Не дав молодому человеку оправиться от смущения, в которое вверг его этот слишком прозрачный комплимент, Кларисса стремительно продолжала:
- Надеюсь, и вы настолько довольны моим умением танцевать, что пригласите меня и на контрданс? Не правда ли?
В устах каждой чопорной англичанки такие слова были бы явным бесстыдством и, наверное, получили бы должный отпор даже от такого вежливого кавалера, каким был Юстес Тревор. Но к пылкой, воспитанной в совершенно иных условиях и донельзя избалованной креолке следовало быть снисходительным. Поэтому Юстес с вынужденной галантностью ответил:
- С большим удовольствием. Весь к вашим услугам, мисс.
Он не чувствовал ни малейшего удовольствия, но должен был притворяться чувствующим. А восхищенная Кларисса, не сомневавшаяся в его искренности, поспешно подхватила его под руку и увлекла в сад. Увидев это, увлеченная ревностью Вега выбрала себе кавалером Реджинальда Тревора, сходя с ума по его двоюродному брату, которого она считала навеки погибшим для себя. Конечно, этой несносной кокетке Клариссе удалось влюбить его в себя по уши! Это ясно, как Божий день. Иначе неужели бы он не нашел случая подойти к ней, Веге, чтобы сказать ей хоть одно любезное слово?
Окончив второй танец с креолкой, Юстес кое-как отделался от своей чересчур навязчивой дамы и стал отыскивать Вегу, надеясь хоть теперь, наконец, перемолвиться с нею парой слов. Но, к его отчаянию, она оказалась все еще в компании со своим кавалером по контрдансу и, по-видимому, была очень довольна им. Казалось, что Вега и Реджинальд только друг для друга и существуют на свете. Юстес не знал, что с одной стороны это была только игра, - не знал и страдал до отчаяния.
Видя подходящего Юстеса, Реджинальд, стоявший перед своей отдыхающей под деревом дамой, немного отступил назад и замер в позе, выражающей некоторую напряженность, с блеском торжества в глазах и тенью насмешливой улыбки на губах. Двоюродные братья не обменялись ни словом, ни даже взглядом. Тот, кто их не знал, мог подумать, что они совсем незнакомы. Поклонившись Веге, Юстес несмело спросил ее:
- Могу я просить вас на танец со мной, мисс Вега?
В другое время он отнесся бы к ней иначе и сказал бы "милая мисс Вега" или прямо "милая Вега", но в эту минуту она не казалась желающей быть "милой" для него.
- Извините, но я уже ангажирована, - пренебрежительно ответила молодая девушка и даже отвернулась в сторону.
Юстес понял, кем она снова ангажирована, и, с трудом скрывая свое огорчение, отвесил новый поклон, церемоннее первого, и поспешил скрыться в толпе.
В течение этого вечера пропасть между Юстесом Тревором и Вегой Поуэль все больше расширялась и углублялась. Во время танцев они часто сталкивались, но молодые люди старались даже не глядеть друг на друга; а когда их взгляды нечаянно встречались, то лишь вскользь и с таким выражением, словно каждый из них чувствовал себя в чем-то виноватым перед другим. Но украдкой они все-таки очень внимательно следили друг за другом, и жало ревности все острее и глубже вонзалось в их истерзанные сердца.
Кларисса и Реджинальд, наоборот, находились в полнейшем упоении. Между ними было много общего. Одинаково тщеславные, креолка и кавалер умели внушить известное обаяние особам противоположного пола, которым желали нравиться. Реджинальд Тревор, хотя и не мог быть назван Адонисом, все же был красивым и видным мужчиной того воинственного типа, который так привлекателен для большинства женщин. Он и в самом деле всегда был женским баловнем; поэтому было неудивительно, что он почти не сомневался в расположении к себе Веги. Если одно время он и поддался было сомнению, то поведение Веги по отношению к нему вернуло ему его прежнюю самоуверенность, и он торжествовал теперь победу.
В таком же состоянии блаженной уверенности в победе находилась и Кларисса Лаланд. Когда она гостила в Холлимиде, перед тем, как Поуэли были вынуждены переселиться в Бристоль, она слышала о том, что там провел три недели и Юстес Тревор, слышала и о его внезапном обращении из роялиста в парламентарии и чутьем угадала причину этого обращения. Однако при ближайшем наблюдении, она не открыла ничего, подтверждающего ее догадку. Юстес хотя и продолжал посещать Холлимид, но всегда в сопровождении своего непосредственного начальника, сэра Ричарда Уольвейна; беседовать с Вегой ему приходилось постоянно под наблюдением остальных присутствующих, между прочим, и самой Клариссы, когда та одновременно с ним бывала у своих форестских родственников. Правда, без нее Юстес с Вегой, быть может, и встречались наедине, но никакой особенной близости между ними не было заметно.
Разумеется, блестящая красота Веги, отрицать которую Кларисса не могла, давала повод подозревать, что редкий мужчина окажется в состоянии пройти равнодушно мимо такой красоты. Но разве она сама, Кларисса, не была в полном смысле красавицей, и даже еще более бросающейся в глаза, чем Вега, как уверяли ее льстивые языки и зеркало? И разве она не обладает огромной силой очарования? Нет, не "бледной" красоте форестской кузины спорить с ней, жгучей креолкой! Юстес должен любить ее, только ее, Клариссу! А что он иногда украдкой так странно поглядывает на даму своего кузена, то это ничего не значит; быть может, она нравится ему даже в качестве будущей жены его двоюродного брата.
Таким образом, в то время, как одна пара мучилась воображаемыми горестями, другая ликовала, предаваясь таким же воображаемым радостям.
Глава XX
КОНЕЦ ИГРЫ
Последним танцем был танец-соло. Этот вид танцев плохо прививался в Европе, пока его не одобрила французская королева. Пример королевы заразительно подействовал сначала на близкие ко двору круги, потом понемногу начал распространяться и по всей Франции, но еще мало был знаком в Англии. Кларисса Лаланд вздумала доставить своим гостям особенный сюрприз, показав им первый раз танец-соло, заимствованный у туземцев Антильских островов. Время для этого танца было выбрано после ужина, когда возбуждение после выпитого вина должно было придать этому чересчур смелому танцу особенную привлекательность в глазах публики. Положим, Кларисса заботилась только об одном человеке из всех присутствующих, но ведь приходилось считаться и с другими.
Танец-соло, включенный Клариссой в свою программу, - собственно говоря, в финале этой программы, - изображал индейскую девушку, собирающую цветы. В качестве этой девушки выступала, разумеется, сама Кларисса. Начала она с тихих, медленных движений, сопровождаемых соответствующей пантомимой. Вокруг нее - воображаемые цветы. Она идет по лесной тропинке и подходит то к одному цветку, то к другому, но не срывает ни одного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71