— Значит, этот Сет Элкинс, он обручен с Пэйшенс Димсдейл, но пришел повидаться с Тамарой и принес ей подарок, — медленно сказал Крок.
Холли покачала головой.
— Не думаю, чтобы было так, не на самом деле. И он был сердит на Тамару. Как будто она мешает ему что-то сделать, как будто он пришел повидаться не с Тамарой.
— Но там была только она, — заметил Крок. — И не говорила, что с ней кто-нибудь живет.
— Да. Но все равно… похоже, Тамара ему совсем не нравится. О, у меня все смешалось! Крок, как ты думаешь, мы когда-нибудь узнаем, что произошло? Не хочу, чтобы с Тамарой случилось что-нибудь плохое…
— Если и случилось, — сказал Крок, — то это было в старые дни, и, наверно, можно найти в книгах или где-нибудь. В понедельник твой класс идет в библиотеку, верно? Попробуй что-нибудь там найти. Помнишь, что сказала бабушка о мисс Нойес? Та забирает старые книги.
Слова Крока были разумны, хотя Холли не хотелось этого признавать. И она спросила, знает ли он, как заставить Джуди молчать.
— И не пытайся ей говорить, — ответил он. — Холли, когда велишь людям что-нибудь не делать, только заставляешь их хотеть сделать это. Дай-ка подумать…
Он пошел быстрей, чтобы догнать Джуди. Холли в последний раз оглянулась и посмотрела на спутанные кусты, где когда-то был лабиринт. Ничего похожего на зеленые ворота, с котами, охраняющими путь, который ведет к Тамаре. «Неужели там всегда лето?» — подумала Холли. Можно ли застрять во времени, словно вошел в комнату и повернул дверной ключ? И если это так, почему Тамара не может выйти, как они? И какое к этому отношение имеет подушка?
От звона она едва не подпрыгнула. Домашний колокольчик бабушки! Значит, время обеда! Бабушка в первый же день предупредила их. Холли, повернувшись спиной к загадочной массе переплетенной растительности, заторопилась в дом.
Крока она догнала уже внутри. Он снял плащ, повесил на колышек и направился к тазику для умывания. Джуди не было видно, а бабушка возилась у печи, очень удачно повернувшись к детям спиной.
— Джуди? — неслышно, одними губами, произнесла Холли.
Крок энергично кивнул, и Холли поняла, что он уговорил сестру не рассказывать об утренних происшествиях — по крайней мере пока не рассказывать. Но удержать ее неожиданный вопрос за столом не смог.
— Бабушка, а зимой — где ты держишь живые травы? — Холли пожалела, что сидит недостаточно близко, чтобы пнуть Джуди, но между ними находился Крок.
Она сердито посмотрела на сестру. Джуди либо не видела ее, либо не желала видеть.
— Ну… большинство сами о себе заботятся на грядках. Некоторые более нежные и могут пострадать от мороза. Их я переношу в большой сарай, где Лютер работает по дереву. Там горит огонь в печи и не дает им замерзнуть. Там у меня маленький огород. Посмотришь, когда поедите.
Джуди со ртом, набитым тушеным мясом, поблагодарила. Холли облегченно вздохнула: Крок действительно предупредил сестру. Наверно, Джуди где-то спрятала свой мешок, а бабушка его не заметила. А весной они смогут посадить то, что дала им Тамара. Холли успокоилась и впервые получила возможность насладиться едой.
— Дедушка, — заговорил Крок, и Холли снова учуяла опасность, — эти Димсдейлы, которые владели этим местом, они ведь были здесь очень давно?
— Насколько я слышал, еще до основания города Сассекса. — Дедушка щедро мазал кусок хлеба джемом. — Лучше спроси бабушку. Она часто слушала рассказы старой мисс Элвери. Она более жила в прошлом, старая мисс Элвери, чем в настоящем. Помню, однажды пришла в этот самый амбар, одетая, и спросила, когда я выведу карету и отвезу ее на прием в город. Карета тогда уже много лет была сломана, а две лошади давно сдохли. А люди, о которых она говорила, давно лежат на кладбище. Но она была уверена, что они ее ждут, и хотела к ним поехать. Бабушка целый час уговаривала ее вернуться домой. Но вернуть ее в наше время было невозможно. Во всем доме не было ни одних идущих часов. Она говорила, что часы заставляют время проходить, а если на них целый день не смотреть, победишь время, а не будешь побежден им.
Он откусил большой кусок и кивнул.
— Не знаю, но в ее словах что-то было. Время — странная вещь. Когда делаешь то, что хочешь, оно летит, как реактивный самолет, который может за день облететь вокруг земли. А если делаешь что-нибудь скучное, а хочешь заняться чем-то другим, время тянется и тянется.
Но ты спрашиваешь, давно ли здесь Димсдейлы. Да, давно. Мерси, разве твоя бабушка не рассказывала полный книжный шкаф об их неудачах?
— А почему им так не везло? — спросила Холли.
— Хороший вопрос. — Бабушка откинулась на стуле, словно собралась снова отправиться к печи и дать всем добавку, но так и не встала. — Мисс Элвери… более добрая леди не ставила ногу на эту землю. Готова была все сделать для любого бедняги в нужде. Но каждый раз, когда хотела помочь себе — ну, все оборачивалось для нее хуже. В последний раз этот скользкий мошенник уговорил ее заложить железнодорожные акции, и она была разорена. Говорила, что все это проклятие ведьмы. Оно переходит от одного Димсдейла к другому, ко всем, в ком есть кровь Димсдейлов. Но тогда она уже начинала сдавать, бедная старая леди, слишком много думала о несчастьях, с которыми не могла справиться.
— А что это было за проклятие? — Холли решила, что бабушка не будет отвечать, что она недовольна вопросом.
— Это глупые разговоры, дитя. Люди в городе, когда не знают, что сказать, болтают. А мисс Элвери, ее занимали ее собственные беды, и она верила, что Господь от нее отвернулся. Но, конечно, это глупость. Лучше тебе услышать правду — потому что если в городе еще говорят об этом, ты услышишь то, чего никогда не было.
Однажды мисс Элвери показала мне старую книгу, она с трудом могла ее читать. Рукопись, и почерк очень странный. Буквы выцвели, и нужно было брать увеличительное стекло, чтобы их рассмотреть. Это было что-то вроде дневника, его вел человек, который здесь жил. Он все записывал: сколько заплатил за то, что купил, как засевал поля, какой был урожай. И еще о своей семье и о себе. Кто родился, кто умер и тому подобное.
Это был строгий человек — звали его Секстон Димсдейл, он очень плохо обращался с теми, кто подчинялся ему. В те дни хозяин дома, ну, он мог делать все, что угодно, и никто не смел ему перечить, особенно женщины. Потому что в те дни с женщинами совершенно не считались, они только должны были кормить и одевать всех в доме, и чтобы все шло хорошо. А мужчины, такие как Секстон Димсдейл, никогда не думали, хорошо ли в его доме женщинам.
Этот Секстон, он всегда хотел получить больше, чем у него было. Построил большой дом — этот амбар был его первым домом. Но он был для него слишком мал. Нет, он хотел большой дом, чтобы все в Сассексе удивлялись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48