена Ван дер Вудсен. Я-то знаю, что ты мечтаешь ее увидеть.
Дэн пожал плечами и перевел взгляд на сценарий:
- Да мне плевать.
- Ну конечно, - сказала Дженни, закатывая глаза. - Ладно, через неделю в пятницу намечается грандиозная вечеринка в защиту сапсанов Центрального парка. Вот уж не знала, что в Центральном парке есть соколы. В общем, за вечеринку отвечает Блэр Уолдорф, а Блэр и Серена - лучшие подруги, так что Серена там точно будет.
Дэн уткнулся в сценарий, как будто ему не было дела до слов сестры. А Дженни продолжала говорить, как будто ей не было дела до молчания брата.
- Короче, нам осталось только заполучить приглашение на бал, - сказала Дженни. Она взяла бумажное полотенце, смяла его в комок и запустила в голову брата. - Дэн, прошу тебя, - заискивающе сказала она. - Нам надо пойти.
Дэн отложил сценарий и взглянул на сестру, серьезно и печально.
- Дженни, я не хочу, - сказал он. - В пятницу я пойду к Дэку играть в приставку, а потом поеду в Бруклин с Ванессой и компанией. Как всегда.
Дженни пнула ножку стула, как маленькая.
- Почему, Дэн? Почему же ты не хочешь пойти?
Дэн покачал головой, горько усмехаясь:
- Потому, что нас не позвали. И не позовут. Забудь, Джен. Мне очень жаль, но ничего не поправить. Мы не такие, как они, и ты это знаешь. Блэр Уолдорф, Серена Ван дер Вудсен и все их друзья принадлежат к иному миру.
- Почему же ты все время хнычешь? Я с ума схожу, - сказала Дженни, закатывая глаза.
Она встала, швырнула тарелки в раковину и принялась яростно работать губкой. Затем резко развернулась и уперла руки в бока. На ней была розовая фланелевая рубашка, темные кудри торчали во все стороны - накануне она легла спать с мокрой головой. Она выглядела как миниатюрная домохозяйка - с грудью на десять размеров больше, чем все тело.
- Плевала я на тебя. Я иду на вечеринку, - заявила она.
- На какую вечеринку? - В дверях кухни появился мистер Хамфри.
На конкурсе отцов, позорящих детей, Руфус Хамфри завоевал бы первый приз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Серена выбросила испорченное белье за борт. Быть может, оно до сих пор плещется у рифа.
Эрик поступил в Браун и уехал. Серена не видела его с лета, когда они вместе были во Франции. Но там они были слишком заняты собственными романами и поклонниками, чтобы как следует наговориться.
Серена сняла трубку и набрала телефон съемной квартиры, где жил Эрик. Раздались бесконечные гудки, затем включился автоответчик.
«Если вы хотите оставить сообщение для Диллона, нажмите один. Если для Тима, нажмите два. Если для Дрю, нажмите три. Если для Эрика, нажмите четыре».
Серена нажала четыре и задумалась.
- ...Привет... это Серена. Прости, что долго не звонила. Но и сам мог бы позвонить, дурында. Меня упекли в Риджфилд, скука смертная, я только-только вернулась в город. Сегодня первый день ходила в школу. Все так странно. Полный отстой. Все так... все так... не знаю, как сказать. Все очень странно... Ладно, просто позвони мне. Скучаю по тебе, задница. Пришлю тебе посылку, как только смогу. Люблю. Целую.
Жизнь хрупка и нелепа
- Хватит строить из себя черт-те что, - сказала Дженни Хамфри своему брату. Они сидели за кухонным столом в своей большой квартире на Вест-Энд авеню - десятый этаж, четыре спальни. Дом был старинным и великолепным, четырехметровые потолки, огромные окна на солнечную сторону, глубокие стенные шкафы, гигантские ванны на чугунных ногах - но его не ремонтировали с самых сороковых годов. Стены потрескались, обои вспучились, деревянные полы истерлись и потемнели. По углам и вдоль плинтуса собирались огромные кучи пыли и покрывали пол подобно мху. Время от времени Дженни и мистер Хамфри вызывали службу уборки, чтобы привести дом в божеский вид. Маркс, громадный кот, методично истреблял тараканов. Но, в общем, и целом квартира походила на уютный заброшенный чердак. Попадая в такое место, ждешь, что вот-вот наткнешься на всеми забытые сокровища: пожелтевшие фотографии, старые ботинки, кость от рождественского обеда.
Дженни ела половинку грейпфрута, запивая мятным чаем. Она села на диету с весны, как толь¬ко у нее начались критические дни. Но диета не помогала: ее грудь росла как на дрожжах. Дэн бес¬покоился, что сестра заморит себя голодом, но Дженни была живой и веселой, как никогда. Дэн только разводил руками, не подозревая, что каж¬дое утро по пути в школу Дженни покупала на Бродвее аппетитную булочку с маслом и шоколад¬ной крошкой.
Не лучший способ уменьшить объем груди.
Дэн уплетал второй шоколадный пончик, запивая его растворимым кофе с молоком и четырьмя ложками сахара. Он не мог жить без сахара и кофеина - потому-то его руки и тряслись. Дэн не следил за здоровьем. Ему нравилось думать, что он живет на грани риска.
За завтраком Дэн перечитывал сценарий фильма Ванессы - того, в котором ему была отведена главная роль. Он произносил про себя, будто мантру, одну и ту же строку: «Жизнь хрупка и нелепа».
- Ну давай, скажи, что тебе нет дела до Серены Ван дер Вудсен, - подначивала Дженни.
Она положила в рот дольку грейпфрута и принялась ее обсасывать. Потом сунула палец в рот, извлекла белую пупырчатую кожуру и положила ее на тарелку.
- Ты бы видел ее, - продолжила она. - Офигительная. И так изменилась. Тряпки прежние, а лицо новое. Выглядит старше, но не старее, а как Кейт Мосс или другая модель, которая будто везде побывала и все попробовала, и грязь к ней не прилипла. Будто она... ну, многоопытная, что ли.
Дженни ждала ответа, но брат сидел, уставившись в чашку.
«Жизнь хрупка и нелепа».
- Ты что, даже не хочешь ее увидеть? - спросила Дженни.
Дэн подумал о том, что Чак Басс говорил про Серену. Ему не хотелось верить его словам, но раз даже Дженни назвала Серену многоопытной, возможно, Чак был и прав, и Серена действительно шлюха из шлюх, торгует наркотиками и награждает партнеров венерическими болезнями.
Дэн пожал плечами и указал на горку кожуры на тарелке Дженни:
- Какая мерзость. Почему ты не ешь пончики, как все нормальные люди?
- Чем плох грейпфрут? - сказала Дженни. - Очень освежает.
- Но ешь ты его омерзительно, - сказал Дэн. Он запихнул в рот остатки пончика и облизал шоколад с пальцев, чтобы ни капли не упало на сценарий.
- Не нравится - не смотри, - огрызнулась Дженни. - И вообще, ты не ответил на мой вопрос.
Дэн встряхнулся:
- Какой вопрос?
Дженни облокотилась на стол и наклонилась вперед:
- Серена Ван дер Вудсен. Я-то знаю, что ты мечтаешь ее увидеть.
Дэн пожал плечами и перевел взгляд на сценарий:
- Да мне плевать.
- Ну конечно, - сказала Дженни, закатывая глаза. - Ладно, через неделю в пятницу намечается грандиозная вечеринка в защиту сапсанов Центрального парка. Вот уж не знала, что в Центральном парке есть соколы. В общем, за вечеринку отвечает Блэр Уолдорф, а Блэр и Серена - лучшие подруги, так что Серена там точно будет.
Дэн уткнулся в сценарий, как будто ему не было дела до слов сестры. А Дженни продолжала говорить, как будто ей не было дела до молчания брата.
- Короче, нам осталось только заполучить приглашение на бал, - сказала Дженни. Она взяла бумажное полотенце, смяла его в комок и запустила в голову брата. - Дэн, прошу тебя, - заискивающе сказала она. - Нам надо пойти.
Дэн отложил сценарий и взглянул на сестру, серьезно и печально.
- Дженни, я не хочу, - сказал он. - В пятницу я пойду к Дэку играть в приставку, а потом поеду в Бруклин с Ванессой и компанией. Как всегда.
Дженни пнула ножку стула, как маленькая.
- Почему, Дэн? Почему же ты не хочешь пойти?
Дэн покачал головой, горько усмехаясь:
- Потому, что нас не позвали. И не позовут. Забудь, Джен. Мне очень жаль, но ничего не поправить. Мы не такие, как они, и ты это знаешь. Блэр Уолдорф, Серена Ван дер Вудсен и все их друзья принадлежат к иному миру.
- Почему же ты все время хнычешь? Я с ума схожу, - сказала Дженни, закатывая глаза.
Она встала, швырнула тарелки в раковину и принялась яростно работать губкой. Затем резко развернулась и уперла руки в бока. На ней была розовая фланелевая рубашка, темные кудри торчали во все стороны - накануне она легла спать с мокрой головой. Она выглядела как миниатюрная домохозяйка - с грудью на десять размеров больше, чем все тело.
- Плевала я на тебя. Я иду на вечеринку, - заявила она.
- На какую вечеринку? - В дверях кухни появился мистер Хамфри.
На конкурсе отцов, позорящих детей, Руфус Хамфри завоевал бы первый приз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39