затем с любопытством вгляделся в желтые цветы, которые увидел из окна. И которые, как он согласился, оказались всего лишь лютиками. Миссис Далей сочувственно улыбнулась Льюису; но Льюис в этот момент с громадным интересом слушал совершенно бесцельную болтовню Морса.
– Компостной ямы нет?
– Нет. Джордж не очень-то заботится об этом садике, как вы, наверно, заметили. Говорит, что с него достаточно, вы знаете... – Она неопределенно кивнула в сторону Бленхэйма и повела их к дому.
– Как же вы в таком случае избавляетесь от мусора?
– Отвозим к мусоросборнику. Можно также купить в муниципалитете специальные мешки. Обычно мы его сжигали, но пару лет назад это не понравилось соседям – знаете, пепел на свежевыстиранном белье и...
– Вероятно, это к тому же и незаконно, – добавил Льюис, и на сей раз Морс, кажется, оценил дополнение.
И именно Льюис, когда они уходили, заметил ружье среди зонтиков, тростей и кривых ракеток для сквоша, стоящих в специальном гнезде сразу за входной дверью.
– Ваш муж изредка постреливает?
– О, это! Джордж, иногда... да...
Льюис мягко, во второй раз за этот день, напомнил о требованиях закона:
– Оружие должно находиться под замком, запертым на ключ. Напомните об этом вашему мужу, миссис Далей.
Маргарет Далей смотрела вслед полицейским, идущим к своему автомобилю, из окна гостиной. Сержант уж слишком придирчив, как это он – насчет их ответственности перед законом. А инспектор – ну, этот много мягче и такой любезный: собаками интересуется, и цветами, и меблировкой гостиной – лично ею придуманным интерьером. Вместе с тем в последние несколько минут она начала подозревать, что первое впечатление было не совсем точным. Появилось предчувствие, что вечером, пожалуй, к ним придет все-таки Морс. Нельзя сказать, что есть о чем особенно беспокоиться. Ну, может быть, всего из-за одной вещи.
* * *
Несмотря на субботу – первый день каникул, – миссис Джули Айресон, классная руководительница в Червеллской школе, охотно согласилась встретиться с Льюисом сразу же после обеда. Льюис был заинтересован в том, чтобы встреча была максимально короткой, поскольку смертельно устал и обрадовался строжайшему приказу Морса отдохнуть как следует – обязательно весь остаток этого дня и, возможно, воскресенье тоже, – если, конечно, не случится чего-либо непредвиденного.
Когда Льюис подъехал, она ждала его на пустынной автостоянке и немедленно повела в свой кабинет на втором этаже, стены которого были заставлены стеллажами с литературой о том, "как сделать карьеру после школы", о воспитании детей, о секретарской работе, об организации труда школьников, о подготовке трудовых резервов, а также университетскими, школьными и прочими справочниками по выбору профессии... Льюису (единственным пособием по карьере которого было наставление отца всегда держать рот закрытым, уши открытыми и вовремя опорожнять кишечник) школьный центр в помощь молодому человеку, окончившему учебное заведение, показался интересным нововведением.
Папка светлого пластика, вмещающая все достижения Филипа Далея, уже дожидалась его на столе. Точнее, не достижения. К настоящему моменту ему исполнилось семнадцать лет, и 17 июля – вчера – он официально отказался от дальнейшего совершенствования с помощью государственной системы образования. Школа не очень от этого расстроилась в связи с его не слишком выдающимися успехами по пяти основополагающим курсам: английскому языку, техническому черчению, географии, общим наукам и навыкам общения, которые он, особо не перетруждая себя, прослушал в прошлом семестре. Отчеты учителей о его трудах в прошлые годы отличались отсутствием энтузиазма относительно его возможностей и желания учиться. Однако до самого последнего времени особых хлопот школе он не доставлял: ограниченные, естественно, возможности в интеллектуальном развитии, ограниченные способности в большинстве технических и других профессиональных ремесел, в целом же уровень около среднего.
Современная педагогическая практика (как было доведено до сведения Льюиса) поощряет регулярную самооценку, и среди других документов в папке лежал листок, на котором восемнадцать месяцев назад своей собственной рукой Филип записал ответы на вопросы анкеты о шести главных занятиях – "Ваши интересы – свободное время" в порядке предпочтения. Список содержал:
1. Футбол
2. Поп-музыка
3. Фотография
4. Домашние животные
5. Мотоциклы
6. ТВ
– Пишет он без ошибок, – прокомментировал Льюис.
– Трудно ошибиться в слове "ТВ", сержант.
– Да, но – посмотрите – "фотография".
– Вероятно, заглянул в словарь.
– Вы не любите его? – вскользь заметил Льюис.
– Нет, боюсь, что нет. Я рада, что он ушел из школы, если вы хотите это знать.
Она была моложе, чем ожидал Льюис, и довольно уязвима.
– Есть на то причины?
– Особых нет.
– Что ж, благодарю вас, миссис Айресон. Можно взять с собой папку?
– Есть причины такого специального интереса к его особе?
– Нет. Особых нет, – эхом отозвался Льюис.
Он проспал с 18.30 почти до десяти утра. Когда он наконец проснулся, то узнал, что прошлым вечером звонил Морс и просил передать: ни под каким видом не являться в полицейское управление в воскресенье, однако Льюису было бы неплохо проверить, в порядке ли его заграничный паспорт.
Что ж, отлично!
Глава двадцать девятая
Каждый дом может радовать глаз, пока не заглянешь под его крышу, обнаружив трагедии, следы женщин, ожесточение мужчин...
Ралф Уолдо Эмерсон. Опыт
Часы на панели управления «ягуара» показывали без двух семь, когда Морс повернул на грунтовую дорогу, ведущую к вилле номер два в Бленхэйме. Он довольно хорошо подготовился к разговору, особенно после того, как просмотрел папку, оставленную ему Льюисом, и был уверен в себе. Уверен, разумеется, в отношении электрического камина в гостиной четы Далей; почти уверен в переоборудовании угольного сарая во вспомогательное помещение, в котором (когда они выходили в сад) он успел мельком разглядеть стиральную машину и сушилку для белья на новеньком красном кафеле; однако не столь уверен в отношении заднего садика, в котором не было деревьев. Морс чрезвычайно гордился тем обстоятельством, что никогда не числился бойскаутом, и соответственно его знания относительно костров и барбекю, следовало признать, были почти равны нулю.
Довольный, что ему предстоит действовать одному. Морс постучал в дверь. Для полиции сейчас настали тяжелые времена – она, как никогда, упала в общественном мнении: обвинения в коррупции, состряпанные улики, несоблюдение необходимых процедур, скандал за скандалом неизбежно порождали подозрительность и враждебность. И – увы, Морс знал об этом – он сам время от времени поддавался искушению и немного переступал дозволительную границу обязательных процедур – сейчас ему как раз предстояло проделать именно это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
– Компостной ямы нет?
– Нет. Джордж не очень-то заботится об этом садике, как вы, наверно, заметили. Говорит, что с него достаточно, вы знаете... – Она неопределенно кивнула в сторону Бленхэйма и повела их к дому.
– Как же вы в таком случае избавляетесь от мусора?
– Отвозим к мусоросборнику. Можно также купить в муниципалитете специальные мешки. Обычно мы его сжигали, но пару лет назад это не понравилось соседям – знаете, пепел на свежевыстиранном белье и...
– Вероятно, это к тому же и незаконно, – добавил Льюис, и на сей раз Морс, кажется, оценил дополнение.
И именно Льюис, когда они уходили, заметил ружье среди зонтиков, тростей и кривых ракеток для сквоша, стоящих в специальном гнезде сразу за входной дверью.
– Ваш муж изредка постреливает?
– О, это! Джордж, иногда... да...
Льюис мягко, во второй раз за этот день, напомнил о требованиях закона:
– Оружие должно находиться под замком, запертым на ключ. Напомните об этом вашему мужу, миссис Далей.
Маргарет Далей смотрела вслед полицейским, идущим к своему автомобилю, из окна гостиной. Сержант уж слишком придирчив, как это он – насчет их ответственности перед законом. А инспектор – ну, этот много мягче и такой любезный: собаками интересуется, и цветами, и меблировкой гостиной – лично ею придуманным интерьером. Вместе с тем в последние несколько минут она начала подозревать, что первое впечатление было не совсем точным. Появилось предчувствие, что вечером, пожалуй, к ним придет все-таки Морс. Нельзя сказать, что есть о чем особенно беспокоиться. Ну, может быть, всего из-за одной вещи.
* * *
Несмотря на субботу – первый день каникул, – миссис Джули Айресон, классная руководительница в Червеллской школе, охотно согласилась встретиться с Льюисом сразу же после обеда. Льюис был заинтересован в том, чтобы встреча была максимально короткой, поскольку смертельно устал и обрадовался строжайшему приказу Морса отдохнуть как следует – обязательно весь остаток этого дня и, возможно, воскресенье тоже, – если, конечно, не случится чего-либо непредвиденного.
Когда Льюис подъехал, она ждала его на пустынной автостоянке и немедленно повела в свой кабинет на втором этаже, стены которого были заставлены стеллажами с литературой о том, "как сделать карьеру после школы", о воспитании детей, о секретарской работе, об организации труда школьников, о подготовке трудовых резервов, а также университетскими, школьными и прочими справочниками по выбору профессии... Льюису (единственным пособием по карьере которого было наставление отца всегда держать рот закрытым, уши открытыми и вовремя опорожнять кишечник) школьный центр в помощь молодому человеку, окончившему учебное заведение, показался интересным нововведением.
Папка светлого пластика, вмещающая все достижения Филипа Далея, уже дожидалась его на столе. Точнее, не достижения. К настоящему моменту ему исполнилось семнадцать лет, и 17 июля – вчера – он официально отказался от дальнейшего совершенствования с помощью государственной системы образования. Школа не очень от этого расстроилась в связи с его не слишком выдающимися успехами по пяти основополагающим курсам: английскому языку, техническому черчению, географии, общим наукам и навыкам общения, которые он, особо не перетруждая себя, прослушал в прошлом семестре. Отчеты учителей о его трудах в прошлые годы отличались отсутствием энтузиазма относительно его возможностей и желания учиться. Однако до самого последнего времени особых хлопот школе он не доставлял: ограниченные, естественно, возможности в интеллектуальном развитии, ограниченные способности в большинстве технических и других профессиональных ремесел, в целом же уровень около среднего.
Современная педагогическая практика (как было доведено до сведения Льюиса) поощряет регулярную самооценку, и среди других документов в папке лежал листок, на котором восемнадцать месяцев назад своей собственной рукой Филип записал ответы на вопросы анкеты о шести главных занятиях – "Ваши интересы – свободное время" в порядке предпочтения. Список содержал:
1. Футбол
2. Поп-музыка
3. Фотография
4. Домашние животные
5. Мотоциклы
6. ТВ
– Пишет он без ошибок, – прокомментировал Льюис.
– Трудно ошибиться в слове "ТВ", сержант.
– Да, но – посмотрите – "фотография".
– Вероятно, заглянул в словарь.
– Вы не любите его? – вскользь заметил Льюис.
– Нет, боюсь, что нет. Я рада, что он ушел из школы, если вы хотите это знать.
Она была моложе, чем ожидал Льюис, и довольно уязвима.
– Есть на то причины?
– Особых нет.
– Что ж, благодарю вас, миссис Айресон. Можно взять с собой папку?
– Есть причины такого специального интереса к его особе?
– Нет. Особых нет, – эхом отозвался Льюис.
Он проспал с 18.30 почти до десяти утра. Когда он наконец проснулся, то узнал, что прошлым вечером звонил Морс и просил передать: ни под каким видом не являться в полицейское управление в воскресенье, однако Льюису было бы неплохо проверить, в порядке ли его заграничный паспорт.
Что ж, отлично!
Глава двадцать девятая
Каждый дом может радовать глаз, пока не заглянешь под его крышу, обнаружив трагедии, следы женщин, ожесточение мужчин...
Ралф Уолдо Эмерсон. Опыт
Часы на панели управления «ягуара» показывали без двух семь, когда Морс повернул на грунтовую дорогу, ведущую к вилле номер два в Бленхэйме. Он довольно хорошо подготовился к разговору, особенно после того, как просмотрел папку, оставленную ему Льюисом, и был уверен в себе. Уверен, разумеется, в отношении электрического камина в гостиной четы Далей; почти уверен в переоборудовании угольного сарая во вспомогательное помещение, в котором (когда они выходили в сад) он успел мельком разглядеть стиральную машину и сушилку для белья на новеньком красном кафеле; однако не столь уверен в отношении заднего садика, в котором не было деревьев. Морс чрезвычайно гордился тем обстоятельством, что никогда не числился бойскаутом, и соответственно его знания относительно костров и барбекю, следовало признать, были почти равны нулю.
Довольный, что ему предстоит действовать одному. Морс постучал в дверь. Для полиции сейчас настали тяжелые времена – она, как никогда, упала в общественном мнении: обвинения в коррупции, состряпанные улики, несоблюдение необходимых процедур, скандал за скандалом неизбежно порождали подозрительность и враждебность. И – увы, Морс знал об этом – он сам время от времени поддавался искушению и немного переступал дозволительную границу обязательных процедур – сейчас ему как раз предстояло проделать именно это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76