— Да, там полвека никого не было, с тех пор как умер герцог Ротонбрик. Но как нам доставить его туда?
— Только по потайному ходу, ваша светлость. И мне нужна помощь, чтобы перенести его, поскольку я один не справлюсь. Дарнекс…
Герцог смотрел на распростертого у его ног человека так, будто надеялся, что тот исчезнет благодаря силе его взгляда.
— Дарнекс, — медленно повторил он. — По крайней мере, этот человек мне предан, иначе я уже давно был бы мертв.
Волоча за собой по полу край парадного облачения, он подошел к висевшему на противоположной стене колокольчику и дважды позвонил.
Разумеется, Дарнекс, его камердинер, не мог не оказаться на месте: верный слуга тотчас прибежал из гардеробной, где готовил одежду для бала. Сколько времени приходится тратить на то, чтобы облачиться в эти праздничные одеяния!.. К сожалению, подумал Уттобрик, подобных торжественных выходов предстоит еще немало — по крайней мере до тех пор, пока тщательно продуманные планы не принесут свои плоды.
Халвайс вызвали вечером, когда уже стемнело, и в глубокой тайне. Уилладен услышала только быстрый шепот у задней двери. Затем госпожа вернулась в комнату и, не сказав ни слова, принялась собирать маленькие коробочки, фляги и горшочки в сумку. Только когда ее обожаемая хозяйка закончила сборы и потянулась за плащом, она наконец заговорила:
— Во мне очень нуждаются, и никто не должен знать, где я. Завтра я ожидаю посылки из-за моря. Ты откроешь лавку, как обычно, и примешь сверток — за него уже заплачено. Если спросят, можешь сказать, что меня вызвали к роженице, роды очень тяжелые, и ты не знаешь ни где я, ни когда вернусь.
Больше она не прибавила ни слова, однако Уилладен и без того догадалась, что дело тут не в трудных родах: большинство из лекарств, выбранных госпожой, насколько позволяли девушке судить недавно приобретенные знания, предназначались для лечения ран.
— Идите, и да хранит вас Звезда… — Скорее всего, Халвайс не услышала прощальных слов, так быстро она покинула дом.
Сегодня ночью в городе было неспокойно. Даже запертая в этих стенах, Уилладен слышала шум толпы. Должно быть, много народу собралось сейчас на главной площади города перед замком, где сегодня раздают бесплатно эль и пироги, чтобы жители Кроненгреда хотя бы отчасти почувствовали вкус пиршества и великолепие бала в крепости на холме, а также полюбовались на роскошные кареты, что доставляли членов высокородных семей на торжество. Девушка оглядела комнату. Пусть дочь герцога танцует под церемонную музыку и наслаждается праздником: она, Уилладен, вполне довольна тем, что у нее есть.
Халвайс не сказала, когда прибудет посылка, но ко времени Первого Вечернего Колокола в лавке так никто и не появился. Уилладен легла спать в обычное время, оставив гореть ночник на случай возвращения госпожи. Чем бы ни был вызван столь поспешный ее уход, речь наверняка шла о чем-то серьезном. Гадать бесполезно — всему свое время, если Уилладен суждено узнать о причинах.
Веки уже начали тяжелеть, когда она вдруг вспомнила о странной игре со свечами и чашей, устроенной Халвайс, и цветок, поднимавший гордый венчик над камнями, но тут же провалилась в сон.
Когда Уилладен проснулась поутру, то обнаружила, что Халвайс так и не вернулась. Девушка начала тревожиться, однако заставила себя приняться за обычные дела в том порядке, в котором выполняла бы их, если бы госпожа Травница была дома. Она едва успела открыть ставни и собиралась начать торговлю, когда услышала знакомый голос:
— Ха, Уилла! Как дела?
Фигис больше не носил засаленные обноски, как на постоялом дворе: сейчас он был одет как подмастерье или помощник в мелкой лавке, но Уилладен заметила, что ни его костлявые руки, ни лошадиное лицо не отличались особенной чистотой.
— Хорошо, — коротко ответила девушка. Она никогда не доверяла никому из тех, кто жил под кровом Джакобы. — А как же постоялый двор…
— Пфф! Там произошли кое-какие перемены. Старая свинья больше не хрюкает так громко, как прежде.
Решив, что это грубое определение относится с Джакобе, Уилладен несколько заинтересовалась — ровно настолько, чтобы спросить:
— Джакоба больше не содержит постоялый двор?
Таких слухов до нее не доходило, но иногда события опережают молву.
— Скорее, он содержит ее, — несколько туманно ответил Фигис. — А где хозяйка? Вот, у меня тут для нее сверток.
С этими словами Фигис полез за шнуровку куртки и извлек оттуда квадратный пакет, обернутый в промасленный шелк, — внешне ничем не отличавшийся от других, которые присылали госпоже.
— Ее позвали к роженице, — ответила Уилладен, — но она предупредила меня, что ей принесут посылку.
Прищурившись, Фигис оглядел девушку, вертя сверток в руках, словно никак не мог решиться его отдать.
— Даже не знаю. Уайч… — Он замолчал, словно само это имя должно было прозвучать как предостережение, — тот, кто послал меня, ничего не сказал насчет того, что я могу вручить это кому-то, кроме хозяйки. Он угрожал отрезать мне уши, если я не выполню поручение. Уайч… — Фигис ухмыльнулся. — Похоже, я ему нравлюсь. И больше мне не придется таскать грязные котлы, помяни мое слово!
Он подошел ближе к Уилладен:
— Я много чего узнал, просто держа ушки на макушке. Герцог… пусть он вышагивает, расфуфыренный как петух, и хвастает перед всеми своей дочерью, но его положение не так уж и прочно, клянусь! Есть люди, которые могут стереть его в порошок — вот так! — Взяв пакет в одну руку, он звонко прищелкнул пальцами другой. — Знаешь, о чем говорят? Ее светлость положила глаз на молодого лорда Барбрика. Она открывала бал вместе с ним прошлым вечером, а потом уже ни с кем не танцевала. Она выйдет за него замуж, и, вот увидишь, произойдут большие перемены! Ну, я-то буду готов урвать свой кусок, не сомневайся! Ладно уж — возьми это, у меня есть еще важные дела.
Фигис, толкнув к девушке пакет по прилавку, вышел, старательно подражая выправке городского стражника; получалось у него это, однако, не слишком убедительно.
Едва хлопнула входная дверь, все внимание Уилладен сосредоточилось на свертке. Промасленный шелк показался девушке слишком скользким, да и сама посылка… Здесь что-то не так, Уилладен чувствовала это. Разумеется, она не забыла о той ловушке, в которую много дней назад попали госпожа Травница и человек канцлера. Неужели все повторяется — и это должно быть позднее обнаружено среди снадобий госпожи Травницы, чтобы навредить ей?
Надо как можно скорее избавиться от пакета! Быстро обойдя небольшой садик, Уилладен сорвала немного чеснока и, обмотав подозрительную посылку его стеблями, затем положила ее на то место, куда каждое утро высыпала золу, придавив сверху цветочным горшком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89