Многозначительно прищурив один глаз, он зябко повел плечами.
— Как-то сыро в этом отделении было. Признаться, продрог я изрядно и, соответственно, с удовольствием бы выпил чашечку горячего чая.
— Извини, дома полно народу, даже чаю выпить негде, — развела руками Катя. — Спасибо за вкусный ужин. И за приятную компанию тоже. До гостиницы отсюда никакой транспорт не ходит. Придется тебе на такси тратиться…
* * *
Не солоно хлебавши, Павел вышел на проспект. Ночная жизнь Глинска, очевидно, не отличалась большим разнообразием. Вокруг не было ни души, большинство окон в домах уже погасли, только возле обшарпанного подъезда целовалась парочка, да где-то в отдалении слышался звон бьющегося стекла и хриплая нецензурная брань. Павел повертел головой в обе стороны пустынного проспекта и не обнаружил ни такси, ни частников. Прекрасно ориентируясь на местности, он очень ясно представлял себе, в какой стороне от Катиного дома находится «Турист», и вполне мог бы преодолеть это расстояние пешком. Тем более что поразмыслить ему было о чем, а делалось это всегда продуктивнее на свежем воздухе.
Злость на Мегрелова уже испарилась, осталась только досада на себя. Что-то подсказывало Павлу, что между ночным нападением странных бандитов и его архивными изысканиями существует прямая связь. Упорно не давало покоя то неприятное ощущение опасности, что на мгновение возникло, когда они с Катей сидели в «Сатурне». Значит, он не ошибся. Слежка за ним велась. Уже тогда.
Стало быть, придется еще задержаться в этом Глинске. День, а то и два, до выяснения обстоятельств… Черт побери, Мак-Кормик ему точно голову оторвет.
За спиной послышался шелест шин. Павел обернулся, поднял руку, остановил машину и за привычный уже полтинник добрался до своего «Туриста».
Раиса Юрьевна из-за стойки одарила Ткачева сладкой улыбкой и выдала ключ от номера.
— Кстати, вам тут принесли… Срочная телеграмма.
Павел двинулся вверх по лестнице, на ходу распечатывая заклеенное бумажной полоской почтовое отправление. Когда он пробежал строки сообщения, у него на мгновение потемнело в глазах.
«Валю сбила машина. Находится в реанимации. Срочно приезжай. Женя».
* * *
Час спустя Ткачев уже трясся в рейсовом междугороднем автобусе, который на полной скорости катился по ночному глоссе в сторону столицы. И Катя, и баба Нюра, и глинские менты, и таинственные хулиганы из парка мигом отошли на второй план.
Часа два Павел нетерпеливо ерзал в кресле. Вначале он смотрел в окно, немного погодя слушал, надев наушники, какую-то идиотскую радиопередачу, потом пытался читать газету, которую купил в здании автовокзала, даже начал было разгадывать кроссворд, но не нашел ручки. Зато извлек из заднего кармана брюк серебряную пулю на цепочке. Это вещественное свидетельство своего российского прошлого Павел обнаружил в шкатулке, когда разбирал бумаги Джона Тэйлора, человека, которого на протяжении всей жизни считал отцом. Да, эта пуля была единственным подарком, который достался Павлу от настоящих, кровных, родителей. Кому же принадлежал этот незатейливый талисман? Какую силу хранил в себе? Кому служил оберегом? Бабушке Анне Антиповне, а может, его отцу или матери…
В тусклом свете горящей вверху лампочки Павел попытался рассмотреть металлическую вещицу. Поверхность пули не была идеально ровной. Кое-где ее покрывали мелкие царапины и выбоины. Похоже, не одно десятилетие прошло с тех пор, как неведомый умелец выплавил ее. Решив, что было бы обидным потерять единственное доказательство его генетической связи с этой страной, Павел надел талисман на шею и… тотчас ощутил нечто. Пуля источала мягкое, ровное тепло. «Э, похоже, в ней и впрямь есть сила», — удивился Павел и «прощупал» странный предмет. Результат его немного озадачил. Сгусток энергии, удивительно чистой, светлой, был заключен в этой пуле. Однако энергия не была активна, она, казалось, дремала в надежно защищающем ее сосуде, как бабочка в коконе. «Н-да, интересно, что может пробудить ее? — задал себе вопрос Павел. — Или кто?» То, что обычно предметы с подобной энергетикой бывают запрограммированными на конкретные ситуации либо на определенных людей, Ткачев знал очень хорошо…
Раздумья ни к чему не привели, а лишь окончательно утомили и без того уставшего Павла. Увидев, что все вокруг давно спят, он тоже решил отдохнуть. «Судя по всему, завтра неприятностей меня ждет предостаточно. Так что будет совсем нелишним, если я хотя бы высплюсь», — подумал Ткачев. Закрыв глаза, он расслабился по методике «быстрый сон» и провалился в тревожное забытье.
* * *
До больницы он добрался около четырех утра. К Вале Павла не пустили, несмотря на уговоры, толстую пачку денег, угрозы и мольбы. Усталый доктор в зеленоватом халате и шапочке молча выслушал поток веских и продуманных доводов Ткачева, молча указал ему рукой на дверь с табличкой «Ординаторская», пропустил внутрь тесноватой комнатенки и опустился на подоконник, уступив посетителю единственный в комнате стул.
— Я готов ответить на все ваши вопросы, Павел, — проговорил доктор, снимая очки и протирая платком покрасневшие после бессонной ночи глаза. — Ваша знакомая находится в тяжелом, можно сказать, крайне тяжелом состоянии. Авария, несчастный случай. Виновникам ДТП удалось скрыться — наезд произошел на безлюдной улице. Этим занимается милиция, но при таких раскладах надежды на успех мало. Мы, со своей стороны, уверяю, делаем все возможное. Однако когда Валентина придет в сознание, и придет ли вообще, сказать сложно.
— Я бы очень хотел увидеть ее. Пожалуйста, доктор.
— Сожалею, пока не могу разрешить посещение. Да и к чему вам? Она не говорит, не реагирует на внешние раздражители. Подключена к аппарату искусственного дыхания…
Спорить, похоже, было бесполезно. «Ладно, — решил Ткачев про себя, — и не такие препятствия преодолевали».
Он провел десять минут в скверике перед больницей, изучая расположение окон, припоминая, где находится кабинет врача, с которым он беседовал. Реанимация, как Павел успел заметить, помещалась на том же этаже, только в противоположном конце коридора. К сожалению, времени до рассвета почти не осталось. Пришлось карабкаться по водосточной трубе до открытого окна туалета, а потом осторожно передвигаться, прижимаясь к стене, по коридору, мимо дежурной медсестры, дремавшей за столиком.
Валя, бледная, с ввалившимися щеками и запавшими глазами, неподвижно лежала на высокой койке. Руки ее были безжизненно вытянуты вдоль тела, спутанные волосы сбились набок, на виске виднелся кровоподтек. К тонким запястьям тянулись прозрачные трубки капельниц. Сердце Павла сжалось. Чем так привлекала его эта девушка? Почему он всегда чувствовал себя с ней легко и свободно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
— Как-то сыро в этом отделении было. Признаться, продрог я изрядно и, соответственно, с удовольствием бы выпил чашечку горячего чая.
— Извини, дома полно народу, даже чаю выпить негде, — развела руками Катя. — Спасибо за вкусный ужин. И за приятную компанию тоже. До гостиницы отсюда никакой транспорт не ходит. Придется тебе на такси тратиться…
* * *
Не солоно хлебавши, Павел вышел на проспект. Ночная жизнь Глинска, очевидно, не отличалась большим разнообразием. Вокруг не было ни души, большинство окон в домах уже погасли, только возле обшарпанного подъезда целовалась парочка, да где-то в отдалении слышался звон бьющегося стекла и хриплая нецензурная брань. Павел повертел головой в обе стороны пустынного проспекта и не обнаружил ни такси, ни частников. Прекрасно ориентируясь на местности, он очень ясно представлял себе, в какой стороне от Катиного дома находится «Турист», и вполне мог бы преодолеть это расстояние пешком. Тем более что поразмыслить ему было о чем, а делалось это всегда продуктивнее на свежем воздухе.
Злость на Мегрелова уже испарилась, осталась только досада на себя. Что-то подсказывало Павлу, что между ночным нападением странных бандитов и его архивными изысканиями существует прямая связь. Упорно не давало покоя то неприятное ощущение опасности, что на мгновение возникло, когда они с Катей сидели в «Сатурне». Значит, он не ошибся. Слежка за ним велась. Уже тогда.
Стало быть, придется еще задержаться в этом Глинске. День, а то и два, до выяснения обстоятельств… Черт побери, Мак-Кормик ему точно голову оторвет.
За спиной послышался шелест шин. Павел обернулся, поднял руку, остановил машину и за привычный уже полтинник добрался до своего «Туриста».
Раиса Юрьевна из-за стойки одарила Ткачева сладкой улыбкой и выдала ключ от номера.
— Кстати, вам тут принесли… Срочная телеграмма.
Павел двинулся вверх по лестнице, на ходу распечатывая заклеенное бумажной полоской почтовое отправление. Когда он пробежал строки сообщения, у него на мгновение потемнело в глазах.
«Валю сбила машина. Находится в реанимации. Срочно приезжай. Женя».
* * *
Час спустя Ткачев уже трясся в рейсовом междугороднем автобусе, который на полной скорости катился по ночному глоссе в сторону столицы. И Катя, и баба Нюра, и глинские менты, и таинственные хулиганы из парка мигом отошли на второй план.
Часа два Павел нетерпеливо ерзал в кресле. Вначале он смотрел в окно, немного погодя слушал, надев наушники, какую-то идиотскую радиопередачу, потом пытался читать газету, которую купил в здании автовокзала, даже начал было разгадывать кроссворд, но не нашел ручки. Зато извлек из заднего кармана брюк серебряную пулю на цепочке. Это вещественное свидетельство своего российского прошлого Павел обнаружил в шкатулке, когда разбирал бумаги Джона Тэйлора, человека, которого на протяжении всей жизни считал отцом. Да, эта пуля была единственным подарком, который достался Павлу от настоящих, кровных, родителей. Кому же принадлежал этот незатейливый талисман? Какую силу хранил в себе? Кому служил оберегом? Бабушке Анне Антиповне, а может, его отцу или матери…
В тусклом свете горящей вверху лампочки Павел попытался рассмотреть металлическую вещицу. Поверхность пули не была идеально ровной. Кое-где ее покрывали мелкие царапины и выбоины. Похоже, не одно десятилетие прошло с тех пор, как неведомый умелец выплавил ее. Решив, что было бы обидным потерять единственное доказательство его генетической связи с этой страной, Павел надел талисман на шею и… тотчас ощутил нечто. Пуля источала мягкое, ровное тепло. «Э, похоже, в ней и впрямь есть сила», — удивился Павел и «прощупал» странный предмет. Результат его немного озадачил. Сгусток энергии, удивительно чистой, светлой, был заключен в этой пуле. Однако энергия не была активна, она, казалось, дремала в надежно защищающем ее сосуде, как бабочка в коконе. «Н-да, интересно, что может пробудить ее? — задал себе вопрос Павел. — Или кто?» То, что обычно предметы с подобной энергетикой бывают запрограммированными на конкретные ситуации либо на определенных людей, Ткачев знал очень хорошо…
Раздумья ни к чему не привели, а лишь окончательно утомили и без того уставшего Павла. Увидев, что все вокруг давно спят, он тоже решил отдохнуть. «Судя по всему, завтра неприятностей меня ждет предостаточно. Так что будет совсем нелишним, если я хотя бы высплюсь», — подумал Ткачев. Закрыв глаза, он расслабился по методике «быстрый сон» и провалился в тревожное забытье.
* * *
До больницы он добрался около четырех утра. К Вале Павла не пустили, несмотря на уговоры, толстую пачку денег, угрозы и мольбы. Усталый доктор в зеленоватом халате и шапочке молча выслушал поток веских и продуманных доводов Ткачева, молча указал ему рукой на дверь с табличкой «Ординаторская», пропустил внутрь тесноватой комнатенки и опустился на подоконник, уступив посетителю единственный в комнате стул.
— Я готов ответить на все ваши вопросы, Павел, — проговорил доктор, снимая очки и протирая платком покрасневшие после бессонной ночи глаза. — Ваша знакомая находится в тяжелом, можно сказать, крайне тяжелом состоянии. Авария, несчастный случай. Виновникам ДТП удалось скрыться — наезд произошел на безлюдной улице. Этим занимается милиция, но при таких раскладах надежды на успех мало. Мы, со своей стороны, уверяю, делаем все возможное. Однако когда Валентина придет в сознание, и придет ли вообще, сказать сложно.
— Я бы очень хотел увидеть ее. Пожалуйста, доктор.
— Сожалею, пока не могу разрешить посещение. Да и к чему вам? Она не говорит, не реагирует на внешние раздражители. Подключена к аппарату искусственного дыхания…
Спорить, похоже, было бесполезно. «Ладно, — решил Ткачев про себя, — и не такие препятствия преодолевали».
Он провел десять минут в скверике перед больницей, изучая расположение окон, припоминая, где находится кабинет врача, с которым он беседовал. Реанимация, как Павел успел заметить, помещалась на том же этаже, только в противоположном конце коридора. К сожалению, времени до рассвета почти не осталось. Пришлось карабкаться по водосточной трубе до открытого окна туалета, а потом осторожно передвигаться, прижимаясь к стене, по коридору, мимо дежурной медсестры, дремавшей за столиком.
Валя, бледная, с ввалившимися щеками и запавшими глазами, неподвижно лежала на высокой койке. Руки ее были безжизненно вытянуты вдоль тела, спутанные волосы сбились набок, на виске виднелся кровоподтек. К тонким запястьям тянулись прозрачные трубки капельниц. Сердце Павла сжалось. Чем так привлекала его эта девушка? Почему он всегда чувствовал себя с ней легко и свободно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27