Его психику подавляют! Он чуть не поддался! Эх, ты звездопроходчик экстра-класса, десантник, гиперсепс! Иван собирал волю в кулак. Он уже был почти уверен в догадке…
На этот раз он обернулся еще более резко и неожиданно. И в упор встретился с излучающими тяжесть и зло выпученными черными глазами. Морщинистый карлик висел в воздухе на уровне его лица всего в трех метрах, и просторный черный балахон на нем раздувался, трепетал, бился словно под порывами урагана. Но было тихо, не ощущалось ни малейшего ветерка. На этот раз карлик не отвел взгляда. Напротив, он выкатил свои базедовые глазища до предела, и из них заструилась черная энергия подавления. Иван даже отпрянул, он был не готов к такому обороту дела. Он чувствовал, что поддается гипнотическому воздействию карлика, что теряет свое «я». От сильнейшего головокружения и слабости он еле стоял на ногах. Он не мог сосредоточиться, мысли рассеивались, он уже почти ничего не понимал. Карлик буквально прожигал его немигающими глазищами, просверливал насквозь, вытаскивал наружу душу, сканнировал, считывал все заложенное в мозгу, в сознании. Это было невыносимо. Иван рухнул в пыль и жухлую редкую траву, упал вниз лицом, ударился и даже не почувствовал боли. Он был раздавлен, превращен в амебу, слизняка, он не мог шевельнуть рукой по собственному желанию. Но он ощущал, как в него, в его душу. Бессмертную Душу, вселяется что-то страшное, чужеродное, непостижимо злобное, заполняя ее, подчиняя, выедая изнутри. Это было невыносимо, это было ужасно, но он не мог сопротивляться, он лежал в пыли раздавленный психически и телесно.
Ему не помогли ни десять долгих лет напряженных занятий гиперсенсорикой, ни постижение восточных школ самоуправления телом и духом, он был поражен, побежден и брошен ниц… Но в ту минуту, когда злая чужая воля уже почти полностью парализовала его разум и готовилась управлять им, когда Иван уже не видел ничего внешнего, кроме страшных выпученных глаз и когда сознание окончательно покинуло его, произошло чудо: где-то во внепространственных глубинах его «сверхъЯ», в сияющей пучине его сверхсознания, заключенного в срединном ядре высшей сферы уже ускользающей из тела Души, вспыхнула ослепительно светлая, кристалльно чистая искра, переросла в сверкающее Высшим, Неземным огнем зерно Изначального Света, зажженного Творцом, и изгнала из охваченного тьмою сознания, подсознания и рассудка, сопротивляющуюся, упирающуюся Черную силу – это было сравнимо с Очищающим Внутренним Духовным Взрывом Искупления. И именно в это мгновение Иван осознал себя, обрел свое прежнее и привычное «я», вместе с тем обретая понимание, что его ведет по жизни, по изнурительно-высокому Пути не совсем ему понятная Высшая Сила, что она не даст ему погибнуть раньше времени, что он не умрет, пока не исполнит Высшего Долга, непонятного, но сущего… И ему вернулась частично утраченная память, он увидел вдруг себя, стоящим под высокими сводами неописуемо красивого и торжественного, пронизанного Духом Храма. И трижды прозвучали вдруг возвышенные и проникновенные в их звучании слова: «Иди! И да будь благословен!» Сначала они прогремели по всей Вселенной. Потом прокатились под сводами величавого храма. И наконец они прозвучали в его голове. «Иди! И да будь благословен!» Нет, он не умрет! Иван приподнял голову и снизу вверх поглядел на страшного всемогущего карлика. Тот буравил его черным испьхтующе-гнетущим взглядом свысока и балахон на карлике трепало сатанински сильным вихрем, блики далеких сверкающих молний отражались на изможденном, морщинистом лице, отвисала тяжелая сырая нижняя губа, открывая желтые острые редкие зубы. Карлик весь трясся от неимоверного напряжения. Костлявая лапка, сжимавшая черную выгнутую клюку, побелела, из-под капюшона катил градинами пот. Нет, это был вовсе не призрак! Иван смотрел на колдуна в упор, не отрывая глаз. И вставал. Сначала он уперся в землю руками. Руки дрожали, не хотели слушаться его, но сила постепенно вливалась в них. Голова прочищалась. Иван встал на одно колено, потом на другое. Теперь он сверлил противника взглядом пронзительно чистых серых, вселенски глубоких глаз. И он видел, как карлик бледнеет, как все больше у него отвисает нижняя губа; как все ниже и ниже опускается он. Ивана шатало, кренило, в глазах плыли желтые и зеленые круги. Но он уже почти пришел в себя. Он концентрировал волю, собирал ее мощь в кулак, чтобы полностью подавить злой натиск колдовских чар. Когда он встал в полный рост, карлик был уже в семи метрах от него, на земле, он загораживался от глаз Ивана рукавом бачахона и трясся, словно лист на ветру, складки его черного одеяния безвольно свисали вниз. Иван чувствовал, что теряет силы. Но победу надо было закрепить, у0н мысленно приказал карлику вернуться в развалины, не выходить из них. Он мог бы его убить, превратить в безвольную тряпку и просто раздавить сапогом, он чувствовал в себе силы для этого. Но почему-то не стал убивать карлика, его остановило нечто большее, чем просто сила.
– Сгинь, нечисть! – проговорил он тихо, провожая глазами тень поверженного противника, ползущую к развалинам. – Сгинь!
Руки дрожали. В горле все пересохло. Иван машинально достал капсулку с водой, проглотил. Полегчало, сердце забилось ровнее. Что же это за напасть, думал он, когда же кончится эта чертовщина, он прилетел сюда не для того, чтобы… А для чего он прилетел? Иван не знал.
Но теперь он четко помнил, ему надо вернуться на Землю совсем не для того, чтобы рассчитаться с чрезмерно «серьезными» людьми, пославшими его «туда, не знаю куда, принести то, не знаю что!» Нет! У него иное Предназначение. Счеты он может свести, но попутно. А главное – у него есть долг, большой долг перед людьми. Он еще не мог припомнить, что именно он должен, но знал – это не шутки, не игра воспаленного воображения.
И еще он знал, что память обязательно вернется. Обязательно! Он вдруг снова увидел во тьме два серебристо светлых силуэта, корчащихся на поручнях старого звездного корабля, и увидел себя, беззащитного, голого, ничего не понимающего, посреди черноты Вселенной… Видение сразу пропало. Иван повернулся к Шару.
Исполин висел стоэтажной сферической глыбиной. И из нижней выпуклости-сферы источалось на землю бледное голубое сияние, высвечивая на неровной поверхности, усеянной палой листвой и каменьями, овальный дрожащий круг. Такого света Иван не видывал – казалось, фотоны замедлили свой бег и осыпались на землю неспешными игривыми снежинками. Это была сказочная и вместе с тем тихая, приглушенная феерия.
Иван знал, что ему надо делать. Он быстро пошел к освещенному месту. Но когда оставалось сделать всего пять или шесть шагов, свет померк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
На этот раз он обернулся еще более резко и неожиданно. И в упор встретился с излучающими тяжесть и зло выпученными черными глазами. Морщинистый карлик висел в воздухе на уровне его лица всего в трех метрах, и просторный черный балахон на нем раздувался, трепетал, бился словно под порывами урагана. Но было тихо, не ощущалось ни малейшего ветерка. На этот раз карлик не отвел взгляда. Напротив, он выкатил свои базедовые глазища до предела, и из них заструилась черная энергия подавления. Иван даже отпрянул, он был не готов к такому обороту дела. Он чувствовал, что поддается гипнотическому воздействию карлика, что теряет свое «я». От сильнейшего головокружения и слабости он еле стоял на ногах. Он не мог сосредоточиться, мысли рассеивались, он уже почти ничего не понимал. Карлик буквально прожигал его немигающими глазищами, просверливал насквозь, вытаскивал наружу душу, сканнировал, считывал все заложенное в мозгу, в сознании. Это было невыносимо. Иван рухнул в пыль и жухлую редкую траву, упал вниз лицом, ударился и даже не почувствовал боли. Он был раздавлен, превращен в амебу, слизняка, он не мог шевельнуть рукой по собственному желанию. Но он ощущал, как в него, в его душу. Бессмертную Душу, вселяется что-то страшное, чужеродное, непостижимо злобное, заполняя ее, подчиняя, выедая изнутри. Это было невыносимо, это было ужасно, но он не мог сопротивляться, он лежал в пыли раздавленный психически и телесно.
Ему не помогли ни десять долгих лет напряженных занятий гиперсенсорикой, ни постижение восточных школ самоуправления телом и духом, он был поражен, побежден и брошен ниц… Но в ту минуту, когда злая чужая воля уже почти полностью парализовала его разум и готовилась управлять им, когда Иван уже не видел ничего внешнего, кроме страшных выпученных глаз и когда сознание окончательно покинуло его, произошло чудо: где-то во внепространственных глубинах его «сверхъЯ», в сияющей пучине его сверхсознания, заключенного в срединном ядре высшей сферы уже ускользающей из тела Души, вспыхнула ослепительно светлая, кристалльно чистая искра, переросла в сверкающее Высшим, Неземным огнем зерно Изначального Света, зажженного Творцом, и изгнала из охваченного тьмою сознания, подсознания и рассудка, сопротивляющуюся, упирающуюся Черную силу – это было сравнимо с Очищающим Внутренним Духовным Взрывом Искупления. И именно в это мгновение Иван осознал себя, обрел свое прежнее и привычное «я», вместе с тем обретая понимание, что его ведет по жизни, по изнурительно-высокому Пути не совсем ему понятная Высшая Сила, что она не даст ему погибнуть раньше времени, что он не умрет, пока не исполнит Высшего Долга, непонятного, но сущего… И ему вернулась частично утраченная память, он увидел вдруг себя, стоящим под высокими сводами неописуемо красивого и торжественного, пронизанного Духом Храма. И трижды прозвучали вдруг возвышенные и проникновенные в их звучании слова: «Иди! И да будь благословен!» Сначала они прогремели по всей Вселенной. Потом прокатились под сводами величавого храма. И наконец они прозвучали в его голове. «Иди! И да будь благословен!» Нет, он не умрет! Иван приподнял голову и снизу вверх поглядел на страшного всемогущего карлика. Тот буравил его черным испьхтующе-гнетущим взглядом свысока и балахон на карлике трепало сатанински сильным вихрем, блики далеких сверкающих молний отражались на изможденном, морщинистом лице, отвисала тяжелая сырая нижняя губа, открывая желтые острые редкие зубы. Карлик весь трясся от неимоверного напряжения. Костлявая лапка, сжимавшая черную выгнутую клюку, побелела, из-под капюшона катил градинами пот. Нет, это был вовсе не призрак! Иван смотрел на колдуна в упор, не отрывая глаз. И вставал. Сначала он уперся в землю руками. Руки дрожали, не хотели слушаться его, но сила постепенно вливалась в них. Голова прочищалась. Иван встал на одно колено, потом на другое. Теперь он сверлил противника взглядом пронзительно чистых серых, вселенски глубоких глаз. И он видел, как карлик бледнеет, как все больше у него отвисает нижняя губа; как все ниже и ниже опускается он. Ивана шатало, кренило, в глазах плыли желтые и зеленые круги. Но он уже почти пришел в себя. Он концентрировал волю, собирал ее мощь в кулак, чтобы полностью подавить злой натиск колдовских чар. Когда он встал в полный рост, карлик был уже в семи метрах от него, на земле, он загораживался от глаз Ивана рукавом бачахона и трясся, словно лист на ветру, складки его черного одеяния безвольно свисали вниз. Иван чувствовал, что теряет силы. Но победу надо было закрепить, у0н мысленно приказал карлику вернуться в развалины, не выходить из них. Он мог бы его убить, превратить в безвольную тряпку и просто раздавить сапогом, он чувствовал в себе силы для этого. Но почему-то не стал убивать карлика, его остановило нечто большее, чем просто сила.
– Сгинь, нечисть! – проговорил он тихо, провожая глазами тень поверженного противника, ползущую к развалинам. – Сгинь!
Руки дрожали. В горле все пересохло. Иван машинально достал капсулку с водой, проглотил. Полегчало, сердце забилось ровнее. Что же это за напасть, думал он, когда же кончится эта чертовщина, он прилетел сюда не для того, чтобы… А для чего он прилетел? Иван не знал.
Но теперь он четко помнил, ему надо вернуться на Землю совсем не для того, чтобы рассчитаться с чрезмерно «серьезными» людьми, пославшими его «туда, не знаю куда, принести то, не знаю что!» Нет! У него иное Предназначение. Счеты он может свести, но попутно. А главное – у него есть долг, большой долг перед людьми. Он еще не мог припомнить, что именно он должен, но знал – это не шутки, не игра воспаленного воображения.
И еще он знал, что память обязательно вернется. Обязательно! Он вдруг снова увидел во тьме два серебристо светлых силуэта, корчащихся на поручнях старого звездного корабля, и увидел себя, беззащитного, голого, ничего не понимающего, посреди черноты Вселенной… Видение сразу пропало. Иван повернулся к Шару.
Исполин висел стоэтажной сферической глыбиной. И из нижней выпуклости-сферы источалось на землю бледное голубое сияние, высвечивая на неровной поверхности, усеянной палой листвой и каменьями, овальный дрожащий круг. Такого света Иван не видывал – казалось, фотоны замедлили свой бег и осыпались на землю неспешными игривыми снежинками. Это была сказочная и вместе с тем тихая, приглушенная феерия.
Иван знал, что ему надо делать. Он быстро пошел к освещенному месту. Но когда оставалось сделать всего пять или шесть шагов, свет померк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47