— Ладно, поеду я. Позвоню завтра, скажу, что решил владелец сабли. Ведь наше соглашение остается в силе?
— Конечно, — Гладышев поднялся. — Пойдем, я тебя провожу.
— Всего доброго, Инга Юрьевна, — Корсаков слегка поклонился.
Инга, глядя в сторону, кивнула головой.
Вениамин провел Игоря через кузницу. Возле ворот стояли подмастерья, что-то горячо обсуждая. Гладышев направился к ним.
— Вот что, парни, — сказал он, — если хотите у меня учиться, о сегодняшнем происшествии никому ни слова. — Вениамин посмотрел на Корсакова.
Тот одобрительно кивнул.
— До завтра свободны. С утра, как обычно, жду вас.
Ребята, с уважением глядя на Корсакова, попрощались.
Гладышев проводил Игоря до машины, хлопнул по плечу.
— Слушай, ты суперменом стал. Как ты этих мужиков вырубил! Любо-дорого посмотреть.
Корсаков, усмехнувшись, пожал плечами:
— Я и сам не ожидал.
Он не бравировал и не скромничал. Действительно, приняв решение напасть на людей магистра, он не знал, чем все кончится. Была подсознательная уверенность в своих силах, которая впервые пришла к нему на Ходынском поле. Он доверился ей и не проиграл. А что до магистра, тот воспринял предупреждение Корсакова настолько серьезно, что Игорь теперь не сомневался — недалек час, когда он сможет диктовать свои условия и магистру.
— Жена тебе сцену не устроит?
— Вряд ли, — Вениамин самодовольно погладил бороду. — Она, вообще-то, баба нормальная. Только скучно ей здесь. Отвечает на звонки клиентов, а их у меня немного: работаю я медленно, зато качественно. Конечно, что-нибудь по поводу «сомнительных друзей, которые наводят бандитов» она скажет, но предлог есть, согласись.
Корсаков уселся в машину, включил зажигание.
— А Пашку она здорово уважает.
— Да он же нас познакомил. Это с его помощью я устроился в училище народных ремесел в Хотьково. Теперь-то не жалею, а поначалу было кисло: пацаны кругом сопливые и я, переросток двадцатисемилетний. Но вот, все, что у меня есть, это благодаря моему ремеслу. У тебя-то как с работой.
— По разному, — скривился Корсаков. — На жизнь хватает, а в будущее я стараюсь не заглядывать.
— Может, и правильно. Ну, бывай, — Вениамин протянул лопатообразную ладонь.
Корсаков пожал ему руку и дал газ.
На спуске в низину он увидел учеников Гладышева. Пацаны шагали по дороге, оживленно что-то обсуждая. Корсаков притормозил и предложил подбросить их до метро. Ребята, переглянувшись, полезли в машину. Всю дорогу они молчали, только когда Игорь притормозил «daewoo» недалеко от метро «Речной вокзал», тот, что сидел рядом с ним, застенчиво спросил:
— А где вы так драться научились?
— Физкультура с детства, — скромно ответил Корсаков. — Ни капли алкоголя и ни грамма никотина. В здоровом теле — здоровый дух.
— Ага… — нахмурив брови, пробурчал паренек, что-то решая для себя. — Спасибо, до свидания.
— Счастливо.
Корсаков так газанул, что покрышки задымились. В зеркальце заднего вида он увидел, как ребята в полном восторге смотрят ему вслед.
На «торпеде» возле лобового стекла он увидел раскрытую пачку сигарет, закурил, с наслаждением выпустил дым в окно и пробормотал:
— И ни грамма никотина. Ну, ты и трепло, Игорь Алексеевич!
* * *
Добравшись до Арбата в третьем часу дня, Корсаков поставил машину под окном. Взглянул наверх. Окно было распахнуто настежь, ветер трепал легкие занавески. Он постучал в дверь, подождал, постучал снова. Наконец щелкнул замок. Анюта, кутаясь в короткий халатик, распахнула дверь. Лицо у нее было заспанное.
— Ключа, что ли, нет?
— Есть, но я хочу, чтобы меня встречала любимая женщина, — Корсаков поцеловал ее в шею.
От девушки исходило тепло, как от только что вынутой из печи булки пшеничного белого хлеба.
— Эгоист, — буркнула она и пошла вверх по лестнице, шлепая по ступенькам тапочками без задников. — Кофе будешь?
— Буду.
Пока Игорь умывался, она сделала пару бутербродов, заварила кофе и, усевшись в кресло, свернулась калачиком, подтянув под себя ноги.
— Как съездил?
— Нормально, — Корсаков присел к столу. — А у тебя что?
— Папашка заставил просмотреть все акции, которые у него есть на предмет риска. Ну, кое-что подсказала. Ты знаешь, вот смотрю на котировку и уже знаю, что будет завтра, что через неделю. Дальше я не заглядывала. Настолько непривычно. Правда, потом у меня голова разболелась. Сань-Сань еще хотел, чтобы я с ним в Думу поехала, какой-то доклад слушать, но тут уж я сказала: все, хватит. Приехала сюда — тебя нет. Съела аспирин и завалилась спать. Ты не забыл, что мы хотели в клинику заехать?
— Не забыл, — вздохнул Корсаков.
— Может, поспишь сначала?
— Если я засну, то меня до утра не разбудишь, — Игорь допил кофе, закурил. — Сейчас поедем.
Анюта пошла переодеваться. Корсаков, чувствуя, как слипаются глаза — сказалась бессонная ночь и нервное напряжение во время схватки с людьми магистра, — помыл чашку, заглянул в ванную. В зеркале отразилась помятая физиономия с отросшей двухдневной щетиной. Он потрогал висок, поморщился. Все-таки магистр крепко его зацепил. Хорошо, что добивать не стал.
Игорь умылся холодной водой, надеясь разогнать сонливость.
Охране возле ворот клиники, видимо, поступило распоряжение их не задерживать, и когда они, поставив машину на стоянку, подошли к проходной, охранник, не задавая вопросов, пропустил Анюту и Игоря на территорию.
По внутреннему телефону Анюта позвонила в отделение, где лежал Рогозин.
— Сейчас врач выйдет, — сказала она, присаживаясь в кресло рядом с Корсаковым.
Доктор появился через десять минут, когда она уже хотела устроить скандал медсестре на «ресепшене». Это был тот самый врач, который привез Рогозина в клинику. Кивнув на ходу, он вышел за дверь, жестом пригласив следовать за собой. Закурив и сделав пару затяжек, он обернулся к Анюте:
— Ну, что я могу сказать… После операции состояние пациента стабильное…
— Значит, все-таки понадобилась операция? — нахмурился Корсаков.
— А вы что хотели? — удивился врач. — Пришлось делать торакотемию, ушивать разрыв в легком, дренировать плевральную полость с активной аспирацией содержимого. Обкололи его антибиотиками, и все это на фоне ингубации трахеи и искусственной вентиляции легких.
— Доктор, а если по-русски? — попросил Корсаков.
— А оно вам надо? Сделали все, что положено: вскрыли грудную клетку, закрытый перелом пятого-девятого ребер, разрыв правого легкого…
— Достаточно, — сказала Анюта. — Спасибо вам.
— Пожалуйста, — врач пожал плечами. — Еще на лбу был порез. Наложили несколько швов. Через пару месяцев будет почти незаметно. Остальные царапины сами заживут. Меня предупредили, что в данном случае ставить в известность милицию нет необходимости, так что и насчет этого можете быть спокойны… А все-таки, — он понизил голос, — чем это его?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
— Конечно, — Гладышев поднялся. — Пойдем, я тебя провожу.
— Всего доброго, Инга Юрьевна, — Корсаков слегка поклонился.
Инга, глядя в сторону, кивнула головой.
Вениамин провел Игоря через кузницу. Возле ворот стояли подмастерья, что-то горячо обсуждая. Гладышев направился к ним.
— Вот что, парни, — сказал он, — если хотите у меня учиться, о сегодняшнем происшествии никому ни слова. — Вениамин посмотрел на Корсакова.
Тот одобрительно кивнул.
— До завтра свободны. С утра, как обычно, жду вас.
Ребята, с уважением глядя на Корсакова, попрощались.
Гладышев проводил Игоря до машины, хлопнул по плечу.
— Слушай, ты суперменом стал. Как ты этих мужиков вырубил! Любо-дорого посмотреть.
Корсаков, усмехнувшись, пожал плечами:
— Я и сам не ожидал.
Он не бравировал и не скромничал. Действительно, приняв решение напасть на людей магистра, он не знал, чем все кончится. Была подсознательная уверенность в своих силах, которая впервые пришла к нему на Ходынском поле. Он доверился ей и не проиграл. А что до магистра, тот воспринял предупреждение Корсакова настолько серьезно, что Игорь теперь не сомневался — недалек час, когда он сможет диктовать свои условия и магистру.
— Жена тебе сцену не устроит?
— Вряд ли, — Вениамин самодовольно погладил бороду. — Она, вообще-то, баба нормальная. Только скучно ей здесь. Отвечает на звонки клиентов, а их у меня немного: работаю я медленно, зато качественно. Конечно, что-нибудь по поводу «сомнительных друзей, которые наводят бандитов» она скажет, но предлог есть, согласись.
Корсаков уселся в машину, включил зажигание.
— А Пашку она здорово уважает.
— Да он же нас познакомил. Это с его помощью я устроился в училище народных ремесел в Хотьково. Теперь-то не жалею, а поначалу было кисло: пацаны кругом сопливые и я, переросток двадцатисемилетний. Но вот, все, что у меня есть, это благодаря моему ремеслу. У тебя-то как с работой.
— По разному, — скривился Корсаков. — На жизнь хватает, а в будущее я стараюсь не заглядывать.
— Может, и правильно. Ну, бывай, — Вениамин протянул лопатообразную ладонь.
Корсаков пожал ему руку и дал газ.
На спуске в низину он увидел учеников Гладышева. Пацаны шагали по дороге, оживленно что-то обсуждая. Корсаков притормозил и предложил подбросить их до метро. Ребята, переглянувшись, полезли в машину. Всю дорогу они молчали, только когда Игорь притормозил «daewoo» недалеко от метро «Речной вокзал», тот, что сидел рядом с ним, застенчиво спросил:
— А где вы так драться научились?
— Физкультура с детства, — скромно ответил Корсаков. — Ни капли алкоголя и ни грамма никотина. В здоровом теле — здоровый дух.
— Ага… — нахмурив брови, пробурчал паренек, что-то решая для себя. — Спасибо, до свидания.
— Счастливо.
Корсаков так газанул, что покрышки задымились. В зеркальце заднего вида он увидел, как ребята в полном восторге смотрят ему вслед.
На «торпеде» возле лобового стекла он увидел раскрытую пачку сигарет, закурил, с наслаждением выпустил дым в окно и пробормотал:
— И ни грамма никотина. Ну, ты и трепло, Игорь Алексеевич!
* * *
Добравшись до Арбата в третьем часу дня, Корсаков поставил машину под окном. Взглянул наверх. Окно было распахнуто настежь, ветер трепал легкие занавески. Он постучал в дверь, подождал, постучал снова. Наконец щелкнул замок. Анюта, кутаясь в короткий халатик, распахнула дверь. Лицо у нее было заспанное.
— Ключа, что ли, нет?
— Есть, но я хочу, чтобы меня встречала любимая женщина, — Корсаков поцеловал ее в шею.
От девушки исходило тепло, как от только что вынутой из печи булки пшеничного белого хлеба.
— Эгоист, — буркнула она и пошла вверх по лестнице, шлепая по ступенькам тапочками без задников. — Кофе будешь?
— Буду.
Пока Игорь умывался, она сделала пару бутербродов, заварила кофе и, усевшись в кресло, свернулась калачиком, подтянув под себя ноги.
— Как съездил?
— Нормально, — Корсаков присел к столу. — А у тебя что?
— Папашка заставил просмотреть все акции, которые у него есть на предмет риска. Ну, кое-что подсказала. Ты знаешь, вот смотрю на котировку и уже знаю, что будет завтра, что через неделю. Дальше я не заглядывала. Настолько непривычно. Правда, потом у меня голова разболелась. Сань-Сань еще хотел, чтобы я с ним в Думу поехала, какой-то доклад слушать, но тут уж я сказала: все, хватит. Приехала сюда — тебя нет. Съела аспирин и завалилась спать. Ты не забыл, что мы хотели в клинику заехать?
— Не забыл, — вздохнул Корсаков.
— Может, поспишь сначала?
— Если я засну, то меня до утра не разбудишь, — Игорь допил кофе, закурил. — Сейчас поедем.
Анюта пошла переодеваться. Корсаков, чувствуя, как слипаются глаза — сказалась бессонная ночь и нервное напряжение во время схватки с людьми магистра, — помыл чашку, заглянул в ванную. В зеркале отразилась помятая физиономия с отросшей двухдневной щетиной. Он потрогал висок, поморщился. Все-таки магистр крепко его зацепил. Хорошо, что добивать не стал.
Игорь умылся холодной водой, надеясь разогнать сонливость.
Охране возле ворот клиники, видимо, поступило распоряжение их не задерживать, и когда они, поставив машину на стоянку, подошли к проходной, охранник, не задавая вопросов, пропустил Анюту и Игоря на территорию.
По внутреннему телефону Анюта позвонила в отделение, где лежал Рогозин.
— Сейчас врач выйдет, — сказала она, присаживаясь в кресло рядом с Корсаковым.
Доктор появился через десять минут, когда она уже хотела устроить скандал медсестре на «ресепшене». Это был тот самый врач, который привез Рогозина в клинику. Кивнув на ходу, он вышел за дверь, жестом пригласив следовать за собой. Закурив и сделав пару затяжек, он обернулся к Анюте:
— Ну, что я могу сказать… После операции состояние пациента стабильное…
— Значит, все-таки понадобилась операция? — нахмурился Корсаков.
— А вы что хотели? — удивился врач. — Пришлось делать торакотемию, ушивать разрыв в легком, дренировать плевральную полость с активной аспирацией содержимого. Обкололи его антибиотиками, и все это на фоне ингубации трахеи и искусственной вентиляции легких.
— Доктор, а если по-русски? — попросил Корсаков.
— А оно вам надо? Сделали все, что положено: вскрыли грудную клетку, закрытый перелом пятого-девятого ребер, разрыв правого легкого…
— Достаточно, — сказала Анюта. — Спасибо вам.
— Пожалуйста, — врач пожал плечами. — Еще на лбу был порез. Наложили несколько швов. Через пару месяцев будет почти незаметно. Остальные царапины сами заживут. Меня предупредили, что в данном случае ставить в известность милицию нет необходимости, так что и насчет этого можете быть спокойны… А все-таки, — он понизил голос, — чем это его?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69