— Госпожа Трусла! — Кто-то тормошил её, откапывая из-под снежного сугроба, перемешанного с кусками льда, который накрыл её почти целиком. Сквозь туман, застилавший глаза, она увидела над собой лицо Одги.
В её глазах она увидела осмысленный взгляд, на лице салкарки появилось сочувственное выражение. Урсета исполнила обещание и в последний момент вернула то, что отняла. Слабое чувство радости поднялось в душе Труслы — слабое, потому что без Симонда она ничему уже не могла радоваться.
Послышался звук стремительно несущегося бурливого потока, и издалека донёсся чей-то громкий зов, но для неё это больше не имело значения. Узкая речка, вытекавшая из врат, превратилась в широкую, полноводную реку, которая, прорывая ледяной панцирь и расшвыривая льдины, стремительно несла свои воды к востоку.
— Ииииее! Ииииее! — Ворвавшись в уши, этот крик пробился сквозь путаницу мыслей к её сознанию. Она смутно начала сознавать, что над нею трудится Одга, выкапывая её из-под снежного сугроба. Неподалёку точно так же трудилась Канкиль, вздымая тучи лёгкого снега и разбрасывая мелкие льдинки, то и дело издавая пронзительные крики.
Откуда ни возьмись, рядом с маленькой помощницей шаманки выросла могучая фигура латтского охотника, своими большими руками он принялся разгребать снег, как лопатой, и дело пошло быстрее. Очень скоро он докопался до шаманки и, подхватив под мышки, стал поднимать.
Но едва она только привстала на колени, как сразу, не успев даже встать на ноги, вытянула руку и, показывая пальцем куда-то в сторону, подняла почти такой же громкий крик, как Канкиль; Трусла не могла понять, что она хочет сказать, так как шаманка кричала по-латтски. Прихрамывая, подошёл капитан. Одна рука у него висела, как плеть, с другой стороны его поддерживал Джоул.
Но, по требованию шаманки, не только салкару пришлось бросить капитана, но и Одгу призвали на подмогу. Трусла осталась сидеть, как была, бесчувственно, словно сквозь сон наблюдая за тем, как они вытаскивают Фрост.
Сначала ей показалось, что Колдунья погибла, сражённая Силой, которую сама вызвала Затем она увидела, что в кристалле на груди Фрост светится живая искра.
Вот только… Трусла хотела встать на ноги, но поняв, что ничего не получится, поползла к реке на четвереньках. Если та сторона врат, возле которой находился Симонд, обрушилась так же, как та, возле которой находилась Фрост, то тело его лежит под обломками, образовавшими в реке порог, через который с шумом переливается вода. Чем дольше он пролежит там, погребённый под кучей снега, смешанного со льдом, тем быстрее стужа угасит в нём последнюю искру жизни. Трусла надеялась, что, может быть, он ещё не умер. Иначе она непременно почувствовала бы это сердцем, где без него погасла бы та добрая теплота, которую в нём поддерживала его любовь.
Не обращая внимания на тех, кто остался позади, она ползла вперёд, иногда останавливаясь, чтобы поискать глазами, не покажется ли на том берегу клочок кожаной куртки, проглядывающий среди сплошной голубоватой белизны снежного покрова. Наконец она подползла к самому берегу, и приподнялась над его кромку. Это было опасно, но сейчас она об этом не думала.
От кромки то и дело отламывались куски льда и падали вниз, их тотчас же подхватывало быстрое течение. Трусла достаточно хорошо знала этот край, чтобы понять — если она бросится в воду в отчаянной надежде достигнуть противоположного берега, это будет означать верную смерть. Хотя, в конце концов, это, может быть, лучшее, что ей остаётся сделать.
Она смутно почувствовала, что кто-то подошёл и стоит над ней. Она ощутила мягкое прикосновение перьев, а затем маленькое существо, лучащееся теплом, как грелка с углями, бросилось ей на шею.
Инквита! Канкиль! Но какой толк от того, что они здесь? Нигде ничего, что могло бы послужить мостом, и ни справа, ни слева ни намёка на то, чтобы там можно найти подходящие средства.
— Сестрица! — сказала Инквита и погладила её по голове. — Он не умер.
Трусла только пожала плечами. Какая разница. Ещё не умер, так скоро умрёт! Она видела перед собой пустоту и чувствовала её холод.
Канкиль гладила её по щекам мягкими ладошками, ворковала и мурлыкала, как кошка. Трусла ощущала мурлыканье всем телом, но оно не могло прогнать ощущение холода и пустоты.
— Что можно сделать?
Трусла не сразу поняла, что шаманка обращается с вопросом не к ней, а к Оданки, который подошёл с другой стороны и тоже был рядом.
— Перебраться через эту реку, о Голос Арски, невозможно для человека. Для этого надобны крылья.
Трусла подскочила, резко сбросив сидевшую у неё на коленях Канкиль. В одно мгновение она очутилась на ногах, стоя на самом краю прибрежного льда. Она почти не замечала, что сзади чья-то рука крепко держит её за пояс.
Да! Она не ошиблась! О, Великие Силы, спасибо, что глаза не обманули Труслу! Среди снежной белизны отчётливо чернела рука, по локоть высунувшаяся вдруг, точно из-под земли! В следующий миг там посыпался целый каскад мелких обломков и на поверхности показалась голова, вторая рука, затем плечи!
— Симонд! — закричала Трусла во всю силу своих лёгких.
Он хотел подняться, но тут же упал, уткнувшись лицом в снег. Трусла так и рванулась к воде и чуть не бросилась в воду, но её удержали сзади твёрдой рукой.
А он там уже не двигался! Нужно туда, как можно скорей! Укутать его в одежды, которые он сбросил, отогреть, вернуть к жизни!
Трусла извернулась, чтобы оторвать от себя вцепившуюся сзади руку. Она чувствовала себя точно в ледяном капкане. Она закричала на Инквиту:
— Ему надо помочь!
— При таком подъёме воды невозможно перебраться на тот берег. — Это был голос капитана. Он тоже оказался тут, одна рука у него была плотно прибинтована к груди. — Разве что… — проговорил он, взглянув на шаманку. — Много раз Сила совершала то, чего нельзя было достигнуть ни с помощью оружия, ни стараниями ума и сердца. Колдунья наша, кажется, спит, и мы не можем её разбудить. Поэтому нам нельзя опереться на то, что подвластно её таланту. А как насчёт тебя, шаманка?
— Я могу подчинять себе зверей именем Арски, могу вызывать ветер и усмирять бурю и кое-что ещё. Но перед этим я в том же положении, что и ты, капитан.
Дыхание Труслы вырывалось прерывистыми толчками, как рыдание:
— Симонд! Симонд! — повторяла она его имя, словно мольбу или волшебное заклинание.
Симонд снова шевельнулся. Упёршись руками в землю, он приподнял туловище, но голова его бессильно повисла, словно у него не хватило сил её поднять.
— Симонд! Симонд!
Быть может, её призыв долетел до него, и не давал ему лежать, спокойно дожидаясь смерти.
— Охотник!
Это слово прозвучало так властно, что оторвало всех от созерцания погибающего человека на другом берегу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172