Бывшие рабы со смехом плескались в воде. Свобода вернула им право, данное от рождения всем детям: на невинность и радость.
Когда усталые и счастливые дети всё-таки выбрались из озера, Фалиса быстро показала, как вытереться пригоршней нагретой солнцем травы. Лесные жительницы разбежались и вскоре вернулись с сетями, едва не лопавшимися от плодов и съедобных растений.
Малыши набросились на пищу с жадностью. Поначалу Ханса следила, чтобы порции были скромными, и лишь когда дети наелись, предоставила каждому доступ к полюбившемуся лакомству.
Умиротворённая детвора расположилась на поляне; один из человеческих малышей приник к Хансе и, заглядывая в большие добрые глаза, благодарно улыбался испачканным ягодами ртом. Ветер нежно напевал колыбельную стайке заморышей, мирно дремавших на траве. Ветер шелестел, успокаивал, баюкал…
И вдруг закричал.
Безмятежность мгновенно развеялась, словно занавесь лиан сорвало яростной бурей. На волю вырвалась магия — необузданная первозданная магия, однако Фалиса чувствовала: её сила направлена не против лесного царства. Где-то произошло нечто ужасное, и Ветер немедленно бросился на защиту леса.
Сонные голоса мирной земли смолкли — боевой рёв дыхания жизни заглушил все прочие песни, возносясь до высот, недоступных её дару. Фалиса могла лишь прижать к груди двух дрожащих от страха детей, чтобы те почувствовали себя если не в безопасности, то хотя бы не в одиночестве.
Мгновение спустя Ветер унёсся прочь… Куда — сражаться, защищать лес?
Встревожились даже лесные жители, хотя, как и Фалиса, пытались успокоить детей. Малыши заплакали, ведь с исчезновением Ветра вернулись их прежние страхи. Один оттолкнул Фалису и попытался её ударить.
Тут раздался звук, понятный тысячам ушей леса и без толкования мудрого Ветра: земля вокруг детей ритмично, словно огромное сердце, содрогалась от гулкого рокота.
Рокот… Фалиса знала, откуда он: лесной люд в неистовом пугающем ритме бил дубинами по земле.
— Аааиии — Ветер — позвала она мысленно и вслух.
По воде пошла рябь, словно то, что надвигалось на них, не могло подойти ближе. Впрочем, не что, а кто. И её Фалиса хорошо знала.
Зелёная туника струилась по женской фигуре, и лишь лицо, как всегда, скрывала вуаль тумана. Фалисе захотелось в священном ужасе закрыть глаза руками, однако она не шелохнулась.
— Госпожа… дети, — мысленная речь Хансы долетала и до Фалисы.
— Я уже сказала, — во всеуслышание заявила Земнородная, — что ищущие убежища будут приняты Ветром. Никто не причинит им вреда. То, что произошло, произошло вдалеке, однако теперь оно касается и нас в лесу.
Госпожа подняла руку и сложила длинные пальцы в символ, в котором девушка внезапно узнала зов.
В столпе яркого пламени возникла ещё одна фигура, зыбкая и подрагивавшая, словно присутствие требовало от неё огромных усилий. Это был мужчина, который, как и Земнородная, принадлежал к иной расе и, возможно, другому времени. Хотя он и выглядел как человек преклонных лет, глаза — наиболее чёткие из всего образа — не отражали ни намёка на реальный возраст.
Зелёная госпожа заговорила первой.
— Только посмотри, магистр, — неуловимым жестом она указала на детей. — Они батрачили на твоего бывшего ученика, который всего несколько мгновений назад обрёл бы власть, способную победить даже Ветер, если бы сумел отворить Врата.
— Мы ищем…
— Они ищут! — передразнила она. — Но что вы делаете! Ах да, наверное, ты скажешь, что вы готовите орудие. Открой глаза: битва уже началась!
— Между прочим, орудие, о котором ты так пренебрежительно говоришь, и помогло захлопнуть Врата! — гневно возразил верховный мудрец.
— На этот раз — да, — признала госпожа. — Быть может, на какое-то время тот, что в башне, прекратит попытки… Но не навсегда. Он куда опаснее, чем ты думаешь. Ему подвластна магия, и он не побеждён, только чуть-чуть встревожен. Прошу тебя, Йост, тебя и твоих «искателей»: обратите ваши знания в магию. Взываю к вам — боритесь с Тьмой любым оружием, каким владеете!
Мужская фигура сверкнула и пропала. Секунду спустя исчезла и госпожа.
Чувство благоговейного трепета, сдавившее горло, тоже исчезло, и наконец появился Ветер — не кулак смерти, а нежное дыхание жизни. Он выдул из детских сердец сомнения и страх.
Правда, Фалису терзал ещё один вопрос.
— Я родом не из леса, да, мам? Я… — Девушка заколебалась и торопливо пояснила, пока её не покинуло мужество: — Я такая же, как эти дети, которых мы сегодня спасли. Чтобы это понять, достаточно одного взгляда.
— Ты из владений Ветра в Камне. — Ханса ласково и нежно коснулась разума девушки, как делала это с самого её младенчества. — Я нашла тебя на теле матери. Она много страдала, и её дух унёс Ветер.
Неведомая ранее ярость наполнила сердце Фалисы. Так, значит, лишь волею случая она избежала участи несчастных рабов. Ну что ж, меч Света ещё пронзит горло Тьмы, и пронзит скоро!
Воспитанница леса не была воином, однако в тот миг ощутила в себе отвагу и силу истинного бойца. С мрачным удовольствием она отметила, что чёрный маг сам сделал её такой себе на погибель.
Буйная радость исчезла так же внезапно, как и появилась. Прежде чем просить у Ветра оружие, предстоит ещё многому научиться.
Какой звук получится, если небо и земля хлопнут друг о друга, словно две огромные ладони? Наверняка похожий на тот, что мгновение назад услыхал Фогар, стоящий теперь на коленях, заткнув уши руками. Сердце юноши захлестнула волна страха и боли. Вокруг в нелепых позах валялись оглушённые гоббы. Что это — сон или реальность? Может, он уже испытал это однажды, а его заставили позабыть?
Эразм, будто жизнь покинула его тело, застыл на последнем камне спирали. Черты мага были едва различимы сквозь клубы пыли. Когда облако немного рассеялось, подмастерье увидел, как Эразм разбил драгоценный жезл о камень.
Колдун обернулся. Его лицо стало серым, словно тонкий слой золы на пепелище, а глаза напоминали потухшие угольки. Фогар подумал, что Эразм совсем лишился зрения.
— Ко мне, сын демона!
Ошарашенный, юноша подпрыгнул от громового призыва. Где же кончался сон и начиналась реальность? Куда делась башня и почему в памяти остались угрозы чёрного мага? Фогар послушался, чувствуя, что им управляет иная магия, исходящая не от Эразма. У последних камней юноша остановился перевести дыхание и протянул руку, будто прося помощи. Когда он пробирался между гоббами, те беспокойно подёргивались, словно мертвецы, призванные некромантом из могил.
Эразм не сводил с Фогара взгляд тёмных запавших глаз. Видит ли он или только притворяется? Или, что гораздо хуже, за те годы, которые он накапливал магию, повелитель развил в себе умение видеть внутренним взором, куда более надёжным, чем обычные человеческие глаза?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Когда усталые и счастливые дети всё-таки выбрались из озера, Фалиса быстро показала, как вытереться пригоршней нагретой солнцем травы. Лесные жительницы разбежались и вскоре вернулись с сетями, едва не лопавшимися от плодов и съедобных растений.
Малыши набросились на пищу с жадностью. Поначалу Ханса следила, чтобы порции были скромными, и лишь когда дети наелись, предоставила каждому доступ к полюбившемуся лакомству.
Умиротворённая детвора расположилась на поляне; один из человеческих малышей приник к Хансе и, заглядывая в большие добрые глаза, благодарно улыбался испачканным ягодами ртом. Ветер нежно напевал колыбельную стайке заморышей, мирно дремавших на траве. Ветер шелестел, успокаивал, баюкал…
И вдруг закричал.
Безмятежность мгновенно развеялась, словно занавесь лиан сорвало яростной бурей. На волю вырвалась магия — необузданная первозданная магия, однако Фалиса чувствовала: её сила направлена не против лесного царства. Где-то произошло нечто ужасное, и Ветер немедленно бросился на защиту леса.
Сонные голоса мирной земли смолкли — боевой рёв дыхания жизни заглушил все прочие песни, возносясь до высот, недоступных её дару. Фалиса могла лишь прижать к груди двух дрожащих от страха детей, чтобы те почувствовали себя если не в безопасности, то хотя бы не в одиночестве.
Мгновение спустя Ветер унёсся прочь… Куда — сражаться, защищать лес?
Встревожились даже лесные жители, хотя, как и Фалиса, пытались успокоить детей. Малыши заплакали, ведь с исчезновением Ветра вернулись их прежние страхи. Один оттолкнул Фалису и попытался её ударить.
Тут раздался звук, понятный тысячам ушей леса и без толкования мудрого Ветра: земля вокруг детей ритмично, словно огромное сердце, содрогалась от гулкого рокота.
Рокот… Фалиса знала, откуда он: лесной люд в неистовом пугающем ритме бил дубинами по земле.
— Аааиии — Ветер — позвала она мысленно и вслух.
По воде пошла рябь, словно то, что надвигалось на них, не могло подойти ближе. Впрочем, не что, а кто. И её Фалиса хорошо знала.
Зелёная туника струилась по женской фигуре, и лишь лицо, как всегда, скрывала вуаль тумана. Фалисе захотелось в священном ужасе закрыть глаза руками, однако она не шелохнулась.
— Госпожа… дети, — мысленная речь Хансы долетала и до Фалисы.
— Я уже сказала, — во всеуслышание заявила Земнородная, — что ищущие убежища будут приняты Ветром. Никто не причинит им вреда. То, что произошло, произошло вдалеке, однако теперь оно касается и нас в лесу.
Госпожа подняла руку и сложила длинные пальцы в символ, в котором девушка внезапно узнала зов.
В столпе яркого пламени возникла ещё одна фигура, зыбкая и подрагивавшая, словно присутствие требовало от неё огромных усилий. Это был мужчина, который, как и Земнородная, принадлежал к иной расе и, возможно, другому времени. Хотя он и выглядел как человек преклонных лет, глаза — наиболее чёткие из всего образа — не отражали ни намёка на реальный возраст.
Зелёная госпожа заговорила первой.
— Только посмотри, магистр, — неуловимым жестом она указала на детей. — Они батрачили на твоего бывшего ученика, который всего несколько мгновений назад обрёл бы власть, способную победить даже Ветер, если бы сумел отворить Врата.
— Мы ищем…
— Они ищут! — передразнила она. — Но что вы делаете! Ах да, наверное, ты скажешь, что вы готовите орудие. Открой глаза: битва уже началась!
— Между прочим, орудие, о котором ты так пренебрежительно говоришь, и помогло захлопнуть Врата! — гневно возразил верховный мудрец.
— На этот раз — да, — признала госпожа. — Быть может, на какое-то время тот, что в башне, прекратит попытки… Но не навсегда. Он куда опаснее, чем ты думаешь. Ему подвластна магия, и он не побеждён, только чуть-чуть встревожен. Прошу тебя, Йост, тебя и твоих «искателей»: обратите ваши знания в магию. Взываю к вам — боритесь с Тьмой любым оружием, каким владеете!
Мужская фигура сверкнула и пропала. Секунду спустя исчезла и госпожа.
Чувство благоговейного трепета, сдавившее горло, тоже исчезло, и наконец появился Ветер — не кулак смерти, а нежное дыхание жизни. Он выдул из детских сердец сомнения и страх.
Правда, Фалису терзал ещё один вопрос.
— Я родом не из леса, да, мам? Я… — Девушка заколебалась и торопливо пояснила, пока её не покинуло мужество: — Я такая же, как эти дети, которых мы сегодня спасли. Чтобы это понять, достаточно одного взгляда.
— Ты из владений Ветра в Камне. — Ханса ласково и нежно коснулась разума девушки, как делала это с самого её младенчества. — Я нашла тебя на теле матери. Она много страдала, и её дух унёс Ветер.
Неведомая ранее ярость наполнила сердце Фалисы. Так, значит, лишь волею случая она избежала участи несчастных рабов. Ну что ж, меч Света ещё пронзит горло Тьмы, и пронзит скоро!
Воспитанница леса не была воином, однако в тот миг ощутила в себе отвагу и силу истинного бойца. С мрачным удовольствием она отметила, что чёрный маг сам сделал её такой себе на погибель.
Буйная радость исчезла так же внезапно, как и появилась. Прежде чем просить у Ветра оружие, предстоит ещё многому научиться.
Какой звук получится, если небо и земля хлопнут друг о друга, словно две огромные ладони? Наверняка похожий на тот, что мгновение назад услыхал Фогар, стоящий теперь на коленях, заткнув уши руками. Сердце юноши захлестнула волна страха и боли. Вокруг в нелепых позах валялись оглушённые гоббы. Что это — сон или реальность? Может, он уже испытал это однажды, а его заставили позабыть?
Эразм, будто жизнь покинула его тело, застыл на последнем камне спирали. Черты мага были едва различимы сквозь клубы пыли. Когда облако немного рассеялось, подмастерье увидел, как Эразм разбил драгоценный жезл о камень.
Колдун обернулся. Его лицо стало серым, словно тонкий слой золы на пепелище, а глаза напоминали потухшие угольки. Фогар подумал, что Эразм совсем лишился зрения.
— Ко мне, сын демона!
Ошарашенный, юноша подпрыгнул от громового призыва. Где же кончался сон и начиналась реальность? Куда делась башня и почему в памяти остались угрозы чёрного мага? Фогар послушался, чувствуя, что им управляет иная магия, исходящая не от Эразма. У последних камней юноша остановился перевести дыхание и протянул руку, будто прося помощи. Когда он пробирался между гоббами, те беспокойно подёргивались, словно мертвецы, призванные некромантом из могил.
Эразм не сводил с Фогара взгляд тёмных запавших глаз. Видит ли он или только притворяется? Или, что гораздо хуже, за те годы, которые он накапливал магию, повелитель развил в себе умение видеть внутренним взором, куда более надёжным, чем обычные человеческие глаза?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56