Сото был в таком же мрачном настроении и охрипшим голосом ответил:
– Это укрытие показалось нам самым подходящим и безопасным. Жалко, что нам отсюда не видно ни солнца, ни красоты вокруг. Как бы я ни поворачивался, не могу распрямить онемевшую ногу. Не пойму, отчего она онемела – от холода или от сиденья, но уже на свои ноги рассчитывать не приходится.
Во сне Сото увидел себя маленьким мальчиком: он вместе с братом бежал через поле, а потом оба они бросились в реку. Вдруг ослепительное солнце закрыли облака, полил ливень и он оказался один, чувствуя, как весь дрожит от холода и страха. Сото долго лежал с закрытыми глазами, не шевелясь. В нем зародилось плохое предчувствие. Он не верил в сны, но этот смутил его. Они не виделись с братом столько лет, а так любили друг друга в детстве. Он очень часто думал, что настоящее счастье бывает только в раннем детстве и кончается, когда ребенок переступает порог школы. Вот и сейчас Сото подумал, что дал бы всю оставшуюся ему жизнь за счастье снова прожить свои детские годы. Его прервал голос Брюса:
– Что бы ты сказал на предложение жить вместе со мной в Нью-Йорке?
– Но мне хорошо и с Баком!
– Я думаю, что Бак уйдет от нас.
Сото тоже чувствовал, что скоро потеряет своего друга, он даже примирился с этой мыслью, но внезапно ему стало жаль:
– С тобой я бы умер со скуки. Ты или проводишь акцию, или как крыса копаешься в книгах. Наверное, ты ждешь, что там наверху святой Петр будет тебя экзаменовать. А сейчас прими мои поздравления за номер с ежами.
– Поздравления относятся к Скотту – он его придумал. Тот несчастный еще две ночи будет спать на иголках.
– Так ему и надо. Но признаюсь, мне непонятно великодушие Скотта к этой банде разбойников. Мне даже кажется, что он стал непохожим сам на себя. А вот Удуерт – совсем другое дело, он ясен как белый день. Я бы посоветовал тебе поехать с нами в Чикаго – это будет хорошо и для тебя, и мы сможем повысить свой интеллектуальный уровень.
– Ты меня искушаешь, – засмеялся Брюс. – Стоит подумать.
– Ты не ошибешься и будешь твердо знать, что черное и что – белое. А серый цвет это только туман – коварный и прилипчивый.
– Но я больше всего люблю носить свой серый костюм. И чувствую в нем себя шикарным.
– Да, в нем ты действительно почти как Ууди Алан. Но этот костюм исключение, потому что серость остается серостью. Дуглас совершенно прав, когда говорит, что в жизни самое главное – это разобраться в самом себе. В ясности нет коварства, даже самая жестокая истина переносится хорошо, когда она ясна. Она очищает душу.
– Я бы не хотел, чтобы мне так чистили душу – на железной терке. Душа – нежная штука, она может остаться в ее зубьях. И все-таки не понимаю, почему Скотт не хочет взорвать начало и конец брода, когда банда войдет в болото? Это же самый надежный капкан!
– Нет, нет, болото слишком велико для капкана и совсем ненадежно, а здесь мы их изловим, как мух в бутылке: спустим им веревку, поднимем поодиночке, свяжем, камеры будут снимать, газеты, конечно, об этом раструбят. Ну и риск, естественно, большой – их около пятидесяти человек, неизвестно, сколько останется после перестрелки, которую, наверное, придется вести. Черт их знает, какое у них оружие, но в болоте и в темноте вообще ничего не получится.
– Сестры, наверное, думают, как Скотт.
– А как же иначе, не забывай, что они все-таки женщины.
Брюс усмехнулся, ничего не сказав, но Сото рассердился больше, чем если бы он ему возразил:
– Слушай, дорогой, я давно хочу тебе сказать, что в отношении женщин, по сравнению со мной, ты просто ребенок, несмотря на твои сорок два года, потому что у меня за спиной два развода со всеми их материальными и эмоциональными последствиями. Меня утешает только чистая и верная любовь двух моих сыновей. Я говорю верная, потому что из них вырастут настоящие мужчины. Только пережив все это, можно понять, что за хаос кроется под понятием «женщина». И в конце позволь мне дать тебе совет, как младенцу: уходит твой последний поезд, закрывай глаза и прыгай в него. Не думай, что можно перехитрить жизнь – тебе уже пора платить по счету, а то потом много чего соберется всего сразу.
– Ты же мне всегда говорил до сих пор, чтобы я не усложнял свою жизнь, какая муха тебя сегодня укусила? Где же твоя сентенция: «Для одних мужчин свобода прежде всего, а для других – удобство? И вот вторые мужчины-рохли терпят своих проклятых жен». Да и вообще, нужно ли рожать детей, и так на земле слишком много людей. Я же не гений, чтобы человечеству были так уж необходимы мои дети.
– Почему? Ты еще ничего! Как детектив ты уступаешь только Скотту. Лично я бы не рискнул стать гангстером при наличии таких, как вы двое. А человечеству потребуются детективы, потому что отбросов становится все больше.
– Нет, нет, раньше ты был более убедительным. А сейчас советуешь мне броситься с закрытыми глазами в хаос только для того, чтобы познать самого себя.
– Ну хотя бы раз, чтобы перестать быть младенцем, да и болтать о тебе перестанут. Наверное, некоторые доброжелатели думают, что у тебя есть какой-нибудь физический недостаток.
– Ну после всего, что ты мне здесь наговорил, я подозреваю, что у тебя кто-то на уме.
– Конечно – Рита!
– Глупая шутка, – улыбка исчезла с лица Брюса.
– Глупая, но пикантная. А кроме того, может быть, вообще это не шутка.
– Как более проницательный в этой известной тебе области, я почувствовал, что она к твоей особе не совсем безразлична.
– Глупости…
– Почему, у некоторых женщин странный вкус. И даже иногда им нравятся такие стариканы, как ты…
– Что-то я этого не почувствовал!
– А когда ты мог это сделать, раз даже не рассмотрел ее как следует?
Брюс выглядел заинтригованным и несколько смущенным.
– Разве она не слишком молода для меня? Я говорю о возрасте.
– Да, она немного мала для тебя, но и ты невелик. Я говорю о росте.
– И вообще, что от нее осталось после схватки с Бетти Кок?
– Думаю, кое-что осталось. Кроме того, сестры отправят ее на лечение. Если что-нибудь в ней тебя не устраивает, нос, например, говори сейчас, хирург сделает ей какой тебе угодно профиль.
– Нет, нет, курносые носы – моя слабость. Но все же у нас разница почти в двадцать лет.
– Так это и хорошо! Для тебя, по крайней мере. Один профессор из Канзасского университета утверждает, что мужчины, женатые на женах гораздо моложе их по возрасту, живут дольше.
– А эти женщины?
– Ну пусть они сами о себе заботятся. Профессор такого исследования не проводил. Но я уверен, что Рита будет счастлива стать твоей женой, и тебе тоже будет неплохо. Тебе ничего не будет стоить сделать это доброе дело, а смысл жизни в том, чтобы раздавать добро полными пригоршнями.
– Прямо уж и пригоршнями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
– Это укрытие показалось нам самым подходящим и безопасным. Жалко, что нам отсюда не видно ни солнца, ни красоты вокруг. Как бы я ни поворачивался, не могу распрямить онемевшую ногу. Не пойму, отчего она онемела – от холода или от сиденья, но уже на свои ноги рассчитывать не приходится.
Во сне Сото увидел себя маленьким мальчиком: он вместе с братом бежал через поле, а потом оба они бросились в реку. Вдруг ослепительное солнце закрыли облака, полил ливень и он оказался один, чувствуя, как весь дрожит от холода и страха. Сото долго лежал с закрытыми глазами, не шевелясь. В нем зародилось плохое предчувствие. Он не верил в сны, но этот смутил его. Они не виделись с братом столько лет, а так любили друг друга в детстве. Он очень часто думал, что настоящее счастье бывает только в раннем детстве и кончается, когда ребенок переступает порог школы. Вот и сейчас Сото подумал, что дал бы всю оставшуюся ему жизнь за счастье снова прожить свои детские годы. Его прервал голос Брюса:
– Что бы ты сказал на предложение жить вместе со мной в Нью-Йорке?
– Но мне хорошо и с Баком!
– Я думаю, что Бак уйдет от нас.
Сото тоже чувствовал, что скоро потеряет своего друга, он даже примирился с этой мыслью, но внезапно ему стало жаль:
– С тобой я бы умер со скуки. Ты или проводишь акцию, или как крыса копаешься в книгах. Наверное, ты ждешь, что там наверху святой Петр будет тебя экзаменовать. А сейчас прими мои поздравления за номер с ежами.
– Поздравления относятся к Скотту – он его придумал. Тот несчастный еще две ночи будет спать на иголках.
– Так ему и надо. Но признаюсь, мне непонятно великодушие Скотта к этой банде разбойников. Мне даже кажется, что он стал непохожим сам на себя. А вот Удуерт – совсем другое дело, он ясен как белый день. Я бы посоветовал тебе поехать с нами в Чикаго – это будет хорошо и для тебя, и мы сможем повысить свой интеллектуальный уровень.
– Ты меня искушаешь, – засмеялся Брюс. – Стоит подумать.
– Ты не ошибешься и будешь твердо знать, что черное и что – белое. А серый цвет это только туман – коварный и прилипчивый.
– Но я больше всего люблю носить свой серый костюм. И чувствую в нем себя шикарным.
– Да, в нем ты действительно почти как Ууди Алан. Но этот костюм исключение, потому что серость остается серостью. Дуглас совершенно прав, когда говорит, что в жизни самое главное – это разобраться в самом себе. В ясности нет коварства, даже самая жестокая истина переносится хорошо, когда она ясна. Она очищает душу.
– Я бы не хотел, чтобы мне так чистили душу – на железной терке. Душа – нежная штука, она может остаться в ее зубьях. И все-таки не понимаю, почему Скотт не хочет взорвать начало и конец брода, когда банда войдет в болото? Это же самый надежный капкан!
– Нет, нет, болото слишком велико для капкана и совсем ненадежно, а здесь мы их изловим, как мух в бутылке: спустим им веревку, поднимем поодиночке, свяжем, камеры будут снимать, газеты, конечно, об этом раструбят. Ну и риск, естественно, большой – их около пятидесяти человек, неизвестно, сколько останется после перестрелки, которую, наверное, придется вести. Черт их знает, какое у них оружие, но в болоте и в темноте вообще ничего не получится.
– Сестры, наверное, думают, как Скотт.
– А как же иначе, не забывай, что они все-таки женщины.
Брюс усмехнулся, ничего не сказав, но Сото рассердился больше, чем если бы он ему возразил:
– Слушай, дорогой, я давно хочу тебе сказать, что в отношении женщин, по сравнению со мной, ты просто ребенок, несмотря на твои сорок два года, потому что у меня за спиной два развода со всеми их материальными и эмоциональными последствиями. Меня утешает только чистая и верная любовь двух моих сыновей. Я говорю верная, потому что из них вырастут настоящие мужчины. Только пережив все это, можно понять, что за хаос кроется под понятием «женщина». И в конце позволь мне дать тебе совет, как младенцу: уходит твой последний поезд, закрывай глаза и прыгай в него. Не думай, что можно перехитрить жизнь – тебе уже пора платить по счету, а то потом много чего соберется всего сразу.
– Ты же мне всегда говорил до сих пор, чтобы я не усложнял свою жизнь, какая муха тебя сегодня укусила? Где же твоя сентенция: «Для одних мужчин свобода прежде всего, а для других – удобство? И вот вторые мужчины-рохли терпят своих проклятых жен». Да и вообще, нужно ли рожать детей, и так на земле слишком много людей. Я же не гений, чтобы человечеству были так уж необходимы мои дети.
– Почему? Ты еще ничего! Как детектив ты уступаешь только Скотту. Лично я бы не рискнул стать гангстером при наличии таких, как вы двое. А человечеству потребуются детективы, потому что отбросов становится все больше.
– Нет, нет, раньше ты был более убедительным. А сейчас советуешь мне броситься с закрытыми глазами в хаос только для того, чтобы познать самого себя.
– Ну хотя бы раз, чтобы перестать быть младенцем, да и болтать о тебе перестанут. Наверное, некоторые доброжелатели думают, что у тебя есть какой-нибудь физический недостаток.
– Ну после всего, что ты мне здесь наговорил, я подозреваю, что у тебя кто-то на уме.
– Конечно – Рита!
– Глупая шутка, – улыбка исчезла с лица Брюса.
– Глупая, но пикантная. А кроме того, может быть, вообще это не шутка.
– Как более проницательный в этой известной тебе области, я почувствовал, что она к твоей особе не совсем безразлична.
– Глупости…
– Почему, у некоторых женщин странный вкус. И даже иногда им нравятся такие стариканы, как ты…
– Что-то я этого не почувствовал!
– А когда ты мог это сделать, раз даже не рассмотрел ее как следует?
Брюс выглядел заинтригованным и несколько смущенным.
– Разве она не слишком молода для меня? Я говорю о возрасте.
– Да, она немного мала для тебя, но и ты невелик. Я говорю о росте.
– И вообще, что от нее осталось после схватки с Бетти Кок?
– Думаю, кое-что осталось. Кроме того, сестры отправят ее на лечение. Если что-нибудь в ней тебя не устраивает, нос, например, говори сейчас, хирург сделает ей какой тебе угодно профиль.
– Нет, нет, курносые носы – моя слабость. Но все же у нас разница почти в двадцать лет.
– Так это и хорошо! Для тебя, по крайней мере. Один профессор из Канзасского университета утверждает, что мужчины, женатые на женах гораздо моложе их по возрасту, живут дольше.
– А эти женщины?
– Ну пусть они сами о себе заботятся. Профессор такого исследования не проводил. Но я уверен, что Рита будет счастлива стать твоей женой, и тебе тоже будет неплохо. Тебе ничего не будет стоить сделать это доброе дело, а смысл жизни в том, чтобы раздавать добро полными пригоршнями.
– Прямо уж и пригоршнями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34