Ее отец никогда не заходил в библиотеку; наверняка эти стены не видели и леди Сайлану, хотя время от времени кто-нибудь из ее слуг оказывался здесь в поисках какой-нибудь книги — всегда среди тех, что хранились на самых дальних полках, и тяжелые, переплетенные в кожу фолианты оставляли на их одежде следы вековой пыли.
Конечно, у Махарт оставались еще ежедневные прогулки, однако они всегда были ограничены крохотным садом, из которого на это время изгонялись даже садовники. Трапезы герцогской дочери проходили в царственном великолепии огромного пустого зала; ее отец ел поспешно, почти с жадностью, по временам приглашая разделить их уединение Вазула, но ни тот ни другой не обращали на Махарт ни малейшего внимания.
Девушка сама настаивала на том, чтобы Зута побольше общалась с другими придворными дамами. Сплетни, которые приносила верная наперсница, помогали Махарт развеяться. Но разумеется, в круг приближенных госпожи Сайланы Зута не была вхожа, и хотя двор Сайланы заметно уменьшился со времен смерти старого герцога, у его дочери по-прежнему были свои приверженцы.
Махарт видела Барбрика, сына Сайланы, лишь издалека, и он не произвел на нее особого впечатления. Шаркающая походка и глупый визгливый смех мало соответствовали тому, кто мог бы достойно представлять Кронен… хотя, с другой стороны, был ли так уж этого достоин ее собственный отец?
За трапезой нынешний герцог сидел под портретом своего предшественника и дальнего родича, и всякий раз Махарт невольно сравнивала эти два лица, отмечая все большую противоположность. Да, покойный герцог мог затмить любого из тех мужчин, которых Махарт когда-либо доводилось встречать. Пожалуй, только капитан дворцовой стражи Рэнгл напоминал покойного герцога — твердо очерченным подбородком, привычкой всегда высоко держать голову, осанкой истинного воина. Действительно ли Вубрик был столь властным и величественным или лишь старался произвести такое впечатление на своих подданных?
Махарт продолжала разглядывать свое отражение в зеркале. Себе не имело смысла лгать, но… неужели в глазах остальных она выглядит таким же ничтожеством, как и ее отец? Если у дочери герцога отнять высокое положение, станет ли хоть кто-нибудь кланяться ей, говорить комплименты — пусть даже затасканные и плоские, как истертые монетки?
В задумчивости Махарт потерла лоб. Никогда прежде у нее не возникало столько вопросов; никогда — до этого утра, словно привидевшийся ей чудесный сон ярким светом озарил какой-то уголок ее разума, прежде пребывавший в сумрачном покое.
Склонившись к курильнице, девушка попыталась уловить хотя бы слабый след ночного аромата, когда тихий стук в дверь дал ей понять, что она больше не одна — и что в этом не-одиночестве ей предстоит пребывать до конца этого долгого дня.
Конечно же, это была Джулта, чьи мягкие бесшумные движения странно не соответствовали вечно напряженной и прямой осанке; женщина, умевшая выражать все свои мысли и чувства одним движением губ или еле заметным изгибом брови. Зута рассказывала, что среди слуг Джулта ведет себя столь же ровно и спокойно, отличаясь немногословностью, сколь и со своей хозяйкой; иногда она словно исчезала среди узоров выцветших от времени гобеленов.
Джулта поставила на стол серебряный поднос и налила из серебряного же чайника утренний настой трав, который должен был придать Махарт сил перед новым днем.
— Ваша милость хорошо почивали?
— Как всегда, Джулта.
— Его светлость передает, что желает видеть вашу милость в своем кабинете прежде, чем прозвонит Второй Колокол.
— Хорошо, — кивнула Махарт, отхлебнув травяного чая. Что ж, по крайней мере этот день начался необычно. Она могла по пальцам пересчитать те случаи, когда отец вызывал ее к себе. — Я надену «виноградное» платье, Джулта.
Служанка уже открывала дверцу высокого платяного шкафа. «Виноградное» платье — цвета зеленой листвы с вышитыми по подолу и рукавам серебряными виноградными лозами — всегда придавало Махарт уверенность; сегодня же яркая зелень ткани, казалось, разогнала вековые тени, гнездившиеся по углам комнаты, напомнив девушке о широком поле и цветах, искрившихся подобно драгоценным камням.
Она терпеливо перенесла процедуру причесывания. Вчера Зута предложила ей попробовать новый вариант прически — разделив волосы на две равные части, заплести в косы и уложить наподобие раковин над ушами, охватив каждую сеточкой из серебряных нитей и закрепив шпильками. В остальном ритуал умывания и одевания прошел как обычно. Джулта молчала — как всегда, — предоставив Махарт размышлять о чем угодно.
Что же такого она натворила, если отец не только вспомнил, что у него есть дочь, но и решил вызвать ее к себе для разговора в столь ранний час?.. Нет, совесть Махарт была совершено чиста; а значит, ответ на этот вопрос крылся не в прошлых проступках. Сегодняшняя беседа, наверное, коснется ее будущего.
Махарт как раз достала из ларца с драгоценностями, который держала перед ней предупредительная Джулта, простое ожерелье из серебряных листьев, которое всегда надевала со своим любимым зеленым платьем, когда в дверь постучали. Девушке было позволено самой застегнуть ожерелье на шее: Джулта направилась к дверям и впустила в комнату Зуту. Сегодня фрейлина и подруга Махарт также появилась необычно рано. И, как всегда в ее присутствии, Махарт почувствовала себя невзрачной. Платье Зуты, сшитое из темно-синего атласа того же оттенка, что и глаза, прятавшиеся в тени длинных черных ресниц, облегало стройную фигуру так плотно, что казалось — под ним вовсе нет сорочки; однако вырез платья был не таким глубоким, как у дам из свиты госпожи Сайланы, а волосы почти полностью скрывала шитая золотом шапочка. Фрейлина присела в реверансе и поднялась, улыбнувшись Махарт.
— Вижу, мой выбор благовоний оказался правильным, ваша милость. Сегодня вы выглядите посвежевшей, — она перевела взгляд с лица дочери герцога на курильницу.
— Верно, — согласилась девушка, — все было именно так, как ты обещала, Зута. Госпожа Травница владеет великим искусством… Как бы я хотела, — продолжала она, даже не задумавшись, стоило ли это говорить, — а почему, собственно, нет? — посетить ее знаменитую лавку!
Нахмурившись, Зута еле заметно покачала головой:
— Нет, ваша милость. Если вам хочется узнать больше о том, что может предложить Халвайс, призовите ее к себе и прикажите ей принести образцы снадобий — если, конечно, его светлость позволит. В конце концов, он ведь разрешает вам самой выбирать лучшие материи для своих платьев у мастера Горджиаса? А разве он не подарил вам на именины духи с запахом моховой лилии — те, у которых такой чудесный аромат?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Конечно, у Махарт оставались еще ежедневные прогулки, однако они всегда были ограничены крохотным садом, из которого на это время изгонялись даже садовники. Трапезы герцогской дочери проходили в царственном великолепии огромного пустого зала; ее отец ел поспешно, почти с жадностью, по временам приглашая разделить их уединение Вазула, но ни тот ни другой не обращали на Махарт ни малейшего внимания.
Девушка сама настаивала на том, чтобы Зута побольше общалась с другими придворными дамами. Сплетни, которые приносила верная наперсница, помогали Махарт развеяться. Но разумеется, в круг приближенных госпожи Сайланы Зута не была вхожа, и хотя двор Сайланы заметно уменьшился со времен смерти старого герцога, у его дочери по-прежнему были свои приверженцы.
Махарт видела Барбрика, сына Сайланы, лишь издалека, и он не произвел на нее особого впечатления. Шаркающая походка и глупый визгливый смех мало соответствовали тому, кто мог бы достойно представлять Кронен… хотя, с другой стороны, был ли так уж этого достоин ее собственный отец?
За трапезой нынешний герцог сидел под портретом своего предшественника и дальнего родича, и всякий раз Махарт невольно сравнивала эти два лица, отмечая все большую противоположность. Да, покойный герцог мог затмить любого из тех мужчин, которых Махарт когда-либо доводилось встречать. Пожалуй, только капитан дворцовой стражи Рэнгл напоминал покойного герцога — твердо очерченным подбородком, привычкой всегда высоко держать голову, осанкой истинного воина. Действительно ли Вубрик был столь властным и величественным или лишь старался произвести такое впечатление на своих подданных?
Махарт продолжала разглядывать свое отражение в зеркале. Себе не имело смысла лгать, но… неужели в глазах остальных она выглядит таким же ничтожеством, как и ее отец? Если у дочери герцога отнять высокое положение, станет ли хоть кто-нибудь кланяться ей, говорить комплименты — пусть даже затасканные и плоские, как истертые монетки?
В задумчивости Махарт потерла лоб. Никогда прежде у нее не возникало столько вопросов; никогда — до этого утра, словно привидевшийся ей чудесный сон ярким светом озарил какой-то уголок ее разума, прежде пребывавший в сумрачном покое.
Склонившись к курильнице, девушка попыталась уловить хотя бы слабый след ночного аромата, когда тихий стук в дверь дал ей понять, что она больше не одна — и что в этом не-одиночестве ей предстоит пребывать до конца этого долгого дня.
Конечно же, это была Джулта, чьи мягкие бесшумные движения странно не соответствовали вечно напряженной и прямой осанке; женщина, умевшая выражать все свои мысли и чувства одним движением губ или еле заметным изгибом брови. Зута рассказывала, что среди слуг Джулта ведет себя столь же ровно и спокойно, отличаясь немногословностью, сколь и со своей хозяйкой; иногда она словно исчезала среди узоров выцветших от времени гобеленов.
Джулта поставила на стол серебряный поднос и налила из серебряного же чайника утренний настой трав, который должен был придать Махарт сил перед новым днем.
— Ваша милость хорошо почивали?
— Как всегда, Джулта.
— Его светлость передает, что желает видеть вашу милость в своем кабинете прежде, чем прозвонит Второй Колокол.
— Хорошо, — кивнула Махарт, отхлебнув травяного чая. Что ж, по крайней мере этот день начался необычно. Она могла по пальцам пересчитать те случаи, когда отец вызывал ее к себе. — Я надену «виноградное» платье, Джулта.
Служанка уже открывала дверцу высокого платяного шкафа. «Виноградное» платье — цвета зеленой листвы с вышитыми по подолу и рукавам серебряными виноградными лозами — всегда придавало Махарт уверенность; сегодня же яркая зелень ткани, казалось, разогнала вековые тени, гнездившиеся по углам комнаты, напомнив девушке о широком поле и цветах, искрившихся подобно драгоценным камням.
Она терпеливо перенесла процедуру причесывания. Вчера Зута предложила ей попробовать новый вариант прически — разделив волосы на две равные части, заплести в косы и уложить наподобие раковин над ушами, охватив каждую сеточкой из серебряных нитей и закрепив шпильками. В остальном ритуал умывания и одевания прошел как обычно. Джулта молчала — как всегда, — предоставив Махарт размышлять о чем угодно.
Что же такого она натворила, если отец не только вспомнил, что у него есть дочь, но и решил вызвать ее к себе для разговора в столь ранний час?.. Нет, совесть Махарт была совершено чиста; а значит, ответ на этот вопрос крылся не в прошлых проступках. Сегодняшняя беседа, наверное, коснется ее будущего.
Махарт как раз достала из ларца с драгоценностями, который держала перед ней предупредительная Джулта, простое ожерелье из серебряных листьев, которое всегда надевала со своим любимым зеленым платьем, когда в дверь постучали. Девушке было позволено самой застегнуть ожерелье на шее: Джулта направилась к дверям и впустила в комнату Зуту. Сегодня фрейлина и подруга Махарт также появилась необычно рано. И, как всегда в ее присутствии, Махарт почувствовала себя невзрачной. Платье Зуты, сшитое из темно-синего атласа того же оттенка, что и глаза, прятавшиеся в тени длинных черных ресниц, облегало стройную фигуру так плотно, что казалось — под ним вовсе нет сорочки; однако вырез платья был не таким глубоким, как у дам из свиты госпожи Сайланы, а волосы почти полностью скрывала шитая золотом шапочка. Фрейлина присела в реверансе и поднялась, улыбнувшись Махарт.
— Вижу, мой выбор благовоний оказался правильным, ваша милость. Сегодня вы выглядите посвежевшей, — она перевела взгляд с лица дочери герцога на курильницу.
— Верно, — согласилась девушка, — все было именно так, как ты обещала, Зута. Госпожа Травница владеет великим искусством… Как бы я хотела, — продолжала она, даже не задумавшись, стоило ли это говорить, — а почему, собственно, нет? — посетить ее знаменитую лавку!
Нахмурившись, Зута еле заметно покачала головой:
— Нет, ваша милость. Если вам хочется узнать больше о том, что может предложить Халвайс, призовите ее к себе и прикажите ей принести образцы снадобий — если, конечно, его светлость позволит. В конце концов, он ведь разрешает вам самой выбирать лучшие материи для своих платьев у мастера Горджиаса? А разве он не подарил вам на именины духи с запахом моховой лилии — те, у которых такой чудесный аромат?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89