Смуглокожий снова уселся на коня и подозвал Юзена:
- До башни доведешь?
Парень кивнул. В окружающем гомоне ответ все равно не был бы услышан
достаточно отчетливо, а гневить этих странных людей - нет уж, помилуйте
небеса! Он подвел коня молчаливому господину будущему учителю, тот впрыгнул
в седло и принял поводья.
Направились к башне.
Впрочем, это была не совсем башня: строение не ограничивалось одним
только краснокаменным донжоном, торчавшим над городом нелепо и уродливо;
были здесь и хозяйственные пристройки, и домишки для прислуги - в общем,
все, чему и полагается быть в летней резиденции Короля.
Именно в башне правитель проводил несколько самых жарких месяцев в
году, остальное же время жил западнее, в столице. Признаться, не так давно
всерьез обсуждался вопрос, где именно праздновать день совершеннолетия
принца - после долгих размышлений, остановились на Зенхарде: так хотел
Король.
Придворные шептались по углам, что причиной тому была местная фаворитка
правителя, которой он еще не успел пресытиться. Недавно почившая Королева
наконец-то предоставила своему супругу возможность безоглядно предаваться
любовным утехам. Да, завистливо кивали головами мужчины, можно только
порадоваться за правителя - он совместил все лучшее, что только есть в
религиях мира: западную ученость Распятого и восточное многоженство
Скитальца. Нам бы так! Но то, что позволено Королю, не позволено смерду;
зорко глядит многоглазый Тха-Гаят, отрекшийся брат Диавола, зорко и
пристально, днем ли, ночью - не скрыться от его очей - и не пытайся. Ибо
глаза его - не только звезды ночи, но и священники, а карающая десница -
мать Очистительница, именуемая в некоторых местах непонятным словом
"Инквизитиа". Трепещи же, прелюбодей, трепещи... если ты, конечно, не
Король.
Уже у самых стен башни - толстых, высоких, из кроваво-красного камня,
специально привезенного из долин От-Мэрила, - смуглокожий спросил
Юзена:
- Как тебя зовут, парень?
Тот почувствовал, как в груди поднимается волна ликования, почти
благоговения перед добрыми господами: "Может быть, даже запомнят! Может
быть, я им пригожусь! Неужто - повезло?"
- Юзен, - ответил он, не поднимая взора.
- Держи, - к ногам упал мешочек, в котором что-то звякнуло. - Дальше мы
доберемся сами. Господин благодарит тебя.
Парень осмелился наконец посмотреть на обоих всадников. Потом изогнулся
в поклоне, одновременно поднимая с мостовой мешочек. Пальцы не верили в то,
что ощущали, слова сами срывались с языка:
- Рад был служить вам.
- Ступай, - сказал смуглокожий. И господа ускакали в сторону башенных
ворот.
Юзен сглотнул и, все еще не веря выпавшему счастью, запихал увесистый
мешочек подальше от возможных алчных взоров, за пазуху. Позабыв обо всем на
свете, даже о празднике, он поспешил обратно к воротам (но уже к другим,
прекрасно понимая, что Ркамур вряд ли пропустит его обратно просто так).
Там, отыскав гонцовую калитку, тихонько сбросил засов и - под громкий смех,
доносящийся из сторожевой башенки над воротами, - шмыгнул в ночь.
Весь путь к дому он проделал бегом, а потом спрятался в дряхлом нужнике
за огородом и извлек наружу сокровище. Луна светила слабо. Но сквозь широкие
щели между досками свет все же пробивался сюда, так что, пусть и не сразу,
Юзен смог рассмотреть содержимое мешочка.
Монеты; много монет из червонного золота. Парень вскрикнул, его рука
дернулась; тяжелые кругляши покатились по настилу и с чавканьем упали вниз,
спугнув сонных мух.
Червонное золото. Все равно, что ничего. Его ведь не сменять в городе,
не заплатить им Грабителям - это будет выглядеть слишком подозрительно.
Тотчас найдутся охочие отобрать сокровище.
"Только и пользы, что мух пугать", - подумал Юзен, но, пересилив, себя,
опустился на колени и стал выуживать из зловонной жижи монетки. Мало ли, как
жизнь обернется...
x x x
Добравшись до ворот башни, всадники спешились, и смуглокожий снова
постучал рукоятью плети по железу. На той стороне тотчас загремели шаги. В
створке ворот на уровне глаз раскрылось маленькое окошечко, и хмурый сонный
голос проворчал:
- Какого дьявола?
- Мой господин приехал, чтобы учить принца, - снова, как и у городских
ворот, ответил смуглокожий.
На сей раз гонцовая калитка моментально открылась, и их без промедления
впустили внутрь. Опять коридор; впереди шагал наполовину проснувшийся,
мрачно сопящий стражник. Он вывел их во двор башни и сопроводил к низенькой
пристройке, в окне которой горела одна-единственная свеча. Постучавшись,
стражник вошел внутрь и стал говорить с кем-то, негромко и настойчиво.
Наконец выглянул, попросил гостей зайти и подождать здесь, пока Королю будут
докладывать. Коней он распорядился поставить в стойла, накормить и напоить,
изловив для этой цели пробегавшего мимо веснушчатого мальчонку.
В пристройке было тесновато. За маленьким столом сидел старичок с
блестящей лысиной и огромной бородой, путавшейся, топорщившейся и всячески
ему мешавшей. Он оторвал взгляд от книги, которую читал при слабом свете
свечи, кивнул гостям и засуетился, освобождая лавку от вороха пергаментных
свитков.
- Садитесь, господа, садитесь. Вы, небось, голодны, с дороги-то. Сейчас
кликну Клариссу, она мигом чего-нибудь сообразит. Ничего, что я с вами так,
по-простому? - мне, вроде как, позволительно, я ведь здешний "книжный
червь", если можно так выразиться, книгочей, писарь и еще Распятый Господь
наш ведает кто - в одном лице. Завис, так сказать, между небом и землей,
между чернью, стало быть, и знатью, приходится и с теми, и с другими беседы
вести, дела решать. Садитесь, садитесь.
- Кларисса! - крикнул он, отворив окно. - Кларисса, у нас гости!
- Сейчас! - пронзительно донеслось из темноты. Кто-то недовольно
заворчал, кажется, в стороне похожего на сеновал темного здания. Спустя
некоторое время, оттуда отделилась пышная женская фигура и направилась к
пристройке книгочея, на ходу поправляя платье.
- В чем дело? - недовольно спросила она, миновав половину разделяющего
их расстояния и разглядев, что "здешний "книжный червь" " смотрит на нее из
окна.
- Гости у нас, вот в чем дело! - пояснил он. - Так что не кривись.
Блудом займешься опосля. Принеси-ка что-нибудь поесть, гости с дороги,
притомились.
- Блудом?! - фыркнула пышнотелая обладательница пронзительного голоса.
- Скажешь тоже! Что нести-то?
- Да все неси, все, - раздраженно взмахнул рукой писарь, роняя на пол
свечку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19