Крумов, ты случайно не выиграл в спорт-лото?
– Не выиграл, а проиграл. Вот молодежь тут бастует…
– Кто? Сашко?..
– Он, – кивнул Крумов.
И, отойдя с Гечевым в сторону, стал рассказывать ему о случившемся.
Остальные сидели за столом. Осы кружились над рюмками, а одна попала в ракию и барахталась, беспомощно шевеля отяжелевшими крыльями. Бай Ламбо сунул в рюмку заскорузлый палец и помог ей выбраться.
Крумов все еще докладывал.
– Из-за тебя мы не заработаем ни копейки, – сказал Антон Сашко. – Собирай-ка ты лучше свои манатки и катись отсюда.
Сашко опустил голову, поддел вилкой дольку помидора и опорожнил стоявшую перед ним рюмку. Он хотел что-то ответить, но в этот момент подошли Крумов и товарищ Гечев. Они сели за стол.
– Ну, – сказал Гечев, – для меня найдется посуда?
Крумов вскочил, побежал на кухню и вернулся с рюмкой. Закат, кроваво-мутный закат дрожал в воздухе, а между деревьями уже прокрадывались синие сумерки. Крумов налил янтарную жидкость в рюмку Гечева, наполнил остальные.
– Ну, будьте здоровы! – сказал Гечев. – Приятно выпить с друзьями.
Пили молча.
– Вид здесь великолепный, – сказал Гечев. – Крумов, ты только посмотри, какой закат. На двадцать километров вокруг видно.
– Закат здесь действительно красивый, – Крумов снова наполнил рюмки.
– Как я понял, вы тут не можете прийти к согласию, правда это? – спросил товарищ Гечев.
– Какое там согласие, – ответил бай Ламбо. – Сашко фантазирует, выдумывает бог знает что. Знаете, молодо-зелено…
Сашко молчал, глядя в стоявшую перед ним рюмку.
– Сашко, что я слышу? Говорят ты не согласен со всеми? – спросил товарищ Гечев.
– Я считаю, что все нужно проверить, – ответил Сашко, – установить истину…
– Так, – кивнул Гечев. – Истину, значит, хочешь знать… А потом?
– Что потом? – не понял Сашко.
– Потом, спрашиваю, что будешь делать? Установишь истину, а потом?
– Потом ничего. Сейчас рано говорить о том, что будет потом.
– Потом, Сашко, ты проиграешь, – сказал товарищ Гечев, – в любом случае. Кем бы ни был тот человек в колодце, ты все равно проиграешь. Вот что случится потом.
Сашко молчал, тихо барабаня пальцами по белой скатерти, а товарищ Гечев продолжал:
– Разумеется, можно и проиграть. Человек не всегда выигрывает. Но взамен он всегда получает что-то и, даже проигрывая, выигрывает. А тут ты проиграешь и ничего не выиграешь. И никто ничего не выиграет.
Сашко молчал.
– Ты ведешь себя как ребенок, – продолжал товарищ Гечев. – Мертвого не оживишь. Что ему было на роду писано, то с ним и случилось. Мы здесь ни при чем. Давай подумаем лучше о живых. Не драматизируй события. На тебя удручающе подействовали несколько пуговиц и слова выживших из ума стариков.
– Убить их мало, – сказал Крумов. – Это они воду замутили. Двадцать пятый год, восстание и еще бог знает что…
– Мы не дети, – сказал товарищ Гечев, – и не должны идти на поводу у эмоций. Эмоциями не прокормишься. За хлеб нужно платить деньгами.
– А если это правда? – сказал Сашко. – Если действительно он из тех, кого расстреляли в двадцать пятом?
– Не нужна тебе эта правда, – сказал товарищ Гечев. – Сегодня, мой мальчик, никого не интересует правда. Если бы я жил по правде, давно умер бы с голоду. Правдой сыт не будешь. Это я тебе говорю. Правда до добра не доведет. Послушай меня, я это знаю из собственного опыта. Я знаю жизнь, всю ее подноготную. Не послушаешь меня – пропадешь.
– Сколько можно его убеждать, – не выдержал Ванка. – Целый день ему объясняем. Останемся без гроша с его фантасмагориями!.. Надоело!.. Все ему говорят одно и то же – Крумов, товарищ Гечев, я, бай Ламбо – а он: „Нет и нет!" Хватит, надоело…
– Так что можно считать, мы с вами договорились. Или мне подыскать другую бригаду? – спросил товарищ Гечев.
– Договорились, – сказал бай Ламбо. – Закопаем эти пуговицы и будем работать. Не беспокойся. Все будет в порядке.
Товарищ Гечев не беспокоился. Он просто не любил лишних сложностей, предпочитал не поднимать шум вокруг своих дел. И не потому, что кого-то боялся. Нет. Просто он любил, чтобы работа шла гладко, не прерывалась из-за ссор. Он не боялся ни ссор, ни конфликтов, но, если можно, старался избегать их. В этой истории Крумов мог здорово пострадать, потому что, если действительно окажется, что человек в колодце – участник восстания, Крумову не позавидуешь. Но это его, Крумова, забота, пускай он и думает, как выходить из положения. Гечева вся эта история почти не волновала. Крумов ему ни сват, ни брат, ни товарищ. Клиент, один из многочисленных клиентов. Конечно, неплохо было бы, если бы все обошлось.
– Сашко, а с тобой мы договорились?
Сашко молчал, глядя на белую скатерть.
– Не играй с огнем, парень! – предупредил его товарищ Гечев. – Доиграешься!..
Сашко ничего не ответил.
– Ты слышишь?! – разозлился товарищ Гечев. – Я с тобой разговариваю!
– Слышу! – ответил Сашко.
Осы, привлеченные запахом ракии, снова кружились над столом, садились на рюмки, осторожно подползали к ароматной жидкости…
– Крумов, – нервно сказал товарищ Гечев, – решайте, что будете делать. У меня сейчас нет времени. Я бы, конечно, ему голову намылил. Бай Ламбо, поучите его уму-разуму. Не то все пострадаете, так и знайте. Поговорите с ним, втолкуйте ему. А сейчас – до свидания!..
Он прошел через веранду с оранжевым навесом, спустился по лестнице. Крумов вскочил и побежал его провожать.
– Я был уверен, что он надежный человек, – говорил Крумов, пока они шли по дорожке, выложенной цементными плитками. – Думал, раз работает у тебя… Ох, накличет на нас беду этот голодранец… Откуда он только взялся на мою голову… Я-то думал, он надежный человек…
– Теперь уже нечего думать, – сказал товарищ Гечев. – Нужно что-то предпринимать. И как можно скорее. Ты не один у меня. Одни ждут водоразборную колонку, другие – колодец. Клиентов много… Я ждать не могу. Для меня простой – прямой убыток…
Он сел в свой видавший виды „Москвич", машина тронулась, издавая хрюкающие звуки и поднимая пыль. Несчастный Крумов долго смотрел ей вслед.
С веранды доносились громкие голоса.
Крумов стиснул зубы и зашагал к дому по плиткам, между которыми проросли трава и ромашки, по плиткам, над которыми вспыхивали огоньки светлячков, по плиткам, которые уже трудно было разглядеть в темноте наступившей ночи.
На веранде горела лампа. Вокруг нее вились мошки. Ослепленные ярким светом, они ударялись о горячее стекло. Бай Ламбо говорил Сашко:
– Я устроил тебя на эту работу, потому что твой отец очень просил меня… А сейчас ты хочешь нам напакостить. Это вместо благодарности-то?
– Не хочу я вам напакостить, – говорил Сашко. – Ты не можешь меня понять.
– Работай себе и помалкивай, – прервал его бай Ламбо. – Твое дело – сторона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
– Не выиграл, а проиграл. Вот молодежь тут бастует…
– Кто? Сашко?..
– Он, – кивнул Крумов.
И, отойдя с Гечевым в сторону, стал рассказывать ему о случившемся.
Остальные сидели за столом. Осы кружились над рюмками, а одна попала в ракию и барахталась, беспомощно шевеля отяжелевшими крыльями. Бай Ламбо сунул в рюмку заскорузлый палец и помог ей выбраться.
Крумов все еще докладывал.
– Из-за тебя мы не заработаем ни копейки, – сказал Антон Сашко. – Собирай-ка ты лучше свои манатки и катись отсюда.
Сашко опустил голову, поддел вилкой дольку помидора и опорожнил стоявшую перед ним рюмку. Он хотел что-то ответить, но в этот момент подошли Крумов и товарищ Гечев. Они сели за стол.
– Ну, – сказал Гечев, – для меня найдется посуда?
Крумов вскочил, побежал на кухню и вернулся с рюмкой. Закат, кроваво-мутный закат дрожал в воздухе, а между деревьями уже прокрадывались синие сумерки. Крумов налил янтарную жидкость в рюмку Гечева, наполнил остальные.
– Ну, будьте здоровы! – сказал Гечев. – Приятно выпить с друзьями.
Пили молча.
– Вид здесь великолепный, – сказал Гечев. – Крумов, ты только посмотри, какой закат. На двадцать километров вокруг видно.
– Закат здесь действительно красивый, – Крумов снова наполнил рюмки.
– Как я понял, вы тут не можете прийти к согласию, правда это? – спросил товарищ Гечев.
– Какое там согласие, – ответил бай Ламбо. – Сашко фантазирует, выдумывает бог знает что. Знаете, молодо-зелено…
Сашко молчал, глядя в стоявшую перед ним рюмку.
– Сашко, что я слышу? Говорят ты не согласен со всеми? – спросил товарищ Гечев.
– Я считаю, что все нужно проверить, – ответил Сашко, – установить истину…
– Так, – кивнул Гечев. – Истину, значит, хочешь знать… А потом?
– Что потом? – не понял Сашко.
– Потом, спрашиваю, что будешь делать? Установишь истину, а потом?
– Потом ничего. Сейчас рано говорить о том, что будет потом.
– Потом, Сашко, ты проиграешь, – сказал товарищ Гечев, – в любом случае. Кем бы ни был тот человек в колодце, ты все равно проиграешь. Вот что случится потом.
Сашко молчал, тихо барабаня пальцами по белой скатерти, а товарищ Гечев продолжал:
– Разумеется, можно и проиграть. Человек не всегда выигрывает. Но взамен он всегда получает что-то и, даже проигрывая, выигрывает. А тут ты проиграешь и ничего не выиграешь. И никто ничего не выиграет.
Сашко молчал.
– Ты ведешь себя как ребенок, – продолжал товарищ Гечев. – Мертвого не оживишь. Что ему было на роду писано, то с ним и случилось. Мы здесь ни при чем. Давай подумаем лучше о живых. Не драматизируй события. На тебя удручающе подействовали несколько пуговиц и слова выживших из ума стариков.
– Убить их мало, – сказал Крумов. – Это они воду замутили. Двадцать пятый год, восстание и еще бог знает что…
– Мы не дети, – сказал товарищ Гечев, – и не должны идти на поводу у эмоций. Эмоциями не прокормишься. За хлеб нужно платить деньгами.
– А если это правда? – сказал Сашко. – Если действительно он из тех, кого расстреляли в двадцать пятом?
– Не нужна тебе эта правда, – сказал товарищ Гечев. – Сегодня, мой мальчик, никого не интересует правда. Если бы я жил по правде, давно умер бы с голоду. Правдой сыт не будешь. Это я тебе говорю. Правда до добра не доведет. Послушай меня, я это знаю из собственного опыта. Я знаю жизнь, всю ее подноготную. Не послушаешь меня – пропадешь.
– Сколько можно его убеждать, – не выдержал Ванка. – Целый день ему объясняем. Останемся без гроша с его фантасмагориями!.. Надоело!.. Все ему говорят одно и то же – Крумов, товарищ Гечев, я, бай Ламбо – а он: „Нет и нет!" Хватит, надоело…
– Так что можно считать, мы с вами договорились. Или мне подыскать другую бригаду? – спросил товарищ Гечев.
– Договорились, – сказал бай Ламбо. – Закопаем эти пуговицы и будем работать. Не беспокойся. Все будет в порядке.
Товарищ Гечев не беспокоился. Он просто не любил лишних сложностей, предпочитал не поднимать шум вокруг своих дел. И не потому, что кого-то боялся. Нет. Просто он любил, чтобы работа шла гладко, не прерывалась из-за ссор. Он не боялся ни ссор, ни конфликтов, но, если можно, старался избегать их. В этой истории Крумов мог здорово пострадать, потому что, если действительно окажется, что человек в колодце – участник восстания, Крумову не позавидуешь. Но это его, Крумова, забота, пускай он и думает, как выходить из положения. Гечева вся эта история почти не волновала. Крумов ему ни сват, ни брат, ни товарищ. Клиент, один из многочисленных клиентов. Конечно, неплохо было бы, если бы все обошлось.
– Сашко, а с тобой мы договорились?
Сашко молчал, глядя на белую скатерть.
– Не играй с огнем, парень! – предупредил его товарищ Гечев. – Доиграешься!..
Сашко ничего не ответил.
– Ты слышишь?! – разозлился товарищ Гечев. – Я с тобой разговариваю!
– Слышу! – ответил Сашко.
Осы, привлеченные запахом ракии, снова кружились над столом, садились на рюмки, осторожно подползали к ароматной жидкости…
– Крумов, – нервно сказал товарищ Гечев, – решайте, что будете делать. У меня сейчас нет времени. Я бы, конечно, ему голову намылил. Бай Ламбо, поучите его уму-разуму. Не то все пострадаете, так и знайте. Поговорите с ним, втолкуйте ему. А сейчас – до свидания!..
Он прошел через веранду с оранжевым навесом, спустился по лестнице. Крумов вскочил и побежал его провожать.
– Я был уверен, что он надежный человек, – говорил Крумов, пока они шли по дорожке, выложенной цементными плитками. – Думал, раз работает у тебя… Ох, накличет на нас беду этот голодранец… Откуда он только взялся на мою голову… Я-то думал, он надежный человек…
– Теперь уже нечего думать, – сказал товарищ Гечев. – Нужно что-то предпринимать. И как можно скорее. Ты не один у меня. Одни ждут водоразборную колонку, другие – колодец. Клиентов много… Я ждать не могу. Для меня простой – прямой убыток…
Он сел в свой видавший виды „Москвич", машина тронулась, издавая хрюкающие звуки и поднимая пыль. Несчастный Крумов долго смотрел ей вслед.
С веранды доносились громкие голоса.
Крумов стиснул зубы и зашагал к дому по плиткам, между которыми проросли трава и ромашки, по плиткам, над которыми вспыхивали огоньки светлячков, по плиткам, которые уже трудно было разглядеть в темноте наступившей ночи.
На веранде горела лампа. Вокруг нее вились мошки. Ослепленные ярким светом, они ударялись о горячее стекло. Бай Ламбо говорил Сашко:
– Я устроил тебя на эту работу, потому что твой отец очень просил меня… А сейчас ты хочешь нам напакостить. Это вместо благодарности-то?
– Не хочу я вам напакостить, – говорил Сашко. – Ты не можешь меня понять.
– Работай себе и помалкивай, – прервал его бай Ламбо. – Твое дело – сторона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21