- Твою жизнь, янки! И мы ее отнимем! Так что можешь опустить свой пистолет. Сдавайся, если не хочешь, чтобы тебя прикончили на месте!
- Ты можешь меня убить, - ответил я, глядя негодяю в глаза, - но раньше я убью тебя! Слышишь меня, кабальеро? Первый, кто сделает шаг в мою сторону, упадет. Это будешь ты, если у тебя хватит храбрости.
Не могу описать, что я чувствовал в это время. Помню только, что был спокоен, словно участвовал в репетиции театральной сцены. А ведь это была подлинная трагедия, которая могла закончиться кровопролитием!
Мои слова и сопровождавшие их жесты произвели впечатление. Рослый малый, явно предводитель, увидев, что я нацелил на него дуло кольта, отступил в толпу. Но среди его спутников были более храбрые и решительные. Снова со всех сторон послышался крик: "Смерть американцу!". К нападавшим подходили все новые и новые горожане. Я подумал, что мой шестизарядный пистолет теперь меня вряд ли выручит. Агрессивность толпы нарастала. Не было никакой возможности спастись. Смерть смотрела мне прямо в лицо. Я не видел способа избежать ее. Оставалось только подороже продать свою жизнь. Я твердо решил перед смертью уничтожить как можно больше этих трусливых убийц.
Я занимал выгодную позицию, прижимаясь спиной к двери здания. Косяки с обеих сторон защищали меня. Я был подобен барсуку в норе, на которого нападают терьеры.
Не могу сказать, сколько бы времени сумел продержаться. Несомненно, это зависело от храбрости нападавших и их гнева, который они подогревали постоянными криками и угрозами. Они окружили дверь, словно стая свирепых псов, загнавших в тупик оленя, и даже самый смелый из них не решался прыгнуть вперёд первым.
Сцена стала напоминать фарс: так долго и так старательно нападавшие медлили. Фарс перешел в комедию, когда я вдруг потерял опору за спиной и упал.
Оказалось, что кто-то за мной открыл дверь.
Глава IX
УЛИЦА ЛАСТОЧЕК
Упав назад, я почувствовал, что ударился головой о чьи-то ноги. Они смягчили мое падение, иначе я мог бы потерять сознание: пол был вымощен каменными плитами.
Человек, открывший дверь, переступил через меня и остановился на пороге. Когда он проходил мимо, я увидел что-то блестящее. Это была сабля.
Сначала я подумал, что он решил помешать мне отступить. Конечно, это был один из моих врагов. Мог ли я ожидать, что встречу в таком месте друга и защитника?
Впрочем, особого значения это не имело. Я считал, что уйти через дверь невозможно. Даже если успею ее закрыть, это не поможет.
Но тут мне пришло в голову соображение, о котором я раньше не подумал. А есть ли в доме задняя дверь? Или лестницы, ведущие на плоскую крышу асотею?
Человек, открывший дверь, стоял спиной ко мне и лицом к улице. Он находился между косяками двери, и я заметил, что саблю он угрожающе выставил перед собой. Властным голосом он приказал разгоряченной толпе не приближаться и подкрепил слова длинным толедским клинком, чья сталь смертоносно блестела в свете ламп. Нападавшие замолчали. Последовал короткий промежуток тишины.
Его нарушил хозяин дома.
- Негодяи! - заговорил он тоном, каким обращаются к подчиненным. - В чем дело? Что вам нужно?
- Враг! Янки!
- Карамба! Вероятно, это одно и то же. Похоже, вы правы, - продолжал он, полуобернувшись и глядя на мой мундир. - Но зачем это вам? - продолжал он. - Какая польза нашей стране, если мы убьем беднягу?
Его слова вызвали во мне обиду и возмущение. В говорившем я узнал красивого молодого человека, который только что получил записку от Мерседес Вилья-Сеньор! Какая горькая ирония в том, что именно он стал моим защитником!
- Пусть подходят! - воскликнул я, в отчаянии от этой мысли. - Мне не нужна ваша защита, сэр! Но все равно спасибо! В моих руках жизнь, по крайней мере, двенадцати из этих джентльменов. После этого они могут забрать мою. Отойдите в сторону и увидите, как я разбросаю этот трусливый сброд. В сторону, сэр!
Наверно, мой защитник решил, что я спятил.
- Карамба, сеньор! - ответил он, - Вероятно, вы не отдаете себе отчета в том, какая опасность вам грозит. Достаточно мне сказать слово, и вы мертвец.
- Так скажите его, капитан! - крикнул кто-то в толпе. - Почему вы молчите? Янки вас оскорбил. Нужно наказать его хотя бы только за это! Смерть! Смерть американцу!
Возбужденная толпа ринулась к двери.
- Назад, негодяи! -- закричал мой защитник. - Первого же ступившего на мой порог я проткну своей саблей, как кусок тасахо11. Вы расхрабрились тут, на Кальесито де лос Пайарос!12 Но сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из вас решился встретиться с врагом в Вера Крус или Сьерро-Гордо!
- Вы ошибаетесь, капитан Морено! - ответил рослый, смуглый мужчина, стоявший в первом ряду, в котором я узнал предводителя нападавших. - Перед вами один из тех, кто, как и вы, сражался в тех двух битвах, о которых вы упомянули. И, в отличие от вас, не попал в плен и не был отпущен под честное слово!
- Капитан Карраско, если не ошибаюсь? - насмешливо спросил мой защитник. - Могу поверить, что это к вам не относится. Вы уж точно не пленник. Успели убраться подальше еще до окончания сражения!
- Карамба! - закричал его смуглый противник, побледнев от гнева. - Вы смеете говорить это мне? Слышали, камарадос?13 Капитан Морено считает себя не только нашим судьей, но и защитником проклятых захватчиков! И мы должны подчиниться его приказам, мы, жители Пуэбла?!
- Нет! Мы этого не потерпим! Смерть американцу! С янки нужно покончить!
- Вам придется сначала миновать мою саблю, - хладнокровно произнес Морено.
- И ствол моего пистолета, - добавил я, становясь рядом со своим великодушным хозяином.
Неожиданное сопротивление изменило поведение Карраско и его трусливых товарищей. Хотя они продолжали кричать, но ясно было, что решительность их оставляет. Они как будто знали характер моего защитника и его саблю, и это, несомненно, их сдерживало. Мои шестизарядные пистолеты, которые я теперь держал в обеих руках, тоже охлаждали их пыл. Но все же толпа не расходилась. В любой момент они могли наброситься на нас.
Может показаться странным, что в этот критический момент моей жизни я вдруг испытал чувство, противоположное гневу. Это было чувство глубочайшей благодарности - вначале к Франсиско Морено, а потом к Богу - за то, что сотворил такого благородного человека!
Следующая мысль была результатом этого чувства. Нужно спасти того, кто рискует ради меня жизнью. Я уже собрался попросить его отойти в сторону и предоставить меня своей судьбе. Какая польза в том, что мы оба умрем? Я искренне верил, что смерть рядом.
Но в этот момент ветер донес звук, заставивший всех умолкнуть. В этом звуке невозможно было усомниться. Каждый, кто хоть раз слышал, как по улице проходит конный отряд, сразу узнал бы его:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35