После нескольких тостов Мальдонадо оживился. Я, забыв о всякой усталости, чувствовал себя превосходно, наслаждался хорошим ромом и морским ветерком, вел легкую беседу с Мальдонадо, который поглядывал на Бэби, красивую, как всегда. Мне было грех жаловаться на судьбу. У меня имелись чудесные дочки, Бэби и этот дом на побережье, о котором можно было только мечтать; кроме того, в самом скором времени меня ждало повышение по службе, даже, возможно, работа за границей.
– Сегодня Рохас подтвердил, что меня скоро продвинут и даже, может быть, пошлют за границу, – сказал я, радостно делясь с другом хорошими вестями.
Мальдонадо заморгал, приложился к четвертому стаканчику рома и с минуту молчал. Затем, поставив стакан, заговорил.
– Тебе везет, тебе на редкость везет. – В его голосе слышалась ирония. – А вот меня задвигают.
– Как так? – воскликнули мы с Бэби.
– Велят проявить себя в провинции.
– Не может быть. Ты же тут вкалываешь как проклятый.
– Да, но начальнику пришелся не по нраву. Он давно решил от меня отделаться, я только сейчас узнал об этом. Случайно. Со стороны. Потому и пришел к вам. Чтобы вы об этом тоже знали. – Мальдонадо ласково погладил холодный стакан. – Рохас большая сволочь, держит возле себя одних подхалимов.
Бэби посмотрела на нас обоих, и мне захотелось сказать: «Неправда, вот я не подхалим, а он мне доверяет», – но я не успел, ибо в этот самый момент Франсис так захохотал, сидя в кресле в моей городской каморке, что затрясся его жирный живот. «Врет! – заорал он. Но ни Бэби, ни Мальдонадо Франсиса не слышали. Только я его понимал. – Этого парня выгоняют за то, что он не отчитался за деньги, выданные ему на служебные расходы за границей и растраченные им на шмотки и рестораны». Не имело никакого смысла обращать внимание на слова Франсиса. Он уже не один год враждовал с Мальдонадо, с тех пор, как последний обвинил его в беспробудном пьянстве.
– Настоящая сволочь этот Рохас! – почти кричал Мальдонадо.
– Тише, успокойся, тебя могут услышать. – Бэби бросила взгляд на дверь.
Мальдонадо шумно втянул последние капли рома из почти пустого стакана. Его лицо налилось кровью, а бледные пальцы потряхивали стакан, где гремел кусочек льда.
– Знаете, что я вам скажу? – Мальдонадо понизил голос до шепота, что отнюдь не уменьшило его ярость, приумноженную алкоголем. – Если меня попрут, я уеду. Да, найду лодку и смотаюсь, смотаюсь к…
Я не нашелся что возразить, но подумал, что он здорово набрался и собой уже не владеет.
– Не болтай глупостей, – сказал я.
– Схожу принесу еще выпить, – пробормотала Бэби и встала из-за стола.
– Нет, хватит. Пойду домой. – Мальдонадо поднялся, едва не опрокинув стул, и, пошатываясь, направился к двери.
– Как ты себя чувствуешь? Сможешь вести машину?
– Без проблем, – качнулся Мальдонадо.
– Почему бы тебе не переночевать у нас? – попытался я его удержать, не представляя себе, как он сядет за руль.
– Нет, нет, я пошел, бля, уже пошел.
Проводив его за ограду, я вернулся домой к Бэби. На террасе моя жена убирала со стола, вопросительно поглядывая на меня.
– Нализался он до чертиков, – сказал я.
– Похоже. – Бэби пошла на кухню, я – за ней.
– Жутко расстроился из-за увольнения, но он парень умный и свое возьмет, – сказал я.
Глаза моей супруги снова встретились с моими.
– Ну и что ты думаешь теперь делать? – нерешительно произнесла она.
– Делать? В каком смысле? Не мне же отменять решения Рохаса.
– Я не об этом, а о том, что он сказал. – Бэби сцепила пальцы рук.
– Сказал – что?
– То, что хочет уехать. – Бэби раскинула руки в стороны.
– Нес ахинею. Спьяну. Не стоит принимать всерьез.
– Не будь ребенком. – Бэби воздела руки к небу. – Ты можешь нажить большие неприятности. Пойдешь проинформируешь об этом?
«Xa-xa-xa, – глумливо смеялся Франсис. – Проинформируешь… звучит куда симпатичнее, чем настучишь».
Внезапно на меня нахлынула усталость, но нервы напряглись, как в предчувствии беды.
– Никуда я не пойду. Он мой друг. – Я смотрел Бэби в лицо. – Не надо обращать внимания на пустую болтовню. Он пьян и завтра забудет о том, что говорил сегодня.
– Мальдонадо никому не друг и способен на любую подлость. – Глаза Бэби сузились, а меня поразили ее слова, ибо с Мальдонадо она всегда была на дружеской ноге. – Я бы на твоем месте поостереглась. Ты прекрасно знаешь, что за нелегальный выезд дают три года тюрьмы, а мы должны их об этом информировать. Иначе нас сочтут за сообщников.
Я промолчал. Что я мог ей ответить?
Приуныв, мы отправились в спальню, и она стала раздеваться перед зеркалом. В последнее время между нами будто кошка пробежала, и нас не тянуло заниматься любовью, но на этот раз ее двойная нагота – наяву и в зеркале – пробудила меня, обдала волной желания.
И только я вознамерился ее поцеловать, как образ Бэби исчез, а я снова оказался у себя в комнатушке, наедине со своими рефлексиями, и подумал, что, наверное, Франсис прав: от всех этих образов и видений вполне можно «трёхнуться».
Как бы теперь снова не привиделись мне мой дядя Себастьян или уже далекая Бэби, сбежавшая от меня за границу с моими девочками.
Нет, к черту все эти галлюцинации. Чтобы вконец не «трёхнуться» в одиночестве, мне следовало уйти из своей каморки. Да, надо было отсюда уйти и отправиться на поиски Моники.
Глава 5
Трое сеньоров играют в карты.
Зачем три сеньора играют в карты?
Что хотят выиграть сеньоры в карты?
И что такое карты?
И кто эти сеньоры?
Трое сеньоров играют в карты.
Элисео Диего. Игра в карты
Снова поздний вечер, но еще не тогда, когда Моника исчезла, а он начал ее искать, хотя эта пора должна была вот-вот наступить.
Как обычно, она ставит пластинку битлов и садится за свой дневник.
«Мне хочется жить по-другому. Материально я не нуждаюсь, могу помогать бабушке, но так жить мне стыдно. Не знаю почему, но стыдно.
Раньше, в самом начале такой жизни, мне было наплевать на то, что говорят другие. Хотелось поквитаться с матерью, доказать, что ни от кого не завишу, что могу поступать, как хочу, и выбраться из осточертевшей идиотской обыденности, отгородиться от грубости и хамства (на улице, в очереди за хлебом или в автобусе), а для этого нужны доллары, много долларов. Хотелось также не быть никем и ничем связанной, познавать что-то новое, знакомиться с разными интересными людьми. А на деле получилось, что я повторила и повторяю то, что делает моя мать, только она знается с кубинцами, а я с иностранцами.
Теперь кое-что изменилось. Да, изменилось после того, как я познакомилась с Ним.
Все-таки что Он думает обо мне? Хинетера, да, хинетера, которую берут, используют и бросают. Если Его жизнь когда-нибудь переменится, Он не станет валандаться с такой женщиной, как я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
– Сегодня Рохас подтвердил, что меня скоро продвинут и даже, может быть, пошлют за границу, – сказал я, радостно делясь с другом хорошими вестями.
Мальдонадо заморгал, приложился к четвертому стаканчику рома и с минуту молчал. Затем, поставив стакан, заговорил.
– Тебе везет, тебе на редкость везет. – В его голосе слышалась ирония. – А вот меня задвигают.
– Как так? – воскликнули мы с Бэби.
– Велят проявить себя в провинции.
– Не может быть. Ты же тут вкалываешь как проклятый.
– Да, но начальнику пришелся не по нраву. Он давно решил от меня отделаться, я только сейчас узнал об этом. Случайно. Со стороны. Потому и пришел к вам. Чтобы вы об этом тоже знали. – Мальдонадо ласково погладил холодный стакан. – Рохас большая сволочь, держит возле себя одних подхалимов.
Бэби посмотрела на нас обоих, и мне захотелось сказать: «Неправда, вот я не подхалим, а он мне доверяет», – но я не успел, ибо в этот самый момент Франсис так захохотал, сидя в кресле в моей городской каморке, что затрясся его жирный живот. «Врет! – заорал он. Но ни Бэби, ни Мальдонадо Франсиса не слышали. Только я его понимал. – Этого парня выгоняют за то, что он не отчитался за деньги, выданные ему на служебные расходы за границей и растраченные им на шмотки и рестораны». Не имело никакого смысла обращать внимание на слова Франсиса. Он уже не один год враждовал с Мальдонадо, с тех пор, как последний обвинил его в беспробудном пьянстве.
– Настоящая сволочь этот Рохас! – почти кричал Мальдонадо.
– Тише, успокойся, тебя могут услышать. – Бэби бросила взгляд на дверь.
Мальдонадо шумно втянул последние капли рома из почти пустого стакана. Его лицо налилось кровью, а бледные пальцы потряхивали стакан, где гремел кусочек льда.
– Знаете, что я вам скажу? – Мальдонадо понизил голос до шепота, что отнюдь не уменьшило его ярость, приумноженную алкоголем. – Если меня попрут, я уеду. Да, найду лодку и смотаюсь, смотаюсь к…
Я не нашелся что возразить, но подумал, что он здорово набрался и собой уже не владеет.
– Не болтай глупостей, – сказал я.
– Схожу принесу еще выпить, – пробормотала Бэби и встала из-за стола.
– Нет, хватит. Пойду домой. – Мальдонадо поднялся, едва не опрокинув стул, и, пошатываясь, направился к двери.
– Как ты себя чувствуешь? Сможешь вести машину?
– Без проблем, – качнулся Мальдонадо.
– Почему бы тебе не переночевать у нас? – попытался я его удержать, не представляя себе, как он сядет за руль.
– Нет, нет, я пошел, бля, уже пошел.
Проводив его за ограду, я вернулся домой к Бэби. На террасе моя жена убирала со стола, вопросительно поглядывая на меня.
– Нализался он до чертиков, – сказал я.
– Похоже. – Бэби пошла на кухню, я – за ней.
– Жутко расстроился из-за увольнения, но он парень умный и свое возьмет, – сказал я.
Глаза моей супруги снова встретились с моими.
– Ну и что ты думаешь теперь делать? – нерешительно произнесла она.
– Делать? В каком смысле? Не мне же отменять решения Рохаса.
– Я не об этом, а о том, что он сказал. – Бэби сцепила пальцы рук.
– Сказал – что?
– То, что хочет уехать. – Бэби раскинула руки в стороны.
– Нес ахинею. Спьяну. Не стоит принимать всерьез.
– Не будь ребенком. – Бэби воздела руки к небу. – Ты можешь нажить большие неприятности. Пойдешь проинформируешь об этом?
«Xa-xa-xa, – глумливо смеялся Франсис. – Проинформируешь… звучит куда симпатичнее, чем настучишь».
Внезапно на меня нахлынула усталость, но нервы напряглись, как в предчувствии беды.
– Никуда я не пойду. Он мой друг. – Я смотрел Бэби в лицо. – Не надо обращать внимания на пустую болтовню. Он пьян и завтра забудет о том, что говорил сегодня.
– Мальдонадо никому не друг и способен на любую подлость. – Глаза Бэби сузились, а меня поразили ее слова, ибо с Мальдонадо она всегда была на дружеской ноге. – Я бы на твоем месте поостереглась. Ты прекрасно знаешь, что за нелегальный выезд дают три года тюрьмы, а мы должны их об этом информировать. Иначе нас сочтут за сообщников.
Я промолчал. Что я мог ей ответить?
Приуныв, мы отправились в спальню, и она стала раздеваться перед зеркалом. В последнее время между нами будто кошка пробежала, и нас не тянуло заниматься любовью, но на этот раз ее двойная нагота – наяву и в зеркале – пробудила меня, обдала волной желания.
И только я вознамерился ее поцеловать, как образ Бэби исчез, а я снова оказался у себя в комнатушке, наедине со своими рефлексиями, и подумал, что, наверное, Франсис прав: от всех этих образов и видений вполне можно «трёхнуться».
Как бы теперь снова не привиделись мне мой дядя Себастьян или уже далекая Бэби, сбежавшая от меня за границу с моими девочками.
Нет, к черту все эти галлюцинации. Чтобы вконец не «трёхнуться» в одиночестве, мне следовало уйти из своей каморки. Да, надо было отсюда уйти и отправиться на поиски Моники.
Глава 5
Трое сеньоров играют в карты.
Зачем три сеньора играют в карты?
Что хотят выиграть сеньоры в карты?
И что такое карты?
И кто эти сеньоры?
Трое сеньоров играют в карты.
Элисео Диего. Игра в карты
Снова поздний вечер, но еще не тогда, когда Моника исчезла, а он начал ее искать, хотя эта пора должна была вот-вот наступить.
Как обычно, она ставит пластинку битлов и садится за свой дневник.
«Мне хочется жить по-другому. Материально я не нуждаюсь, могу помогать бабушке, но так жить мне стыдно. Не знаю почему, но стыдно.
Раньше, в самом начале такой жизни, мне было наплевать на то, что говорят другие. Хотелось поквитаться с матерью, доказать, что ни от кого не завишу, что могу поступать, как хочу, и выбраться из осточертевшей идиотской обыденности, отгородиться от грубости и хамства (на улице, в очереди за хлебом или в автобусе), а для этого нужны доллары, много долларов. Хотелось также не быть никем и ничем связанной, познавать что-то новое, знакомиться с разными интересными людьми. А на деле получилось, что я повторила и повторяю то, что делает моя мать, только она знается с кубинцами, а я с иностранцами.
Теперь кое-что изменилось. Да, изменилось после того, как я познакомилась с Ним.
Все-таки что Он думает обо мне? Хинетера, да, хинетера, которую берут, используют и бросают. Если Его жизнь когда-нибудь переменится, Он не станет валандаться с такой женщиной, как я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62