На эти вопросы должны отвечать историки, подумала Уитни. Но теперь она знала, что Мари могла внушать чувство преданности. Ведь Жеральд действительно хранил эти драгоценности ради королевы и ради своей страны.
Дуг держал в руках изумруды. Ожерелье из пяти ниток было таким тяжелым, что от него должна была уставать шея. Он видел его в книге. У ожерелья было какое-то женское имя – Мария, Луиза. Для Дуга это не имело значения. Он убедился, что драгоценности лучше выглядят в натуре, чем на картинке. То, что сейчас сверкало в его руке, не видело света уже два столетия.
Шкатулка была до краев заполнена драгоценностями. Они могли пробудить алчность, разжечь страсть и вожделение. Но маленькая шкатулка оказалась и хранилищем истории. Уитни осторожно взяла в руки миниатюру.
Она много раз видела портрет королевы. Но сейчас в ее руках был шедевр. Мария-Антуанетта – красивая, легкомысленная, бесстыдная, пока еще королева Франции – улыбалась ей с портрета. Миниатюра была овальной формы в золотой оправе и размером не больше ладони. Уитни не могла разглядеть имени художника, портрет явно нуждался в реставрации, но она понимала его ценность. И мораль.
– Дуг…
– Святы и Боже. – Так высоко его мечты не взлетали. Дугу не верилось, что в его руках такое великолепие. Это было огромное состояние. В одной руке он держал бриллиант чистой воды, а в другой – мерцающий рубиновый браслет. Он выиграл эту игру. Вряд ли сознавая, что делает, скорее машинально, Дуг сунул бриллиант в карман.
– Ты только посмотри на это, Уитни. Весь мир теперь наш. Весь проклятый мир. Боже, благослови королеву. – Смеясь, Дуг положил на голову Уитни нитку бриллиантов и изумрудов.
– Дуг, взгляни.
– Да, что это? – Его больше интересовало то, что сверкало в шкатулке, чем маленький тусклый портрет. – Рамка стоит несколько баксов, – мимоходом заметил он, доставая тяжелое ожерелье из сапфиров размером с двадцатипятицентовую монету.
– Это портрет Мари.
– Ценный.
– Он не имеет цены.
– Правда? – Заинтересовавшись, он наконец посмотрел на портрет.
– Дуг, этой миниатюре двести лет. Никто из ныне живущих никогда ее не видел. Никто даже не знает, что она существует.
– Значит, ее можно дорого продать.
– Разве ты не понимаешь? – Нетерпеливым жестом Уитни забрала портрет. – Ей место в музее. Это совсем не такая вещь, которую можно отнести на «малину». Это произведение искусства. – Дуг… – Она взяла бриллиантовое колье. – Взгляни на него. Это не просто сверкающие камешки, которые имеют высокую рыночную цену. Посмотри, какая работа, какой стиль. Это же искусство, это история. Если это то самое колье, из «дела о бриллиантах», то оно поможет историкам узнать много нового и, может, перевернет все теории.
– Это мои средства к существованию, – прервал ее Дуг и положил колье в шкатулку.
– Дуг, эти драгоценности принадлежали женщине, которая жила два столетия назад. Двести лет назад. Ты не имеешь права просто взять ее колье, ее браслет и отнести в ломбард, где их разрежут на куски. Это безнравственно.
– О нравственной стороне давай поговорим потом.
– Дуг…
Он в раздражении закрыл шкатулку и встал:
– Послушай, если ты хочешь подарить музею картину или, может быть, пару камешков, отлично. Об этом есть смысл поговорить. Но ради чего я рисковал своей жизнью и, черт побери, твоей тоже? Я не хочу упустить свой шанс что-то собой представлять только ради того, чтобы кто-то мог пялиться на эти камни в музее.
Уитни встала, одарив его взглядом, значения которого Дуг не смог понять.
– Ты и так кое-что собой представляешь, – тихо сказала она.
Эти слова его тронули, но тем не менее Дуг покачал головой:
– Этого недостаточно, дорогая. Таким людям, как я, нужного, чего они были лишены от рождения.
Я уже устал играть во все эти игры. А сейчас у меня появился шанс пересечь финишную линию.
– Дуг…
– Послушай, как бы то ни было, необходимо забрать все отсюда.
Уитни хотела было продолжить спор, но решила отложить его на потом:
– Хорошо, но мы к этому вернемся.
– Все, что хочешь. – Дуг улыбнулся обворожительной улыбкой, но Уитни научилась нисколько ей не доверять. – Что ты скажешь, если мы заберем ребенка домой?
Уитни улыбнулась ему в ответ:
– Мы зашли очень далеко. Наверно, уже пора уносить ноги. – Они встали, но, когда Дуг повернулся и пошел через кусты, Уитни задержалась. Сорвав цветы с лианы, она положила их на могилу Жеральда. – Ты сделал все, что мог. – Она направилась вслед за Дугом к машине. Оглядевшись по сторонам, Дуг положил шкатулку на заднее сиденье и накрыл ее одеялом:
– Отлично, теперь поищем гостиницу.
– Это лучшая новость, какую я слышу за сегодняшний день.
Найдя отель, который, на его взгляд, выглядел достаточно шикарным и дорогим. Дуг затормозил у входа:
– Ты иди устраивайся. А я узнаю, как выбраться отсюда. Мы улетаем первым же рейсом завтра утром.
– А наш багаж в Антананариву?
– Мы пошлем за ним. Куда ты хочешь отправиться?
– В Париж, – с ходу ответила Уитни. – Мне кажется, что на этот раз мне не будет там скучно.
– Париж так Париж. Мне необходимо немного наличных – нужно позаботиться о некоторых вещах.
– Конечно. – С таким видом, как будто она никогда не отказывала ему в деньгах, Уитни достала кошелек. – Тебе лучше взять пластик вместо наличных, – решила она и вытащила кредитную карточку. – Пожалуйста, Дуглас, первый класс.
– Безусловно. Сними лучший номер, дорогая. Сегодня мы начинаем шикарную жизнь.
Она улыбнулась, однако, наклонясь к заднему сиденью, вместе со своим рюкзаком забрала накрытую одеялом шкатулку:
– Я возьму шкатулку с собой.
– Ты мне не доверяешь?
– Ничего подобного. Правда. – Выйдя из машины, она послала ему воздушный поцелуй. В покрытых грязью брюках и порванной блузке она направилась к отелю походкой наследной принцессы.
Дуг увидел, что сразу трое поспешили открыть перед ней дверь. Класс, подумал он снова. Она прямо-таки испускает какие-то лучи. Дуг вспомнил, что Уитни как-то говорила ему о синем шелковом платье. Усмехнувшись, он отъехал от тротуара. Он сделает ей сюрприз.
Уитни понравился номер, о чем она и сказала коридорному, подтвердив это соответствующими чаевыми. Оставшись одна, Уитни сняла одеяло с шкатулки и снова ее открыла.
Она никогда не относила себя к коллекционерам или особым любителям искусства. Но теперь, глядя на эти драгоценности, пришедшие к ней из далекого прошлого, Уитни знала, что никогда не сможет превратить их в нечто столь ординарное, как деньги. Ради того, что она сейчас держала в руках, люди умирали. Некоторые из-за алчности, некоторые ради принципов, некоторые только потому, что оказались рядом. Уитни подумала о Хуане, о Жаке. Для нее их смерть слишком много значила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93