Он повидал много интересного и, когда Розали покидала виллу, в его распоряжении оставались ее дом, музыкальная библиотека, буфет, книги. Она не обращалась с ним плохо. Напротив – баловала и хвалила; и каждую ночь она целовала его, прежде чем удалиться в комнату с защелкивающимся замком.
Чандлер страдал.
Когда она оставляла его ночью, он долго бродил по дому без сна. Конечно, на Хило было тяжело, там над Чандлером постоянно нависала угроза смерти. Но тогда он, оставаясь рабом, все же выполнял работу, которая требовала применения его знаний и навыков.
А теперь? Теперь какой-нибудь китайский мопс мог сделать почти все, что она хотела от Чандлера. Он с отвращением сознавал, что, подобно хитрому псу, стремится стать для нее необходимым – и хотя не приносил ей туфли в зубах и не давал гладить свою шелковистую гриву, но делал нечто подобное.
Но что еще ему оставалось делать?
Ничего. Она спасла его от Коицки, и, если бы он чем-то обидел ее, приговор толстяка был бы приведен в исполнение.
«Смерть лучше такой жизни, – думал он. – Даже в Гонолулу было бы лучше».
Проснувшись утром, он обнаружил, что поднимается по широким устланным ковром ступеням в ее комнату. Она не спала, это ее мозг вел его тело.
Он открыл дверь. Она лежала с открытыми глазами, натянув одеяло до подбородка, ее голова покоилась на трех подушках. Когда она взглянула на него, он почувствовал себя свободным.
– В чем дело, любовь моя? Ты заснул сидя.
– Извини.
Но отделаться от нее так просто не удалось. Она заставила его высказать свои обиды и выслушала с участием.
– Ты не собака, любовь моя, – возразила она. – Я не хочу, чтобы ты так думал. Ты мой друг. Неужели тебе не понятно, что мне нужен друг? – Она наклонилась вперед. Ее ночная рубашка была довольно прозрачна, но Чандлер больше не хотел попадаться на эту удочку и отвел взгляд. – Ты думаешь, мы только забавляемся? Я понимаю. Скажи, если бы ты знал, что я выполняю важную работу, чрезвычайно важную, любовь моя, тебе стало бы чуть-чуть полегче? Потому что на самом деле так и есть. У нас много работы на острове, и я принимаю в ней участие. Нам нужно осуществить наши планы и обеспечить себе будущее. Нас так мало. Одной водородной бомбой можно убить всех. И мы должны сделать все, чтобы такая бомба не попала сюда. Нужно постоянно вести наблюдения в Гонолулу, потому что там о нас знают. Иначе какие-нибудь кретины, вроде твоего Общества рабов, могут уничтожить нас. И в остальном мире еще много проблем. Кстати, – сказала она с гордостью, – мы за два последних месяца решили проблему с индопакистанским населением. У них больше не будет голода по крайней мере в течение двенадцати поколений! Сейчас мы работаем над Китаем, следующая Япония, потом – весь мир. Мы скоро ликвидируем три четверти болванов, и остальные смогут свободно вздохнуть. Вот настоящая работа!
Она заметила выражение его лица и покачала головой.
– Нет, не думай так. Ты называешь это убийством. Конечно, это убийство. Но миру необходим скальпель хирурга. Мы действуем быстро и причиняем меньше страданий, чем голод, любовь моя… и если кто-то из нас получает удовольствие, уничтожая бесполезных, разве от этого что-нибудь меняется? Ничего. Согласна, среди нас есть недостойные. Но не все. И мы улучшаемся. Новые люди, которых мы принимаем, лучше старых. – Рози задумчиво посмотрела на него.
Потом она тряхнула головой.
– Ничего, – пробормотала она, очевидно себе самой. – Забудь про это, любовь моя. Будь ангелом, сходи принеси нам обоим кофе.
«Нет, – с горечью подумал Чандлер, – я не буду ангелом. Я человек».
Она что-то скрывала от него, и он был слишком упрям, чтобы позволить ей дразнить себя.
– Все секреты, – недовольно проворчал он, и она потрепала его по щеке.
– Так надо, – она говорила очень серьезно. – Это самое важное, что есть на свете. Ты мне нравишься, любовь моя. Но я не могу позволить, чтобы это мешало исполнению моего долга.
– Shto, Рози? – невнятно произнес голос Чандлера.
– А, это ты, Андрей. – И она быстро заговорила по-русски.
Чандлер нахмурил брови и пролаял:
– Nye mozhet bit!
– Андрей… – мягко сказала она. – Yf vas sprashiva-you…
– Nyet!
– No, Andrei…
Тело Чандлера в этом горячем споре нервно подергивалось. Он несколько раз слышал свое имя, но не мог понять, о чем шла речь. Розали упрашивала, Коицка отказывался удовлетворить ее просьбу. Но постепенно он смягчался. Через несколько минут Чандлер пожал плечами, потом кивнул – и почувствовал себя свободным.
– Выпей еще кофе, – предложила Розали с торжествующим видом.
Чандлер ждал. Он не понимал, что происходит. Ей следовало просветить его, и, наконец, она, улыбнувшись, сказала:
– Кажется, у тебя появилась возможность присоединиться к нам. Не говори ни «да», ни «нет», любовь моя. Это не тебе решать… и к тому же ты не можешь знать, хочешь или нет, пока не попробуешь. Так что потерпи немного… Чандлер нахмурился и почувствовал себя опять захваченным.
– Khorasho! – пролаяли его губы.
Его тело встало и подошло к стене, висевшая на ней картина отодвинулась, за картиной находился сейф. Чик, чик – пальцы Чандлера так быстро набрали комбинацию, что он не успел заметить ни одной цифры. Дверца сейфа раскрылась.
Чандлер получил свободу, и Розали в возбуждении соскочила с постели. Не смущаясь тем, что ее одежда состояла лишь из легкой нейлоновой дымки, она пробежала мимо Чандлера к сейфу и достала из него венец, очень похожий на ее собственный. Потом она посмотрела на Чандлера.
– Ты не можешь причинить нам зло с помощью этой штуки, любовь моя, – предупредила она. – Надеюсь, ты понимаешь? Я хочу сказать, не воображай, будто можешь кому-то что-нибудь рассказать. Или совершить над кем-то из нас насилие. Оставь такие мысли. Я буду рядом с тобой, а Коицка будет следить за передатчиком. – Она протянула ему венец. – Когда увидишь что-нибудь интересное – входи. Ты поймешь как. Нет ничего проще и… Да что тут говорить. Надевай.
У Чандлера пересохло во рту.
Она предлагала ему инструмент, с помощью которого исполники захватили весь мир. Несомненно, более простой и более слабый, чем ее собственный. И все же он обладал невообразимой силой. Чандлер стоял в оцепенении, пока она надевала ему на голову венец. Упругие электроды мягко прижались к голове на висках и за ушами. Она что-то сделала…
Секунду Чандлер стоял неподвижно, а потом без всякого усилия выплыл из своего тела.
Он плыл и плыл, словно медуза. С колыхавшимися и свисавшими вниз щупальцами, он плыл над покосившимися под ним смертными существами, плыл над миром людей, и они даже не знали, не видели… Чандлер плыл.
Он был над всем и выше всего. Он парил в немом мире, где нет цвета, нет формы, нет пространства. Он видел или не видел, но ощущал каким-то особым чувством только людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Чандлер страдал.
Когда она оставляла его ночью, он долго бродил по дому без сна. Конечно, на Хило было тяжело, там над Чандлером постоянно нависала угроза смерти. Но тогда он, оставаясь рабом, все же выполнял работу, которая требовала применения его знаний и навыков.
А теперь? Теперь какой-нибудь китайский мопс мог сделать почти все, что она хотела от Чандлера. Он с отвращением сознавал, что, подобно хитрому псу, стремится стать для нее необходимым – и хотя не приносил ей туфли в зубах и не давал гладить свою шелковистую гриву, но делал нечто подобное.
Но что еще ему оставалось делать?
Ничего. Она спасла его от Коицки, и, если бы он чем-то обидел ее, приговор толстяка был бы приведен в исполнение.
«Смерть лучше такой жизни, – думал он. – Даже в Гонолулу было бы лучше».
Проснувшись утром, он обнаружил, что поднимается по широким устланным ковром ступеням в ее комнату. Она не спала, это ее мозг вел его тело.
Он открыл дверь. Она лежала с открытыми глазами, натянув одеяло до подбородка, ее голова покоилась на трех подушках. Когда она взглянула на него, он почувствовал себя свободным.
– В чем дело, любовь моя? Ты заснул сидя.
– Извини.
Но отделаться от нее так просто не удалось. Она заставила его высказать свои обиды и выслушала с участием.
– Ты не собака, любовь моя, – возразила она. – Я не хочу, чтобы ты так думал. Ты мой друг. Неужели тебе не понятно, что мне нужен друг? – Она наклонилась вперед. Ее ночная рубашка была довольно прозрачна, но Чандлер больше не хотел попадаться на эту удочку и отвел взгляд. – Ты думаешь, мы только забавляемся? Я понимаю. Скажи, если бы ты знал, что я выполняю важную работу, чрезвычайно важную, любовь моя, тебе стало бы чуть-чуть полегче? Потому что на самом деле так и есть. У нас много работы на острове, и я принимаю в ней участие. Нам нужно осуществить наши планы и обеспечить себе будущее. Нас так мало. Одной водородной бомбой можно убить всех. И мы должны сделать все, чтобы такая бомба не попала сюда. Нужно постоянно вести наблюдения в Гонолулу, потому что там о нас знают. Иначе какие-нибудь кретины, вроде твоего Общества рабов, могут уничтожить нас. И в остальном мире еще много проблем. Кстати, – сказала она с гордостью, – мы за два последних месяца решили проблему с индопакистанским населением. У них больше не будет голода по крайней мере в течение двенадцати поколений! Сейчас мы работаем над Китаем, следующая Япония, потом – весь мир. Мы скоро ликвидируем три четверти болванов, и остальные смогут свободно вздохнуть. Вот настоящая работа!
Она заметила выражение его лица и покачала головой.
– Нет, не думай так. Ты называешь это убийством. Конечно, это убийство. Но миру необходим скальпель хирурга. Мы действуем быстро и причиняем меньше страданий, чем голод, любовь моя… и если кто-то из нас получает удовольствие, уничтожая бесполезных, разве от этого что-нибудь меняется? Ничего. Согласна, среди нас есть недостойные. Но не все. И мы улучшаемся. Новые люди, которых мы принимаем, лучше старых. – Рози задумчиво посмотрела на него.
Потом она тряхнула головой.
– Ничего, – пробормотала она, очевидно себе самой. – Забудь про это, любовь моя. Будь ангелом, сходи принеси нам обоим кофе.
«Нет, – с горечью подумал Чандлер, – я не буду ангелом. Я человек».
Она что-то скрывала от него, и он был слишком упрям, чтобы позволить ей дразнить себя.
– Все секреты, – недовольно проворчал он, и она потрепала его по щеке.
– Так надо, – она говорила очень серьезно. – Это самое важное, что есть на свете. Ты мне нравишься, любовь моя. Но я не могу позволить, чтобы это мешало исполнению моего долга.
– Shto, Рози? – невнятно произнес голос Чандлера.
– А, это ты, Андрей. – И она быстро заговорила по-русски.
Чандлер нахмурил брови и пролаял:
– Nye mozhet bit!
– Андрей… – мягко сказала она. – Yf vas sprashiva-you…
– Nyet!
– No, Andrei…
Тело Чандлера в этом горячем споре нервно подергивалось. Он несколько раз слышал свое имя, но не мог понять, о чем шла речь. Розали упрашивала, Коицка отказывался удовлетворить ее просьбу. Но постепенно он смягчался. Через несколько минут Чандлер пожал плечами, потом кивнул – и почувствовал себя свободным.
– Выпей еще кофе, – предложила Розали с торжествующим видом.
Чандлер ждал. Он не понимал, что происходит. Ей следовало просветить его, и, наконец, она, улыбнувшись, сказала:
– Кажется, у тебя появилась возможность присоединиться к нам. Не говори ни «да», ни «нет», любовь моя. Это не тебе решать… и к тому же ты не можешь знать, хочешь или нет, пока не попробуешь. Так что потерпи немного… Чандлер нахмурился и почувствовал себя опять захваченным.
– Khorasho! – пролаяли его губы.
Его тело встало и подошло к стене, висевшая на ней картина отодвинулась, за картиной находился сейф. Чик, чик – пальцы Чандлера так быстро набрали комбинацию, что он не успел заметить ни одной цифры. Дверца сейфа раскрылась.
Чандлер получил свободу, и Розали в возбуждении соскочила с постели. Не смущаясь тем, что ее одежда состояла лишь из легкой нейлоновой дымки, она пробежала мимо Чандлера к сейфу и достала из него венец, очень похожий на ее собственный. Потом она посмотрела на Чандлера.
– Ты не можешь причинить нам зло с помощью этой штуки, любовь моя, – предупредила она. – Надеюсь, ты понимаешь? Я хочу сказать, не воображай, будто можешь кому-то что-нибудь рассказать. Или совершить над кем-то из нас насилие. Оставь такие мысли. Я буду рядом с тобой, а Коицка будет следить за передатчиком. – Она протянула ему венец. – Когда увидишь что-нибудь интересное – входи. Ты поймешь как. Нет ничего проще и… Да что тут говорить. Надевай.
У Чандлера пересохло во рту.
Она предлагала ему инструмент, с помощью которого исполники захватили весь мир. Несомненно, более простой и более слабый, чем ее собственный. И все же он обладал невообразимой силой. Чандлер стоял в оцепенении, пока она надевала ему на голову венец. Упругие электроды мягко прижались к голове на висках и за ушами. Она что-то сделала…
Секунду Чандлер стоял неподвижно, а потом без всякого усилия выплыл из своего тела.
Он плыл и плыл, словно медуза. С колыхавшимися и свисавшими вниз щупальцами, он плыл над покосившимися под ним смертными существами, плыл над миром людей, и они даже не знали, не видели… Чандлер плыл.
Он был над всем и выше всего. Он парил в немом мире, где нет цвета, нет формы, нет пространства. Он видел или не видел, но ощущал каким-то особым чувством только людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41