Несколько раз ему показалось, что он слышит отдаленное ржание. Может, конюшня недалеко? Или ферма? Вот, даже топот копыт стал слышен. Лязг и топот. Кто-то ночью выехал на конную прогулку? Какая разница, лишь бы указали правильное направление. Корсаков ускорил шаги, почти побежал на звук. Лес кончился, впереди, за нераспаханным клочком земли, был еще один перелесок. Звуки явно доносились оттуда. Корсаков направился через поле, путаясь в мокрой траве, достигавшей колен.
Когда до деревьев оставалось метров тридцать ему почудилось какое-то движение, отблеск лунного света впереди. Нерешительно остановившись, он попытался разглядеть, что это, и вдруг ощутил, как волосы зашевелились на голове — из перелеска выехал всадник на коне. В тени деревьев он казался огромным черным силуэтом, но не это напугало Корсакова. И всадник, и конь были с ног до головы закованы в доспехи, даже морда коня была прикрыта подобием шлема и только черные глаза горели в его прорезях. Увидев Корсакова, всадник издал воинственный клич, опустил копье с трепетавшим раздвоенным флажком на острие, и послал коня в галоп.
Картина была настолько нереальна, что Корсаков замер, как парализованный. Он чувствовал, как содрогается земля под тяжелым скоком рыцарского коня, видел, как из ноздрей коня вылетают струйки пара, слышал его мощное дыхание, но никак не мог поверить, что все происходит наяву, что это не кошмарный сон, из которого можно вырваться, стоит только проснуться.
Рыцарь явно собирался проткнуть его, насадив на копье, как бабочку, а Игорь все никак не мог выйти из оцепенения. Бег коня все убыстрялся, летела из-под копыт черная земля, горел в лунном свете стальной наконечник копья и, несмотря на фантастичность происходящего, Корсаков вдруг понял, что если будут стоять вот так, как истукан, то через считанные секунды копье пробьет ему грудную клетку, разорвет сердце и на этом все закончится: непутевая жизнь, пьянки, случайные связи… Анюта! А как же она? Ведь он только-только встретил что-то действительно важное, без чего жизнь казалась теперь пустой забавой, достойной только глиняных болванчиков, пляшущих, веселящихся, спаривающихся, грустящих и умирающих наконец по указке кого-то неведомого.
Корсаков оглянулся. Нет, обратно до леса не успеть. Что если подпустить поближе и рвануть в сторону? Или бросится под копыта коня? Или…
Сквозь звон доспехов и перестук копыт донесся звонкий отрывистый звук, будто где-то в лесу, за спиной Корсакова, лопнула басовая струна. Что-то ударило всадника в грудь и на панцире расцвело белое оперение толстой стрелы. Снова звон струны и новый цветок расцвел на решетке забрала. Рыцарь глухо вскрикнул и опрокинулся на спину, падая на круп коня. Всхрапнувший конь сбился с галопа, тяжесть седока повела его в сторону и он, храпя, пронесся на расстоянии метра от Корсакова, обдав того клочьями пены и запахом пота.
Корсаков ощутил, как из тела словно вытащили стержень — его вдруг ударила крупная дрожь. Ноги покосились и он рухнул на колени. Рвотные позывы сотрясли тело. Во рту появился привкус желчи, он сплюнул густую слюну, помотал головой, приходя в себя. Топот копыт становился все глуше и внезапно исчез совсем. Корсаков поднял голову. Конь, тащивший на себе тело рыцаря, таял в свете луны, как клуб дыма под порывом ветра.
Помогая себе руками, Корсаков поднялся на ноги и, шатаясь, побежал к далеким огонькам, уже не выбирая, что под ногами: пашня или некошеное поле.
Ноги вязли в распаханной земле, или путались в траве. Он падал, поднимался и, не отводя взгляда от далеких огней, бежал к ним, как стремится застигнутое штормом судно к спасительному огню маяка. Легкие горели, глаза заливал пот, он смахивал его рукавом, оглядывался, все еще не веря, что страшный всадник исчез. В очередной раз он оглянулся перед тем, как вломиться в кусты, нога встретила пустоту и он покатился вниз по склону оврага, стараясь закрыть лицо от хлеставших по нему веток.
Корсаков лежал лицом вверх на дне распадка. По земле стелился туман, он смотрел на мутные звезды, на луну, окруженную ореолом. Голова кружилась, вновь дали знать о себе ребра, поврежденные охранниками Анютиного папаши. Он пошарил вокруг, пальцы проваливались в мокрые прошлогодние листья, полусгнившие, источавшие горький аромат.
Чего же это я так перепугался? Ведь все обошлось. Корсаков старался не думать о том, что напугал его не сам всадник в средневековых доспехах, не появление рыцаря на боевом коне в пятидесяти километрах от Москвы в двадцатом веке, а то, что рыцарь ждал именно его, Игоря Корсакова. Ждал, затаившись в лесу и хотел убить. Именно убить, а не просто напугать или взять в плен.
Игорь попытался вспомнить свое состояние, когда он допился до белой горячки. Тогда ему тоже мерещились и люди, и животные. Они были вполне натуральные, даже разговаривали с ним, но внезапно исчезали, или переносились с места на место, стоило ему на мгновение отвернуться. Сейчас было не так: мало того, что он видел всадника, он еще и слышал звон доспехов, топот коня, и даже чувствовал запах конского пота. Когда конь, роняя пену, пронесся мимо, он явственно ощутил на лице брызги и комочки земли, поднятые копытами. Или я не все знаю о делириум тременс, или все происходит наяву, решил Корсаков. Но тогда объяснений этому не может быть, потому что этого не может быть никогда,
Страх потихоньку отпускал его, он встал на колени, приподнявшись над низко стелившимся туманом. По склону оврага росли кусты орешника и, насколько он мог увидеть в полутьме, молодые березки. Добравшись до склона, он выбрал наиболее сухое место и присел, привалившись спиной к одной из них.
Крикнула ночная птица, кто-то зашуршал в траве, а может просто земля осыпалась. После того, что пришлось пережить, возможность встретить какое-то животное воспринималась Корсаковым как небольшое развлечение. Хотя, конечно, если здесь рыцари по полям скачут, то почему не появиться медведям, а то и тиграм? Нет, скорее единорогам и драконам.
Возбуждение прошло вместе с паникой и он все сильнее чувствовал холод и сырость земли, на которой сидел. Не хватало еще простудиться.
Корсаков встал, хватаясь за березку и пошел вдоль оврага, придерживаясь за деревца. Направление на огни он потерял, карту тоже обронил пока кувыркался, и самое лучшее было выбраться наверх, но склоны оврага были слишком круты и он подумал, что если поскользнется и вновь свалится вниз, то так и останется лежать, истратив последние силы.
Овраг был узок, звездное небо над головой походило на дорогу, усеянную светлячками. Он попытался вспомнить какие-нибудь созвездия, но из всех знал только Большую Медведицу, а ее не было видно. Без нее он не мог даже отыскать Полярную звезду, чтобы хоть приблизительно определить направление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68