Темные волосы, светлые волосы, одно лицо поверх другого, потом все исчезло. Я схожу с ума… весь мир вращается вокруг меня, принимает одно обличье, сливается с другим, потом с третьим…
Старая карга! Нет, она молодая – молодая и злая, и во рту зубы, готовые рвать мою плоть. Нет, она старая… в злобных горящих глазах злое знание, а в руке нож, как тот, что уже впился мне в горло.
Она ведет всю свору. Я должен бежать… кулаком я изо всех сил ударил ее по лицу. Лицо исчезло. Я могу бежать – бежать к тем, кто ждет меня… нуждается во мне.
Все равно что бежишь против течения, а вода поднимается все выше и выше. Я иду вброд. Вода достигла колен, поднимается до бедер. Но я ее не вижу! Я выбросил обе руки, пытаясь убрать невидимое. Руки ничего не встретили. Но оно по-прежнему здесь, цепляется за меня, удерживает, чтобы меня могли схватить.
Они… они повсюду! Спасения нет! Сердце бьется отчаянно, оно стремится вырваться из грудной клетки, проложить собственную тропу в моем теле. Боль в горле – голова откидывается назад; должно быть, удавка медленно стягивает горло.
Я закричал, как зверь:
– Альманик! Альманик!
Он где-то здесь. Я верен ему … я передал призыв нашим родичам… выполнил приказ… и потому он должен мне помочь.
Туманный прибой – вал мертвого тумана – он катится ко мне. Пища – проклятые твари нуждаются в еде. Они забирали, забирали… и забирали…
– Альманик!
Трудно удержаться на ногах в этом прибое. Я уже вижу их впереди – защитников – я должен добраться до них раньше, чем закроют ворота… должен!
А эти… кишат у ног, ползут по бокам. Это их место, и они это знают. Твари, которых они произвели в своей дьявольской тьме, тянут ко мне свои щупальца.
Меня схватили, отдернули – не за веревку вокруг шеи, что-то крепко обвилось вокруг пояса, стиснуло с такой силой, что красный туман боли закрыл все вокруг.
– Альманик! – крикнул я в отчаянии. Ворота закрываются, а я стою на коленях. Никто не посмеет выйти и прийти мне на помощь. Слишком их мало, они все необходимы, чтобы охранять святилище. Чтобы принести себя в жертву, если понадобится. Я вижу, как подходит к концу последняя надежда.
Но пожиратели не получат меня! Или получат тело, когда мне уже будет все равно. Ключ – ключ жизни. Он у меня в руке.
– Уллагат ну плоз… – Эти слова одной своей интонацией приведут меня к концу. Они получат меня, но получат то, что им бесполезно… Ведь им нужна живая плоть!
– … фа стан… – Я должен вспомнить! Почему нужные слова исчезают из памяти? Я помнил их с тех пор, как стал достаточно взрослым, чтобы носить ключ мужчины и воина.
– … фа стан…
Но что дальше? Сила Четвертого Глаза, что дальше? Я должен вспомнить! Вспомнить немедленно, прежде чем меня схватят, свяжут, утащат, чтобы утолить свой дьявольский аппетит.
– …стан дай ки… – Вот снова приходит – я должен удержать. Смутно я сознавал, что плечо мое ударяется о какую-то преграду, о стену… вокруг отвратительное зловоние разложения… пояс сжимают все сильней, боль горячими пальцами врывается в сознание… не могу вспомнить. Должен!
– … ки нен пла…
Кто-то зовет меня. Не из Внешнего Отряда. Все они давно ушли, ворота закрылись.
– Барт!..
Я затряс головой. Это слово меня тревожит… Это имя… да, имя. Но оно не имеет смысла! Я должен вспомнить…
Мою талию выпустили. Я упал лицом вперед и ударился обо что-то твердое. Не могу вспомнить… я был мясом, предназначенным для полулюдей! В последней надежде поискал пластинку на горле. Если бы только вспомнить! Но вместо этого я погрузился во мрак – возможно, Сила все-таки милосердна и я получу смерть без ритуала. Это была последняя мысль перед полным погружением во тьму.
Глава 12
Я двигаюсь, но не иду – скорее полусижу-полулежу на спине какого-то животного. Туман – мой разум затянут облаком. Я не могу думать. Кто я? Крепость пала, и полулюди высвободили растительную смерть – страшно накормили ее. Нет! Я не смею думать! Хочу оставаться во тьме – в пустоте отсутствия памяти и сознания!
Тело, которое несут куда-то, оно не мое. Я хочу освободиться от него! Освободиться…
Я попытался пошевелиться и понял, что я пленник. Я связан. Полулюди схватили меня!
Но тут со лба начала распространяться прохлада, прогоняя огонь, который пожирал меня изнутри. Я услышал откуда-то очень издалека повторяющиеся ритмичные звуки. Звуки? Слова? Слова, не имеющие значения, чуждые слова. Полулюди обездвижили меня своими словами-заклинаниями, как связали живыми веревками. Я попытался закрыть сознание для этих слов и уберечься от зла, которое они мне принесут. Как звучит защитное заклинание? Не могу вспомнить! Оно исчезло, его отняли у меня, и, безоружный, теперь я пленник. А звуки продолжаются.
– Вернись… Барт, Барт, Барт… вернись!
Прохлада растеклась по голове, утешая, смиряя хаос в сознании, который не дает мне думать.
– Вернись – ты Барт с'Лорн! Ты Барт с'Лорн! Проснись и вспомни! Вернись, Барт с'Лорн!
Барт – это имя. Когда-то я его знал. Где и когда? Кто это был? Товарищ по оружию? Родич? Кто… кто?..
Если бы я мог вспомнить, кто такой Барт, у меня был бы ключ… Ключ… У меня был ключ… Ключ! Цепочка, которая на мне! Но она моя… я получил ее, когда стал мужчиной, достиг возраста службы… я мог служить…
Голову заполняла боль – хуже любой физической боли, словно в самом мозгу идет война, двое сошлись в смертельной схватке.
– Барт с'Лорн! Проснись, Барт, проснись!
Холодное давление на голове – это не зло полулюдей. Оно благотворно, целительно… Целительно? Я знал целительницу. На мгновение в памяти возникло лицо, спокойное знакомое лицо, не тронутое свирепой схваткой, молодое, лицо той, что исправляет, а не разрушает.
– Барт…
Я не только мысль – я тело. Мое тело поддерживает меня… оно должно повиноваться моим приказам. Я личность… я … С огромным усилием я заставил тело повиноваться. Открыл глаза.
Мир вокруг неотчетливый, туманный, тело с трудом подчиняется приказам. Видеть! Это приказ – видеть!
Туман разошелся. Я могу видеть! Я лежу на спине большого животного. Но я не один. За мной на широкой спине сидит она, та, чьи руки прижаты к моему лбу. Именно от них исходит благословенная прохлада.
Зрение все больше проясняется. Мы едем по ряду между желобами с растительностью, держась точно посредине. Из желобов к нам устремляются щупальца, тщетно пытаются схватить, цветы, подобные открытыми ранам, стремятся поглотить нашу плоть, есть, глотать, убивать!
– Барт! – Та, кого я не вижу, та, что сидит за мной, снова произносит это имя. Руки сильней сжимают мой лоб, но это не то ужасное сжатие, которое я испытал при нападении и которое послало меня в благословенную тьму.
Я набрал полные легкие воздуха: наконец пришло понимание. Хотя только что я был кем-то другим, сейчас я тот, кого она назвала по имени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Старая карга! Нет, она молодая – молодая и злая, и во рту зубы, готовые рвать мою плоть. Нет, она старая… в злобных горящих глазах злое знание, а в руке нож, как тот, что уже впился мне в горло.
Она ведет всю свору. Я должен бежать… кулаком я изо всех сил ударил ее по лицу. Лицо исчезло. Я могу бежать – бежать к тем, кто ждет меня… нуждается во мне.
Все равно что бежишь против течения, а вода поднимается все выше и выше. Я иду вброд. Вода достигла колен, поднимается до бедер. Но я ее не вижу! Я выбросил обе руки, пытаясь убрать невидимое. Руки ничего не встретили. Но оно по-прежнему здесь, цепляется за меня, удерживает, чтобы меня могли схватить.
Они… они повсюду! Спасения нет! Сердце бьется отчаянно, оно стремится вырваться из грудной клетки, проложить собственную тропу в моем теле. Боль в горле – голова откидывается назад; должно быть, удавка медленно стягивает горло.
Я закричал, как зверь:
– Альманик! Альманик!
Он где-то здесь. Я верен ему … я передал призыв нашим родичам… выполнил приказ… и потому он должен мне помочь.
Туманный прибой – вал мертвого тумана – он катится ко мне. Пища – проклятые твари нуждаются в еде. Они забирали, забирали… и забирали…
– Альманик!
Трудно удержаться на ногах в этом прибое. Я уже вижу их впереди – защитников – я должен добраться до них раньше, чем закроют ворота… должен!
А эти… кишат у ног, ползут по бокам. Это их место, и они это знают. Твари, которых они произвели в своей дьявольской тьме, тянут ко мне свои щупальца.
Меня схватили, отдернули – не за веревку вокруг шеи, что-то крепко обвилось вокруг пояса, стиснуло с такой силой, что красный туман боли закрыл все вокруг.
– Альманик! – крикнул я в отчаянии. Ворота закрываются, а я стою на коленях. Никто не посмеет выйти и прийти мне на помощь. Слишком их мало, они все необходимы, чтобы охранять святилище. Чтобы принести себя в жертву, если понадобится. Я вижу, как подходит к концу последняя надежда.
Но пожиратели не получат меня! Или получат тело, когда мне уже будет все равно. Ключ – ключ жизни. Он у меня в руке.
– Уллагат ну плоз… – Эти слова одной своей интонацией приведут меня к концу. Они получат меня, но получат то, что им бесполезно… Ведь им нужна живая плоть!
– … фа стан… – Я должен вспомнить! Почему нужные слова исчезают из памяти? Я помнил их с тех пор, как стал достаточно взрослым, чтобы носить ключ мужчины и воина.
– … фа стан…
Но что дальше? Сила Четвертого Глаза, что дальше? Я должен вспомнить! Вспомнить немедленно, прежде чем меня схватят, свяжут, утащат, чтобы утолить свой дьявольский аппетит.
– …стан дай ки… – Вот снова приходит – я должен удержать. Смутно я сознавал, что плечо мое ударяется о какую-то преграду, о стену… вокруг отвратительное зловоние разложения… пояс сжимают все сильней, боль горячими пальцами врывается в сознание… не могу вспомнить. Должен!
– … ки нен пла…
Кто-то зовет меня. Не из Внешнего Отряда. Все они давно ушли, ворота закрылись.
– Барт!..
Я затряс головой. Это слово меня тревожит… Это имя… да, имя. Но оно не имеет смысла! Я должен вспомнить…
Мою талию выпустили. Я упал лицом вперед и ударился обо что-то твердое. Не могу вспомнить… я был мясом, предназначенным для полулюдей! В последней надежде поискал пластинку на горле. Если бы только вспомнить! Но вместо этого я погрузился во мрак – возможно, Сила все-таки милосердна и я получу смерть без ритуала. Это была последняя мысль перед полным погружением во тьму.
Глава 12
Я двигаюсь, но не иду – скорее полусижу-полулежу на спине какого-то животного. Туман – мой разум затянут облаком. Я не могу думать. Кто я? Крепость пала, и полулюди высвободили растительную смерть – страшно накормили ее. Нет! Я не смею думать! Хочу оставаться во тьме – в пустоте отсутствия памяти и сознания!
Тело, которое несут куда-то, оно не мое. Я хочу освободиться от него! Освободиться…
Я попытался пошевелиться и понял, что я пленник. Я связан. Полулюди схватили меня!
Но тут со лба начала распространяться прохлада, прогоняя огонь, который пожирал меня изнутри. Я услышал откуда-то очень издалека повторяющиеся ритмичные звуки. Звуки? Слова? Слова, не имеющие значения, чуждые слова. Полулюди обездвижили меня своими словами-заклинаниями, как связали живыми веревками. Я попытался закрыть сознание для этих слов и уберечься от зла, которое они мне принесут. Как звучит защитное заклинание? Не могу вспомнить! Оно исчезло, его отняли у меня, и, безоружный, теперь я пленник. А звуки продолжаются.
– Вернись… Барт, Барт, Барт… вернись!
Прохлада растеклась по голове, утешая, смиряя хаос в сознании, который не дает мне думать.
– Вернись – ты Барт с'Лорн! Ты Барт с'Лорн! Проснись и вспомни! Вернись, Барт с'Лорн!
Барт – это имя. Когда-то я его знал. Где и когда? Кто это был? Товарищ по оружию? Родич? Кто… кто?..
Если бы я мог вспомнить, кто такой Барт, у меня был бы ключ… Ключ… У меня был ключ… Ключ! Цепочка, которая на мне! Но она моя… я получил ее, когда стал мужчиной, достиг возраста службы… я мог служить…
Голову заполняла боль – хуже любой физической боли, словно в самом мозгу идет война, двое сошлись в смертельной схватке.
– Барт с'Лорн! Проснись, Барт, проснись!
Холодное давление на голове – это не зло полулюдей. Оно благотворно, целительно… Целительно? Я знал целительницу. На мгновение в памяти возникло лицо, спокойное знакомое лицо, не тронутое свирепой схваткой, молодое, лицо той, что исправляет, а не разрушает.
– Барт…
Я не только мысль – я тело. Мое тело поддерживает меня… оно должно повиноваться моим приказам. Я личность… я … С огромным усилием я заставил тело повиноваться. Открыл глаза.
Мир вокруг неотчетливый, туманный, тело с трудом подчиняется приказам. Видеть! Это приказ – видеть!
Туман разошелся. Я могу видеть! Я лежу на спине большого животного. Но я не один. За мной на широкой спине сидит она, та, чьи руки прижаты к моему лбу. Именно от них исходит благословенная прохлада.
Зрение все больше проясняется. Мы едем по ряду между желобами с растительностью, держась точно посредине. Из желобов к нам устремляются щупальца, тщетно пытаются схватить, цветы, подобные открытыми ранам, стремятся поглотить нашу плоть, есть, глотать, убивать!
– Барт! – Та, кого я не вижу, та, что сидит за мной, снова произносит это имя. Руки сильней сжимают мой лоб, но это не то ужасное сжатие, которое я испытал при нападении и которое послало меня в благословенную тьму.
Я набрал полные легкие воздуха: наконец пришло понимание. Хотя только что я был кем-то другим, сейчас я тот, кого она назвала по имени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44