– Дон Клаудио. Не могу передать, как я скорблю о случившемся.
– Ужасное несчастье. – Дон Клаудио обернулся и с тревогой посмотрел вслед пожилой сеньоре, которую уводила под руку женщина помоложе. – Его мать сражена горем.
Что Себаштиану мог сказать отцу Хуана? Любые слова сожаления прозвучали бы сейчас бессмысленно и фальшиво. Он с детства помнил дона Клаудио как человека необыкновенного – сильного, мужественного и заядлого спортсмена. В этот холодный день он был в шляпе, перчатках и длинном темном пальто до пят. Истекшие годы, а особенно последние события не прошли для него бесследно. Бледность кожи, но в большей степени влажные глаза с застывшим в них печальным выражением придавали лицу болезненный вид. «Только увидев, как безжалостно время к другим, начинаешь осознавать собственный возраст», – подумал Себаштиану.
– Себаштиану, я хочу попросить тебя об одолжении.
– Ну конечно, дон Клаудио.
– Представь, полиция ничего нам не сообщает. – Он развел руками и добавил: – Отделывается туманными фразами, самой общей информацией, но никто не желает рассказать, что произошло на самом деле. Вчера мы весь день просидели в комиссариате, а потом в Институте судебной медицины, пока нам соизволили отдать тело бедного Хуана. – Он гневно сжал кулаки. – Нам ничего не говорят!
Себаштиану покосился на Орасио, тот молча поджал губы.
– Пойми, нам необходимо знать правду. Мы ведь места себе не находим. У тебя есть связи в полиции. – Он настойчиво сверлил Себаштиану взглядом. – Помоги нам.
Его просьба застала Себаштиану врасплох.
– Ох, дон Клаудио. Все не так просто. Я уже много лет не живу в Мадриде и не имею никакого отношения к управлению внутренних дел. Если полиция предпочитает молчать, что я могу сделать? – Чувствуя себя крайне неловко, он отступил на полшага назад, пытаясь установить между ними хотя бы минимальную дистанцию.
– Официально – мало, я отдаю себе в этом отчет, – признал дон Клаудио. – Ноты с ними работал, а друзьям принято идти навстречу. Я вовсе не требую полного отчета, но любая незначительная подробность поможет нам разобраться в причинах нашего несчастья. Почему Хуан? Почему нам ничего не говорят? Доколе нас будут держать в неведении?
– Прошло всего два дня со… – он запнулся, смущенный жестокостью своих слов, – со смерти Хуана. А сегодня суббота, дон Клаудио. Полагаю, вам следует потерпеть несколько дней. Детективам нужно время на предварительное следствие. Тогда они смогут поделиться с вами конкретными фактами. Пусть полицейские делают свою работу, и я уверен, что в скором времени вы узнаете от них правду.
– Все так. Но пожалуйста, поговори с кем-нибудь и расскажи нам, что узнаешь. – Дон Клаудио повернулся к Орасио в поисках поддержки, а затем вновь обратился к Себаштиану: – Ты был другом Хуана, и мы хотим лишь одного – спать спокойно. Умоляю тебя, Себаштиану.
Португалец неопределенно повел плечом.
– Только кажется, что это легко, дон Клаудио. Но я сделаю все, что в моих силах.
Выражение лица дона Клаудио выдавало напряжение, не покидавшее его на протяжении последних суток, но он как будто воспрянул духом, ощутив маленькую надежду.
– Искренне благодарю, сам лично и от имени жены. Для нее будет утешением узнать, что ты здесь.
Дон Клаудио откланялся, не прибавив к сказанному ни слова и оставив Себаштиану с Орасио в замешательстве.
– Думаешь, сможешь им помочь? – осторожно спросил Орасио.
– Едва ли. Я уже давно не был в Мадриде. Вероятнее всего, меня даже слушать не станут. Полицейским детективам не нравится, когда кто-то начинает охотиться в их угодьях.
– Не хочу давить на тебя, но я убежден, что к твоей просьбе отнесутся очень внимательно. Ты можешь положиться на свою репутацию, и не настолько ты далек от этих сфер. Лично я согласен с Клаудио: недопустимо, что их держат в неведении.
– С момента преступления прошло слишком мало времени. Опрометчиво рассчитывать на мгновенный результат в делах такого рода, – возразил Себаштиану, пожимая плечами. – В любом случае я сделаю что сумею.
Он рассеянно посмотрел вокруг, скользнув взглядом по могильным плитам и мощеным аллеям. Неподалеку какая-то мамаша пыталась изо всех сил урезонить двоих сыновей, порывавшихся побегать наперегонки по дорожкам между могилами. Теперь вошло в моду приглашать на похороны классические инструментальные дуэты и квартеты, и, когда стихал ветер, со всех сторон слышались приглушенные фрагменты музыкальных фраз. Люди неторопливо, небольшими группами покидали это скорбное место, одни – тихо взявшись за руки, другие разговаривали в полный голос.
– Ты надолго в Мадрид? – полюбопытствовал Орасио.
– До вторника. Кажется, я уже говорил, что вечером в понедельник выступаю с докладом. Боюсь, я не успею выполнить просьбу дона Клаудио.
Орасио печально вздохнул, выражая смирение. Помолчав немного, он сказал неуверенно, с вопросительной интонацией в голосе:
– Со мной пришли друзья твоего отца.
– Орасио, я…
– Ладно, не стоит беспокоиться, – сдался Орасио, мягко шлепнув его по плечу. – Пора идти. У тебя есть мой телефон. Позвони мне потом, как-нибудь встретимся и поболтаем.
Себаштиану улыбнулся и кивнул головой, заведомо зная, что не позвонит. Где-то раздался бой часов, и стая голубей вспорхнула в небо как раз в тот момент, когда Себаштиану медленно побрел к выходу.
Кладбище Альмудена находится на востоке Мадрида. Себаштиану вышел из главных ворот в двенадцать тридцать и заторопился к стоянке такси, тщательнее обмотав шею шарфом. Стремительно холодало, к тому же начал накрапывать дождь. Себаштиану посмотрел на часы – одно из больших электронных табло, развешанных по городу на площадях и перекрестках, и дождался, когда они покажут температуру воздуха: два градуса. «Почти как в Лондоне», – подумал он.
Себаштиану сделал знак одному из таксистов на стоянке и, усаживаясь в машину, попросил отвезти его в центр. Такси спустилось вниз по проспекту Дарока и поехало к центру по безлюдным в Святую неделю улицам. Себаштиану смотрел по сторонам, стараясь не думать о недавно разыгравшейся сцене. Он с любопытством поглядывал в окошко, вспоминая знакомые улицы и площади. Как обычно, когда в Мадриде идет дождь (несмотря на тот факт, что многие жители удрали из города на праздники), на дороге образовался плотный транспортный затор. Муниципальный постовой, упакованный с головы до пят в непромокаемый люминесцентный плащ, с должным усердием пытался по мере сил нормализовать ситуацию, опровергая общественное мнение о беспомощности городской полиции.
Себаштиану закрыл глаза, убаюканный плавным движением машины. Мысленно он вновь перенесся на кладбище.
Хуан Аласена был сыном одного из лучших друзей покойного отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100