За разговором мальчишка забыл про свою осторожность, подошел к Яану и впился в него лихорадочно блестевшими глазенками.
— И пошел прямо к тетке?
— Не! До этого я еще хотел пойти в разведчики. Просил всех командиров, которые проходили, только ни один не взял. Некоторые отвечали, что у них уже есть разведчики, другие велели идти домой к мамке. А куда я пойду, когда от нашего дома одна здоровенная яма осталась?
Мальчишка вопросительно уставился на Яана. Он повернулся затылком к солнцу, и его большущие, оттопыренные уши стали розовато просвечивать.
— Товарищ лейтенант, а может, вам разведчик нужен? — воскликнул мальчишка с неожиданно рожденной надеждой. Опережая ответ, он с жаром принялся уверять: — Я завсегда справлюсь! Знаете, какие из мальчишек разведчики? Я читал про одного испанского мальчишку, три раза от начала до конца прочел — имя его было Педро, а звали Пепе. Он все выполнял, что требовалось, выкрал из фашистского штаба документы и провел наших в тыл марокканской кавалерии, наши так лупанули, что пыль столбом. Жаль только, фашисты схватили его и расстреляли...— со вздохом заключил пацан.
Яан покачал головой:
— Нет, разведчики мне ни к чему, я сам разведчик. А что, у тебя в городе больше никого не осталось, что пошел вот так, совсем раздетым?
— Я же сказал, Толька был, но он уехал с матерью в Ленинград. Не знаю, доехал ли. Немец поезда тоже бомбит. У нас разбомбил санитарный поезд, мы возле железной дороги жили. Жуть! Вагоны загорелись, внутри раненые кричат. Мы с ребятами ходили спасать, только солдаты нас прогнали. И напрасно! Я крови не боюсь — не верите?
— Верю, верю. Всю дорогу идешь пешком?
— Ну. Я бы и до Порхова дошел, только подошва прохудилась и пальцы в кровь стерлись, теперь вот хромаю. А вприхромку быстро не пойдешь.
Мальчишка сел на землю и поднял ногу перед Яаном. Под большим пальцем была круглая дырочка, виднелось розоватое тело.
— Так как же тебя зовут и сколько тебе лет? — спросил у него Яан.
— Генка я,— отозвался мальчишка и несколько неохотно добавил: — Одиннадцать... будет.
— А ты уверен, что тетка из Порхова никуда не ушла?
— А куда ей идти? — удивился Генка.— Порхов знаешь как далеко— немец там не бомбит.
— И останешься жить у тетки?
— Вначале поживу,— рассудительно ответил Генка.— Знаешь, я думаю, потом я все же пойду на фронт разведчиком. Одиннадцать стукнет, тогда уж они возьмут. Я могу притвориться дураком, губу свешу, пойду себе тихо-спокойно в тыл к немцам, как ни в чем не бывало, битте-дритте, айн-цвай-драй, дурачка никто не задержит, особливо если ты еще маленький, ведь правда? Или притворюсь мертвым, они могут хоть как меня колоть — ни за что не шевельнусь. Я выдержу, мы с Толькой пробовали, когда война началась, один притворился мертвым, а другой колол шилом. Я совсем не пошевелился. Толька, тот заерзал, из него толку не выйдет. Правильно, что в Ленинград уехал. А когда немцы уйдут, я снова открою глаза и пригляжу: ага, вон там пушки, там аэродром. Проберусь ночью обратно к своим, и сразу все ясно.
Генкины щеки пошли пунцовыми пятнами. Речь его была несвязной и отрывистой. Он сидел перед Яаном на земле, поддерживая руками ногу в продранной тапке, и в напряженном ожидании смотрел вверх. Вдруг в его глазах вспыхнула тревога.
— Только бы война раньше не кончилась!
Яан посадил мальчишку на заднее сиденье. Жара в машине и мягкое сиденье вскоре склонили ребенка ко сну. Судя по всему, минувшие дни измотали его. Он еще немного поболтал о своей карьере разведчика и вдруг сказал:
— В армии хорошо кормят... У нас в Пскове уже несколько дней как не давали хлеба. Толька, тот говорил, будто мужик один у магазина рассказывал — куда немец войдет, раздает людям рисовую кашу и белый хлеб...
С этими словами Генка заснул. Его исхудалое тело расслабленно тряслось на сиденье, голова с большими ушами перекатывалась из стороны в сторону.
Яан и сам ощущал страшную усталость. Шофера явно мучило сознание вины за потерянное время, хотя он-то был тут ни при чем, и он старался прибавить скорость. Им то и дело приходилось обгонять телеги с беженцами, выбоины на дорогах без конца подбрасывали машину, и Яан удерживался изо всех сил, чтобы не болтаться как кукла. Мальчишку это не способно было разбудить.
Неожиданно из-за поворота показалась небольшая колонна бойцов. Яан с любопытством принялся разглядывать ее, и вдруг ему почудилось что-то знакомое в этом отряде.
— Попридержи,— приказал он шоферу.
Когда они подъехали поближе, он задержался взглядом на шагавшем рядом со строем командире. Узкое лицо, коричневая борода, за плечо закинут немецкий автомат. Ну конечно, тот самый латыш!
Яан велел остановить машину. Мальчишка и теперь продолжал сопеть. Капитан Калниньш сразу же узнал Яана.
— Может, вы и сейчас скажете, где моя дивизия? — спросил он после обмена приветствиями.
Яан победно улыбнулся:
— Скажу, причем совершенно точно. Выдвигается в оборону возле станции Струги Красные. Час назад встретил в Пскове.— Он развел руками: — К сожалению, у меня нет карты. Могу попытаться нарисовать вам схему по памяти.
— Не требуется! — отмахнулся Калниньш, расстегнул планшет и вытащил оттуда прекрасную цветную карту южной части Ленинградской области.— Посмотрите-ка сюда.
По немецким надписям Яан тут же определил, что карта трофейная, ему такие еще не попадались. Что-то похожее на зависть шевельнулось в его сердце. Почему у немцев даже карты должны быть лучше? Они быстро нашли по карте железнодорожную станцию, определили по ориентирам свое местоположение и наметили путь следования.
— Как у вас дела? — спросил Яан.
— Пять парашютистов,— коротко объявил Калниньш и задрал кверху бороду.— Двоих взяли в плен. Сам потерял двоих, больше всего жаль, что ранили моего политрука Сергея Рязанова, пришлось отправить его в госпиталь. Спасибо вам за патроны, пригодились.
— Наверно, опять на бобах,— усмехнулся Яан.
— Нет, до дивизии теперь хватит. Мы попусту не палили,— с некоторой долей гордости произнес капитан.— А вам я подарю на память эту карту. На такой войне два раза повстречаться уже само по себе чудо, если только не в рубашке родился, к тому же вы дважды помогли мне!
Калниньш вытащил из заднего кармашка планшета другую аккуратно сложенную трофейную карту и торжественно протянул ее Яану.
— Нас мало, мы должны держаться друг друга,— сказал он.
— Вы что, разгромили картографическую немцев? — удивился Яан.
На бронзовом лице Калниньша появилась усмешка.
— Пути господни неисповедимы, всякие бывали встречи. В большинстве неожиданные. Для них.
Латыш откозырнул и направился к своим бойцам На полдороге он остановился, обернулся и крикнул Яану:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129