Экипаж должен считать его мертвым. Раф сжал кулаки, и песок заскрипел у него меж пальцами. Почему он не умер? Почему этот варвар утащил его сюда, зачем продолжает ухаживать за ним, сует пищу в руки? А руки – всего лишь смутные очертания, когда он подносит их к напрягающимся болящим глазам.
– Не так плохо, как ты думаешь, – снова слова из тумана; они звучат мягко, и эта мягкость режет нервы Рафа. – Нельзя вылечиться за секунду, даже за день. Нельзя заставить вернуться силы…
Рука, теплая, полная жизни, прижимается к его лбу, человеческая рука, а не холодная чешуйчатая рука мохнатого. Но и чешуйчатые руки за последние дни много прикасались к нему, поддерживали, вели, подавали еду и воду. И вот при этом уверенном знакомом прикосновении он почувствовал, как страх уходит, расслабился.
– Мой корабль… Они улетят без меня! – Он ничего не мог с собой поделать, голос прозвучал жалобно, как и много раз раньше, во время этого туманного кошмарного путешествия.
– Пока еще не улетели.
Раф замахал руками, забился, гневно повернулся в ту сторону, где, как он считал, находится собеседник.
– Откуда ты знаешь?
– Пришло слово. Корабль еще здесь, хотя маленький флаер вернулся к нему.
Эта уверенность – что-то новое. Опасения Рафа были сметены этой спокойной уверенностью. Он с трудом встал на ноги. Если корабль еще здесь, его считают живым… Они вернуться за ним! У него есть шанс…, настоящий шанс!
– Они ждут меня… За мной придут!
Он не видел, с каким серьезным выражением слушает его Дальгард. Корабль еще не улетел, это сообщение пришло на юг, его передали прыгуны и водяные. Но разведчик сомневался, что исследователи ждут возвращения Рафа. Он полагал, что они не улетели бы из города, если бы считали пилота живым.
А что касается похода на север… Он представил себе местность впереди, вспомнил, что рассказывают морские люди. Это можно совершить, но сейчас, когда нужно заботиться о Рафе, когда у Дальгарда нет даже шлюпки, потребуются дни, вероятно, недели, чтобы преодолеть расстояние до равнины, на которой стоит корабль.
Однако он в долгу у Рафа, а сейчас лето, теплое и спокойное время года. Пока что он не думал о возвращении в свои земли. Возможно, они оба обречены, оба не могут вернуться на родину. Но пока не нужно об этом думать. Еще не все испробовано. И потому он спокойно сказал:
– Мы пойдем на север.
Раф снова сел на песок. Ему хотелось бежать, двигаться, пока ноги не откажутся нести его дальше. Но он подавил этот порыв и лег. Хотя и сомневался, что сможет уснуть.
Дальгард смотрел на звезды, строил планы на завтра. Нужно идти вдоль берега, чтобы поддерживать контакт с морскими людьми; хотя здесь водяные селятся возле берега не так охотно, как на восточном континенте: слишком долго жили они в страхе перед Иными.
Но с того времени как отряд достиг берега, никаких признаков Иных. Прошло уже несколько дней, и Дальгард считал, что им нечего бояться. Возможно, удар, который они нанесли, оказался даже сильнее, чем они надеялись. С того часа в ущелье он все время выслушивал свист механических псов. Но не услышал. Возможно, тот был последний. Эта мысль подбадривала.
Наконец разведчик лег рядом с инопланетянином, прислушиваясь к мягкому плеску волн на песке, к отдаленному жужжанию ночных насекомых. И последней его мыслью было желание, чтобы у него снова был лук.
Наступил первый день терпеливого продвижения; потом второй, третий. Раф, которого вели за руку, переводили через камни и другие препятствия, которые казались ему темными пятнами, внутренне; – а иногда открыто – негодовал, сердился на медленность продвижения, на собственную беспомощность. Страх его все рос, и он даже не хотел верить, что пятна становятся отчетливее, что он может уже пересчитать пять пальцев на руке, когда отчаянно машет ею перед глазами.
Говоря о будущем, он никогда не произносил «если мы достигнем корабль», всегда только «когда»; он отказывался признавать, что, возможно, они опоздают. И Дальгард, видя его беспокойство, пытался получить новые известия с севера.
– Когда доберемся до корабля, ты полетишь с нами на Землю? – неожиданно спросил пилот на пятый день.
Раньше и Дальгард задавал себе такой вопрос. Но теперь он знал ответ.
– Мы еще не готовы…
– Не понимаю. – Голос Рафа звучал почти капризно. – Там ведь твой дом. Мира больше нет; Федерация радостно примет тебя. Подумай, что это значит. Земная колония среди звезд!
– Земная колония. – Дальгард протянул руку, помогая Рафу идти по щебню. – Да, когда-то мы были земной колонией. Но…, ты можешь сейчас поклясться, что я землянин, такой же, как ты?
Раф смотрел на нечеткую фигуру, пытался вспомнить черты лица. Разведчик среднего роста, чуть миниатюрнее астронавтов, с которыми пилот прожил так долго. Волосы у него светлые, кожа тоже – под загаром. У него необыкновенно легкая походка и большая сила, которую Раф испытал на себе. Но есть и сбивающая с толку способность читать чужие мысли, и другие отличия.
Дальгард улыбнулся, хотя пилот не мог этого увидеть.
– Видишь. – Он сознательно использовал мысленный контакт, чтобы подчеркнуть отличия. – Мы происходим от одного корня, но теперь из этого корня выросли разные растения. И нужно на время оставить нас одних, прежде чем мы снова сольемся. Мой прапрапрадед был землянином, но я?… У нас есть нечто, чего нет у вас; и вы тоже за столетия разъединения выработали особенности сознания и тела, о которых мы не знаем. Вы живете с машинами. А у нас не было возможности ремонтировать машины и строить новые, и потому мы двинулись в другом направлении. Пойти сейчас назад означает отказаться от тех тайн, которые мы еще не исследовали до конца, отказаться от еще не сделанных открытий. Для тебя я варвар, едва ли выше на шкале цивилизации, чем водяные…
Раф покраснел; он стал бы вежливо отрицать, если бы не знал, что его мысли прочитаны. Дальгард рассмеялся. Но смеялся не над пилотом, скорее приглашал его посмеяться вместе. И Раф поневоле тоже улыбнулся.
Но тут ему в голову пришел довод, который собеседник не приводил.
– А что если вы уйдете в сторону так далеко, что у нас не будет общей почвы для понимания? – Он забыл о собственных проблемах.
– Я не верю, что так произойдет. Возможно, мы изменимся физически: климат, пища, образ жизни – все это действует на тело. Может измениться и мозг; с каждым новым поколением мы все лучше слышим мысли, все увереннее общаемся с водяными и животными. Но те, чьи предки родились на Земле, навсегда сохранят общее наследие. Есть и будут другие затерянные колонии среди звезд.
И через тысячи лет незнакомец встретится с незнакомцем, но когда они сделают знаки мира и сядут рядом, они обнаружат, что слова исходят легко, хотя один из них может показаться другому чудовищем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
– Не так плохо, как ты думаешь, – снова слова из тумана; они звучат мягко, и эта мягкость режет нервы Рафа. – Нельзя вылечиться за секунду, даже за день. Нельзя заставить вернуться силы…
Рука, теплая, полная жизни, прижимается к его лбу, человеческая рука, а не холодная чешуйчатая рука мохнатого. Но и чешуйчатые руки за последние дни много прикасались к нему, поддерживали, вели, подавали еду и воду. И вот при этом уверенном знакомом прикосновении он почувствовал, как страх уходит, расслабился.
– Мой корабль… Они улетят без меня! – Он ничего не мог с собой поделать, голос прозвучал жалобно, как и много раз раньше, во время этого туманного кошмарного путешествия.
– Пока еще не улетели.
Раф замахал руками, забился, гневно повернулся в ту сторону, где, как он считал, находится собеседник.
– Откуда ты знаешь?
– Пришло слово. Корабль еще здесь, хотя маленький флаер вернулся к нему.
Эта уверенность – что-то новое. Опасения Рафа были сметены этой спокойной уверенностью. Он с трудом встал на ноги. Если корабль еще здесь, его считают живым… Они вернуться за ним! У него есть шанс…, настоящий шанс!
– Они ждут меня… За мной придут!
Он не видел, с каким серьезным выражением слушает его Дальгард. Корабль еще не улетел, это сообщение пришло на юг, его передали прыгуны и водяные. Но разведчик сомневался, что исследователи ждут возвращения Рафа. Он полагал, что они не улетели бы из города, если бы считали пилота живым.
А что касается похода на север… Он представил себе местность впереди, вспомнил, что рассказывают морские люди. Это можно совершить, но сейчас, когда нужно заботиться о Рафе, когда у Дальгарда нет даже шлюпки, потребуются дни, вероятно, недели, чтобы преодолеть расстояние до равнины, на которой стоит корабль.
Однако он в долгу у Рафа, а сейчас лето, теплое и спокойное время года. Пока что он не думал о возвращении в свои земли. Возможно, они оба обречены, оба не могут вернуться на родину. Но пока не нужно об этом думать. Еще не все испробовано. И потому он спокойно сказал:
– Мы пойдем на север.
Раф снова сел на песок. Ему хотелось бежать, двигаться, пока ноги не откажутся нести его дальше. Но он подавил этот порыв и лег. Хотя и сомневался, что сможет уснуть.
Дальгард смотрел на звезды, строил планы на завтра. Нужно идти вдоль берега, чтобы поддерживать контакт с морскими людьми; хотя здесь водяные селятся возле берега не так охотно, как на восточном континенте: слишком долго жили они в страхе перед Иными.
Но с того времени как отряд достиг берега, никаких признаков Иных. Прошло уже несколько дней, и Дальгард считал, что им нечего бояться. Возможно, удар, который они нанесли, оказался даже сильнее, чем они надеялись. С того часа в ущелье он все время выслушивал свист механических псов. Но не услышал. Возможно, тот был последний. Эта мысль подбадривала.
Наконец разведчик лег рядом с инопланетянином, прислушиваясь к мягкому плеску волн на песке, к отдаленному жужжанию ночных насекомых. И последней его мыслью было желание, чтобы у него снова был лук.
Наступил первый день терпеливого продвижения; потом второй, третий. Раф, которого вели за руку, переводили через камни и другие препятствия, которые казались ему темными пятнами, внутренне; – а иногда открыто – негодовал, сердился на медленность продвижения, на собственную беспомощность. Страх его все рос, и он даже не хотел верить, что пятна становятся отчетливее, что он может уже пересчитать пять пальцев на руке, когда отчаянно машет ею перед глазами.
Говоря о будущем, он никогда не произносил «если мы достигнем корабль», всегда только «когда»; он отказывался признавать, что, возможно, они опоздают. И Дальгард, видя его беспокойство, пытался получить новые известия с севера.
– Когда доберемся до корабля, ты полетишь с нами на Землю? – неожиданно спросил пилот на пятый день.
Раньше и Дальгард задавал себе такой вопрос. Но теперь он знал ответ.
– Мы еще не готовы…
– Не понимаю. – Голос Рафа звучал почти капризно. – Там ведь твой дом. Мира больше нет; Федерация радостно примет тебя. Подумай, что это значит. Земная колония среди звезд!
– Земная колония. – Дальгард протянул руку, помогая Рафу идти по щебню. – Да, когда-то мы были земной колонией. Но…, ты можешь сейчас поклясться, что я землянин, такой же, как ты?
Раф смотрел на нечеткую фигуру, пытался вспомнить черты лица. Разведчик среднего роста, чуть миниатюрнее астронавтов, с которыми пилот прожил так долго. Волосы у него светлые, кожа тоже – под загаром. У него необыкновенно легкая походка и большая сила, которую Раф испытал на себе. Но есть и сбивающая с толку способность читать чужие мысли, и другие отличия.
Дальгард улыбнулся, хотя пилот не мог этого увидеть.
– Видишь. – Он сознательно использовал мысленный контакт, чтобы подчеркнуть отличия. – Мы происходим от одного корня, но теперь из этого корня выросли разные растения. И нужно на время оставить нас одних, прежде чем мы снова сольемся. Мой прапрапрадед был землянином, но я?… У нас есть нечто, чего нет у вас; и вы тоже за столетия разъединения выработали особенности сознания и тела, о которых мы не знаем. Вы живете с машинами. А у нас не было возможности ремонтировать машины и строить новые, и потому мы двинулись в другом направлении. Пойти сейчас назад означает отказаться от тех тайн, которые мы еще не исследовали до конца, отказаться от еще не сделанных открытий. Для тебя я варвар, едва ли выше на шкале цивилизации, чем водяные…
Раф покраснел; он стал бы вежливо отрицать, если бы не знал, что его мысли прочитаны. Дальгард рассмеялся. Но смеялся не над пилотом, скорее приглашал его посмеяться вместе. И Раф поневоле тоже улыбнулся.
Но тут ему в голову пришел довод, который собеседник не приводил.
– А что если вы уйдете в сторону так далеко, что у нас не будет общей почвы для понимания? – Он забыл о собственных проблемах.
– Я не верю, что так произойдет. Возможно, мы изменимся физически: климат, пища, образ жизни – все это действует на тело. Может измениться и мозг; с каждым новым поколением мы все лучше слышим мысли, все увереннее общаемся с водяными и животными. Но те, чьи предки родились на Земле, навсегда сохранят общее наследие. Есть и будут другие затерянные колонии среди звезд.
И через тысячи лет незнакомец встретится с незнакомцем, но когда они сделают знаки мира и сядут рядом, они обнаружат, что слова исходят легко, хотя один из них может показаться другому чудовищем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44