Девушка снова напряглась, вцепилась пальцами в простыню.
Огоньки, мерцание светлых искорок! Она видела это раньше! В коридоре. И холодно, так холодно. Что-то древнее, что-то такое, что она не могла и не хотела понять, оно здесь, и становится всё сильнее… сильнее… сильнее…
И впервые в жизни, с лёгким вскриком, который не смогла сдержать, Персис упала в обморок. Или ею овладело нечто, нематериальное, но обладающее тёмной целью и всепоглощающим страхом.
Сон… сон ли ожидал её, как страшный зверь в укрытии? Она не смогла бы ответить. Но только её подхватило и перенесло в другое время и место.
Тело девушки (впрочем, она даже не была уверена, что обладает телом) плыло в небе. Раньше ей не снились цветные сны, но теперь она различала цвета, резкие, жестокие, угрожающие.
Она пленница какой-то силы, и эта сила приказывает ей смотреть… наблюдать…
А под ней всё настолько чуждое, что она чувствует себя совершенно потерянной.
Не день, а ночь, и высоко в небо вздымаются огни. Цвета сохраняются: красный — цвет крови, зелёный — отравленного вина, жёлтый — змей. Все сравнения, которые приходят ей на ум, говорят о зле, о чём-то не правильном. Как дым от факелов, поднимается запах дурных деяний и зловещего воображения, этот запах пропитывает её дух, как дым — воздух.
Факелов много, некоторые горят в каноэ, которые целенаправленно гребут к месту, что находится ниже Персис. Вернее, той её части, которая захвачена этим сном. Она стоит на склоне высокого холма, вершине которого придана квадратная форма; под усеянным раковинами склоном поблескивает небольшое озеро. Платформа на вершине вымощена каменными плитами.
На склоне вырублены ступени, тоже выстланные раковинами, на них стоят факелы, настоящая стена их тянется к самой вершине.
Каноэ направляются не к ступеням. Напротив, они собираются рядами по обе стороны. На платформе стоят ожидающие. Тела у них человеческие, на груди широкие ожерелья, а на головах маски, с большими, увенчанными плюмажами коронами. Маски всевозможных животных. Одна — оскалившая зубы пятнистая кошка. Другая — с мордой и клыками крокодила.
До Персис доносится далёкое смутное пение. Она чувствует, что вот-вот узнает какую-то тайну. Но это тайна не её племени, и у неё нет желания… нет права… узнавать её.
Подходит последнее каноэ, на борту его мужчина без маски, но тоже в короне и с плюмажом. У него внешность человека, привыкшего отдавать приказы, которые немедленно исполняются. А за ним, между двумя гребцами, которые искусно маневрируют, чтобы подвести лодку к самому началу каменной лестницы, ещё одна фигура, такая закутанная, что Персис не видит ни лица её, ни рук.
Вождь в короне легко ступает на причал у основания лестницы. Поворачивается и ждёт, пока гребцы подведут каноэ ещё ближе, чтобы фигура в белом тоже смогла сойти на берег.
Персис, сама не зная как, понимает, что это женщина, молодая женщина. И страх этой женщины мощно, как морской ветер, обрушивается на Персис.
Они поднимаются вверх, ступень за ступенью. Впереди вождь, гордый, лицо его кажется Персис знакомым, она его где-то видела, с выступающим клювом-носом, с зелёным каменным кольцом в ноздре. Он не делает никаких попыток торопить спутницу или помогать ей.
Но та тоже поднимается, ступень за ступенью. И страх её поднимается вместе с ней, как зловонное дыхание разложения. Они достигают вершины. Тут два человека в звериных масках быстро встают по обе стороны от закутанной фигуры. Когда они поднимают руки, Персис видит, что на них перчатки, искусно сделанные из кожи, и прикрепленные к перчаткам когти заблестели в свете факелов.
Когти вцепляются и рвут. Белые клочки падают на раковины площадки. Теперь на ней стоит обнажённая девушка, её юное смуглое тело освещено огнём факелов. Она не делает попыток поднять руки. Лицо у неё пассивное, глаза смотрят прямо вперёд. Они опоили её, эти жрецы. Персис не понимает, почему она так уверена в этом. Но знает, что наркотик контролирует только тело. Сознание жертвы, заключённое в этом теле, живо, и страх пожирает его.
С ловкостью, вызванной долгой практикой, жрец в марке хищной кошки хватает девушку за лодыжки, второй жрец, крокодил, держит её за плечи. Она не сопротивляется, и жрецы несут её вверх, на каменную площадку.
Нет… она не будет смотреть! У Персис нет глаз, которые она могла бы закрыть, нет в этом сне. Но в ней поднимается такая волна отвращения, что Персис внутренне завопила, как не кричала даже бедная жертва. Наступает тишина. Пение, которое доносилось до Персис, неожиданно стихает.
Прочь… Персис собирает всю свою волю. Она проснётся! Проснётся!
И неожиданно находит выход из тюрьмы, засов отодвигается, дверь распахивается. Она — вырвалась!
Персис открыла глаза и увидела, что лежит на самом краю кровати (пальцы её до боли сжимали скомканную простыню) и легко могла скатиться на пол. Ещё несколько мгновений кошмар не отпускал девушку, и она оглядывалась, чтобы увидеть, где она… и когда…
Никогда прежде не видела она таких снов. Он был… реален… хотя девушка и участвовала в нём только как зритель. Персис подняла голову и удостоверилась, что далекое пение не слышно. Оно не было частью сна. Она слышала его ещё до того, как погрузилась в кошмар.
Аскра! Последняя из своего племени, её считают наделённой странными силами. Ей позволили вернуться на острова Ки, чтобы общаться со своими мертвецами (так говорят), потому что её боятся даже свирепые семинолы, вторгшиеся в земли её народа и захватившие эти острова.
Может, сегодня ночью Персис каким-то образом заглянула в воспоминания Аскры? Но у девушки осталось ощущение, что она стала свидетельницей того, что происходило когда-то очень давно. Насыпь, озеро — она видела их совершенно отчётливо, и они были ухоженные, как новые. И ничего похожего на дом. Тем не менее она была уверена, что это та самая насыпь, на которой сейчас стоит дом. Что там говорила Лидия в самый первый день? Что эта пропитанная кровью земля имеет своих призраков: призраки Древних, в которых верит Аскра, призраки испанцев, пиратов, снова испанцев, а теперь людей её народа. Персис села на кровати и снова осмотрела залитую лунным светом комнату. Если в этом месте свершались злые деяния, свершались снова и снова, может быть, зло по-прежнему висит над ним тёмным облаком? И будет висеть вечно?
В комнате чем-то пахло. Девушка вобрала воздух в лёгкие. Какой-то ночной цветок? Может быть. Но ей запах не понравился. И чувствовала она себя как-то странно. Кружилась голова. Хорошо бы кто-нибудь был рядом… Молли? Нет, глупо искать служанку посреди ночи из-за дурного сна.
Однако Персис отыскала вторую туфлю и обулась. Она подойдёт к окну и убедится, что вернулась, что она здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Огоньки, мерцание светлых искорок! Она видела это раньше! В коридоре. И холодно, так холодно. Что-то древнее, что-то такое, что она не могла и не хотела понять, оно здесь, и становится всё сильнее… сильнее… сильнее…
И впервые в жизни, с лёгким вскриком, который не смогла сдержать, Персис упала в обморок. Или ею овладело нечто, нематериальное, но обладающее тёмной целью и всепоглощающим страхом.
Сон… сон ли ожидал её, как страшный зверь в укрытии? Она не смогла бы ответить. Но только её подхватило и перенесло в другое время и место.
Тело девушки (впрочем, она даже не была уверена, что обладает телом) плыло в небе. Раньше ей не снились цветные сны, но теперь она различала цвета, резкие, жестокие, угрожающие.
Она пленница какой-то силы, и эта сила приказывает ей смотреть… наблюдать…
А под ней всё настолько чуждое, что она чувствует себя совершенно потерянной.
Не день, а ночь, и высоко в небо вздымаются огни. Цвета сохраняются: красный — цвет крови, зелёный — отравленного вина, жёлтый — змей. Все сравнения, которые приходят ей на ум, говорят о зле, о чём-то не правильном. Как дым от факелов, поднимается запах дурных деяний и зловещего воображения, этот запах пропитывает её дух, как дым — воздух.
Факелов много, некоторые горят в каноэ, которые целенаправленно гребут к месту, что находится ниже Персис. Вернее, той её части, которая захвачена этим сном. Она стоит на склоне высокого холма, вершине которого придана квадратная форма; под усеянным раковинами склоном поблескивает небольшое озеро. Платформа на вершине вымощена каменными плитами.
На склоне вырублены ступени, тоже выстланные раковинами, на них стоят факелы, настоящая стена их тянется к самой вершине.
Каноэ направляются не к ступеням. Напротив, они собираются рядами по обе стороны. На платформе стоят ожидающие. Тела у них человеческие, на груди широкие ожерелья, а на головах маски, с большими, увенчанными плюмажами коронами. Маски всевозможных животных. Одна — оскалившая зубы пятнистая кошка. Другая — с мордой и клыками крокодила.
До Персис доносится далёкое смутное пение. Она чувствует, что вот-вот узнает какую-то тайну. Но это тайна не её племени, и у неё нет желания… нет права… узнавать её.
Подходит последнее каноэ, на борту его мужчина без маски, но тоже в короне и с плюмажом. У него внешность человека, привыкшего отдавать приказы, которые немедленно исполняются. А за ним, между двумя гребцами, которые искусно маневрируют, чтобы подвести лодку к самому началу каменной лестницы, ещё одна фигура, такая закутанная, что Персис не видит ни лица её, ни рук.
Вождь в короне легко ступает на причал у основания лестницы. Поворачивается и ждёт, пока гребцы подведут каноэ ещё ближе, чтобы фигура в белом тоже смогла сойти на берег.
Персис, сама не зная как, понимает, что это женщина, молодая женщина. И страх этой женщины мощно, как морской ветер, обрушивается на Персис.
Они поднимаются вверх, ступень за ступенью. Впереди вождь, гордый, лицо его кажется Персис знакомым, она его где-то видела, с выступающим клювом-носом, с зелёным каменным кольцом в ноздре. Он не делает никаких попыток торопить спутницу или помогать ей.
Но та тоже поднимается, ступень за ступенью. И страх её поднимается вместе с ней, как зловонное дыхание разложения. Они достигают вершины. Тут два человека в звериных масках быстро встают по обе стороны от закутанной фигуры. Когда они поднимают руки, Персис видит, что на них перчатки, искусно сделанные из кожи, и прикрепленные к перчаткам когти заблестели в свете факелов.
Когти вцепляются и рвут. Белые клочки падают на раковины площадки. Теперь на ней стоит обнажённая девушка, её юное смуглое тело освещено огнём факелов. Она не делает попыток поднять руки. Лицо у неё пассивное, глаза смотрят прямо вперёд. Они опоили её, эти жрецы. Персис не понимает, почему она так уверена в этом. Но знает, что наркотик контролирует только тело. Сознание жертвы, заключённое в этом теле, живо, и страх пожирает его.
С ловкостью, вызванной долгой практикой, жрец в марке хищной кошки хватает девушку за лодыжки, второй жрец, крокодил, держит её за плечи. Она не сопротивляется, и жрецы несут её вверх, на каменную площадку.
Нет… она не будет смотреть! У Персис нет глаз, которые она могла бы закрыть, нет в этом сне. Но в ней поднимается такая волна отвращения, что Персис внутренне завопила, как не кричала даже бедная жертва. Наступает тишина. Пение, которое доносилось до Персис, неожиданно стихает.
Прочь… Персис собирает всю свою волю. Она проснётся! Проснётся!
И неожиданно находит выход из тюрьмы, засов отодвигается, дверь распахивается. Она — вырвалась!
Персис открыла глаза и увидела, что лежит на самом краю кровати (пальцы её до боли сжимали скомканную простыню) и легко могла скатиться на пол. Ещё несколько мгновений кошмар не отпускал девушку, и она оглядывалась, чтобы увидеть, где она… и когда…
Никогда прежде не видела она таких снов. Он был… реален… хотя девушка и участвовала в нём только как зритель. Персис подняла голову и удостоверилась, что далекое пение не слышно. Оно не было частью сна. Она слышала его ещё до того, как погрузилась в кошмар.
Аскра! Последняя из своего племени, её считают наделённой странными силами. Ей позволили вернуться на острова Ки, чтобы общаться со своими мертвецами (так говорят), потому что её боятся даже свирепые семинолы, вторгшиеся в земли её народа и захватившие эти острова.
Может, сегодня ночью Персис каким-то образом заглянула в воспоминания Аскры? Но у девушки осталось ощущение, что она стала свидетельницей того, что происходило когда-то очень давно. Насыпь, озеро — она видела их совершенно отчётливо, и они были ухоженные, как новые. И ничего похожего на дом. Тем не менее она была уверена, что это та самая насыпь, на которой сейчас стоит дом. Что там говорила Лидия в самый первый день? Что эта пропитанная кровью земля имеет своих призраков: призраки Древних, в которых верит Аскра, призраки испанцев, пиратов, снова испанцев, а теперь людей её народа. Персис села на кровати и снова осмотрела залитую лунным светом комнату. Если в этом месте свершались злые деяния, свершались снова и снова, может быть, зло по-прежнему висит над ним тёмным облаком? И будет висеть вечно?
В комнате чем-то пахло. Девушка вобрала воздух в лёгкие. Какой-то ночной цветок? Может быть. Но ей запах не понравился. И чувствовала она себя как-то странно. Кружилась голова. Хорошо бы кто-нибудь был рядом… Молли? Нет, глупо искать служанку посреди ночи из-за дурного сна.
Однако Персис отыскала вторую туфлю и обулась. Она подойдёт к окну и убедится, что вернулась, что она здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51