Военной службы Ветт ухитрялся избегать очень долго — даже дольше, чем холеные придворные щеголи. Когда он все же угодил в армию, нашлись доброхоты, пристроившие его интендантом в надежде, что он замолвит за них тестю словечко. Напрасные обольщения: если бы Ветт и был способен хлопотать не за себя, единственного и неотразимого, а за кого-то другого, тесть бы его не послушал. Старый маг презирал зятя. С назначением его старик, впрочем, смирился: и то уже ладно, что трусливый захребетник не станет срамиться, хватаясь за оружие своими неумелыми руками. Какой из него воин — позору не оберешься!
Ветт, хотя и испугался поначалу, с новой должностью освоился быстро. Крал он беззастенчиво и нагло, полагаясь на могущество и связи тестя: не захочет же старикан единственную доченьку печалить. Тесть-то, может, и захотел бы, но до его ушей известия о проделках Ветта не дошли. Покой и сосредоточенность престарелого мага оберегали очень тщательно: он был лучшим в королевстве мастером по магическому переносу. Совсем не просто во мгновение ока перенести с места на место целую армию — особенно если по пути нужно пересечь области, магически защищенные. Малейшая ошибка — и бесчисленные жертвы неизбежны. Будучи не в духе, к такому делу не приступишь. Хорошее настроение старого мага стоило больше, чем Ветт за всю свою жизнь наворовать успел бы. Скандал замяли, а Ветта отправили в захолустье, на маленькую заставу, предполагая, что уж здесь-то ему не развернуться. Ограбленные скрежетали зубами — а треклятый Ветт еженедельно отсылал домой обстоятельные письма о своем житье-бытье… так что прихлопнуть его без ведома старого мага представлялось невозможным.
— Иначе я бы его на своей заставе не потерпел ни дня, ни часа, — закончил свой рассказ Лейр. — Сам уговорил тебя отпустить его подобру-поздорову… потому что нельзя иначе… но вот попадись он мне сейчас — живым бы не ушел. Его счастье, что не знал я про эти сапоги!
— А что бы ты с ним сделал? — вздохнул Шекких.
— Сожрать заставил бы! — рявкнул Лейр. — До последней подметки! Здесь ведь не вражеский тыл, а приграничная полоса! Здесь без сапог все равно как без ног остаться.
— Это еще почему? — удивился Шекких.
— А потому, что даже самый глупый маг самому себе капканы под ноги ставить не будет. Ему ведь тоже ходить где-то надо. А где прошел маг, и мы пройти сможем. Скажешь, нет? А здесь не маг свое жилище обустраивал, здесь армия отступала. И проходы за собой закрывала намертво. В здешних лесах ловушка на ловушке — ступить некуда. И ловушки эти совсем другого разбора. — Лейр примолк на мгновение и зябко передернул плечами. — Не знаю, как тебе, а мне на задания случалось и вовсе налегке хаживать. Бывало, что и босиком.
Шекких кивнул: ему тоже не всегда доводилось очутиться в замке черного мага при полном снаряжении. И всякий раз, когда он лишался части своей амуниции или был вынужден избавиться от нее сам, он люто досадовал: большинство магических ловушек срабатывают от прикосновения к живой плоти — а обувь и одежда изрядно смягчают удар. Схватись голой рукой за дверную ручку с наложенным на нее заклятием — и тебя мигом разнесет в клочья. Но задень ее случайно рукавом — и только дырку в рубахе прожжешь. Если в приграничном лесу такие ловушки понаставлены…
— Вот я как-то раз и навестил одного мага босиком. И наступил у него в коридоре на ловушку. — Лейр невольно взглянул мельком на свою изувеченную ногу и тут же отвел взгляд. — Ничего, жив, как видишь. Покалечился только малость. А в лес наш я и сам босиком не пойду, и парней своих не пущу. Тут ведь не на одиночек, вроде нас с тобой, ловушки понаставлены. Это не штучный товар, а ловушки армейского образца. На такую босой пяткой наступи, попробуй — она на одного тебя, она сотню человек положит. А у нас в лесу этой дряни столько понапихано — три дивизии выкосить можно. Наследство со времен второго Юго-Западного прорыва.
Шекких только вздохнул: Юго-Западный прорыв мог оставить по себе очень тяжкое наследство. То была единственная в своем роде военная операция. Противник отступал, его гнала победоносная армия освободителей. Победоносная, голодная, оборванная и разутая. О чем разведка противника доносила своему командованию неустанно. И отступающий враг усеивал землю за собой магическими ловушками. Наступление захлебнулось. А спас его некий столичный купец, потерявший на войне двоих старших сыновей. Все свое состояние на это дело ухнул, ни гроша под ноготь не зажал. Две дивизии на свои деньги одел-обул. Купцу за Юго-Западный прорыв пожаловали дворянство. Мага, совершившего стратегический перенос сапог, штанов и всяких прочих портянок, тоже как-то наградили. Участникам прорыва орденов навесили, сколько на грудь поместилось. А ловушки остались, где и были. Не все, конечно, — по меньшей мере половина из них окончила свое существование под солдатскими каблуками. Но те ловушки, на которые никто не наступил ненароком, по-прежнему ждали своего часа.
— Нам как раз и положено эти ловушки обезвреживать, — хмуро произнес Лейр. — Из-за них я сапоги и затребовал. Одних докладных понаписал столько — отсюда до деревни дорогу выстелить можно. И все впустую. Денег у командования на нас не осталось и до зимы не будет. Последние гроши Ветт в свой карман положил… а нам взамен подсунул эту тухлятину! — лейтенант с ожесточением прицельно сплюнул в самую середину подметки.
— А если на свои деньги… в складчину как-нибудь? — неуверенно предложил Шекких.
— Да ты что, «шуршунчик», какие деньги? — перекривил рот Лейр. — Нам по случаю очередного грандиозного прорыва за два месяца жалование не плачено. Жрать скоро нечего будет… Тут тебе не «Шелест», так что привыкай.
Что верно, то верно: в «Шелесте» Шекких ни с чем подобным не сталкивался. Эльфийские отряды всегда были на особом положении. Кормили-поили, что называется, от пуза, и жалованье всегда выплачивали вовремя, день в день — хотя нужно эльфам то жалованье, как одеялу тетива… но все равно платили его исправно: не то как бы чего не вышло. И обмундирование всегда новенькое, с иголочки, и оружие всякое… а как же иначе — самолучшие бойцы, гордость и надежда, все до единого сплошь герои…
Надо признать, обещание свое показать Шеккиху войну полковник Кейрист сдержал, и даже с лихвой. Вот, значит, как выглядит война — не в особом отряде, не в направлении главного удара, а на обочине, на маленькой пограничной заставе, позабытой богами и начальством.
Покуда Лейр изливал свою досаду, солнце уже успело порядочно сместиться на небосклоне. Крохотный солнечный зайчик пристроился Шеккиху на самый кончик носа.
— Одним словом, ни сапог, ни денег, — подытожил Шекких, медленно, словно нехотя, потянулся и встал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21