Чиполлино бросился к нему
на помощь и тут только увидел его лицо, изборожденное глубокими морщина-
ми. Заключенный посмотрел на мальчика потухшими глазами и вдруг схватил
его за плечи:
- Чиполлино, мой мальчик!
- Отец! Как же ты постарел!..
Отец и сын, плача, обнялись.
- Не плачь, милый, - бормотал старик. - Будь молодцом, Чиполлино!
- Я не плачу, отец. Мне только больно видеть тебя таким слабым и
больным. А я-то обещал освободить тебя!
- Не горюй, придут и для нас счастливые дни.
В эту минуту Лимонишка, отбивавший дробь, сильно стукнул по своему
барабану:
- Эй вы, двое! Разве не видите, что вы мне сбили весь строй? Марш
вперед!
Старый Чиполлоне поспешно оторвался от сына и занял свое место в це-
почке арестантов, шагавших по двору. Они еще два раза обошли двор, а за-
тем в том же порядке двинулись обратно в коридор, ведущий в камеры.
- Я пришлю тебе весточку, - прошептал на прощание старый Чиполлоне.
- Но каким образом?
- Увидишь. Бодрись, Чиполлино!
- Будь здоров, отец!
Старик скрылся в своей камере. Камера Чиполлино была двумя этажами
ниже, в подземелье. Теперь, когда Чиполлино повидался наконец с отцом,
камера уже не казалась ему такой темной. В конце концов, немножко света
все же проникало сюда через окошечко, выходившее в коридор. Однако света
было так мало, что можно было видеть только слегка поблескивавшие штыки
Лимончиков, шагавших взад и вперед по коридору.
На следующий день, когда Чиполлино, чтобы убить время, считал,
сколько раз промелькнут за окошечком штыки часовых, он вдруг услышал,
как его зовет какой-то странный, едва уловимый голосок, идущий неизвест-
но откуда.
- Кто меня зовет? - спросил он удивленно.
- Посмотри-ка на стенку.
- Смотрю во все глаза, но и стены-то не вижу.
- А я вот здесь, у окошечка.
- А, теперь вижу! Ты паук. Да что ты тут делаешь? Ведь здесь и мух-то
нет.
- Я паук Хромоног. Моя паутина в камере верхнего этажа. Когда я хочу
есть, то заглядываю в свои сети и всегда нахожу там что-нибудь съедоб-
ное.
Какой-то Лимонишка грубо стукнул в дверь:
- Эй, замолчи! С кем ты там разговариваешь?
- Я читаю молитвы, которым меня научила моя мать, - ответил Чиполли-
но.
- Молись потише, - приказал тюремщик. - Ты нас с ноги сбиваешь!
Лимончики были такие тупицы, что при малейшем шуме не могли идти в
ногу.
Паук Хромоног спустился пониже и прошептал своим тонким, как паутин-
ка, голоском:
- Я принес тебе письмецо от отца.
И действительно, он опустил опутанную паутиной записочку. Чиполлино
схватил ее и сейчас же прочел. В записочке говорилось:
"Дорогой Чиполлино, я знаю все твои приключения. Не огорчайся, что
дела твои идут хуже, чем ты ожидал. На твоем месте я вел бы себя так же,
как ты. Конечно, сидеть в тюрьме очень неприятно, но я полагаю, что
здесь ты многому научишься и у тебя будет время поразмыслить о том, что
ты видел и пережил. Тот, кто принесет тебе это письмо, - наш тюремный
почтальон. Доверься ему во всем и пошли мне через него весточку. Горячо
обнимаю тебя. Твой отец Чиполлоне".
- Прочел до конца? - спросил Хромоног.
- Да, прочел.
- Ладно. Теперь положи письмецо в рот, разжуй и проглоти. Стража не
должна его видеть.
- Сделано, - сказал Чиполлино, разжевывая записку.
- А пока, - сказал Хромоног, - до свидания.
- Куда ты идешь?
- Почту разносить.
Тут только Чиполлино разглядел, что у паука висит на шее сплетенная
из паутинок сумка - вроде той, какую носят почтальоны. Сумка была полна
записочек.
- Ты разносишь эти письма по камерам?
- Уже пять лет, как я этим занимаюсь: каждое утро обхожу камеры и со-
бираю письма, а потом их разношу. Охрана еще ни разу меня не поймала и
не нашла ни одной записочки. Таким образом заключенные могут поддержи-
вать связь друг с другом, не боясь, что их письма перехватят.
- А откуда они берут бумагу?
- Они пишут вовсе не на бумаге, а на обрывках рубашек.
- Теперь я понимаю, почему у этой записочки был такой странный вкус,
- сказал Чиполлино.
- А чернила, - продолжал паук, - делаются из арестантской похлебки с
примесью толченого кирпича.
- А кирпич откуда?
- Да ведь стены-то в тюрьме кирпичные!
- Понятно, - сказал Чиполлино. - Заходи, пожалуйста, завтра в мою ка-
меру. Я тебе дам письмецо.
- Обязательно зайду, - обещал почтальон и отправился своим путем,
чуть-чуть прихрамывая.
- Ты что, ушиб ногу? - спросил Чиполлино,
- Да нет, это ревматизм. Понимаешь ли, мне вредно жить в сырости. Я
уже старик, мне бы нужно переселиться в деревню. Там у меня есть брат,
который живет на кукурузном поле. Каждое утро он раскидывает меж стеблей
свою паутину и целый день наслаждается солнцем и чистым воздухом. Он
много раз приглашал меня к себе, но ведь я не могу бросить свою работу.
Когда берешься за что-нибудь, так уж надо выполнять дело до конца. А
кроме того, у меня свои счеты с принцем Лимоном. Его придворный лакей
убил моего отца: прихлопнул бедного старика на кухне. Там на стенке до
сих пор еще осталось чуть заметное пятнышко. Иногда я захожу поглядеть
на этот памятный мне след и говорю себе: "Когда-нибудь и принца Лимона
прихлопнут, да так, что даже и следа не останется". Правильно я говорю?
- Никогда я еще не видел такого благородного паука! - с восхищением
сказал Чиполлино.
- Каждый делает что может, - скромно ответил маленький почтальон.
Прихрамывая, он добрался до окошка и пролез в коридор под самым носом
у какого-то Лимонишки, который в эту минуту заглянул в "глазок", чтобы
удостовериться, все ли в порядке.
Выбравшись из камеры, Хромоног спустился по паутинке и отправился
дальше по своим делам.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Чиполлино теряет всякую надежду
В тот же день Чиполлино оторвал клочок от своей рубашки и разделил
его на несколько кусков.
"Вот и почтовая бумага, - подумал он с удовлетворением. - Теперь по-
дождем, пока принесут чернила".
Когда Лимонишка принес ему похлебку на ужин, Чиполлино не стал ее
есть. Ложкой он наскреб со стены немного кирпича, насыпал его в воду и
хорошенько размешал, а затем черенком той же ложки написал несколько пи-
сем.
"Дорогой отец! - говорилось в первом письме. - Ты помнишь, что я тебе
обещал? Так вот, эта минута приближается. Я все хорошо обдумал. Целую
тебя. Твой сын Чиполлино".
В письме, адресованном Кроту, говорилось:
"Милый старый Крот, не думай, что я тебя забыл. В неволе мне делать
нечего, и я все время думаю о старых друзьях. Я думал, думал и придумал,
что ты, наверно, можешь помочь мне и моему отцу. Я знаю, что это нелег-
ко. Но если тебе удастся собрать сотню кротов, то общими усилиями вы
преодолеете все трудности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
на помощь и тут только увидел его лицо, изборожденное глубокими морщина-
ми. Заключенный посмотрел на мальчика потухшими глазами и вдруг схватил
его за плечи:
- Чиполлино, мой мальчик!
- Отец! Как же ты постарел!..
Отец и сын, плача, обнялись.
- Не плачь, милый, - бормотал старик. - Будь молодцом, Чиполлино!
- Я не плачу, отец. Мне только больно видеть тебя таким слабым и
больным. А я-то обещал освободить тебя!
- Не горюй, придут и для нас счастливые дни.
В эту минуту Лимонишка, отбивавший дробь, сильно стукнул по своему
барабану:
- Эй вы, двое! Разве не видите, что вы мне сбили весь строй? Марш
вперед!
Старый Чиполлоне поспешно оторвался от сына и занял свое место в це-
почке арестантов, шагавших по двору. Они еще два раза обошли двор, а за-
тем в том же порядке двинулись обратно в коридор, ведущий в камеры.
- Я пришлю тебе весточку, - прошептал на прощание старый Чиполлоне.
- Но каким образом?
- Увидишь. Бодрись, Чиполлино!
- Будь здоров, отец!
Старик скрылся в своей камере. Камера Чиполлино была двумя этажами
ниже, в подземелье. Теперь, когда Чиполлино повидался наконец с отцом,
камера уже не казалась ему такой темной. В конце концов, немножко света
все же проникало сюда через окошечко, выходившее в коридор. Однако света
было так мало, что можно было видеть только слегка поблескивавшие штыки
Лимончиков, шагавших взад и вперед по коридору.
На следующий день, когда Чиполлино, чтобы убить время, считал,
сколько раз промелькнут за окошечком штыки часовых, он вдруг услышал,
как его зовет какой-то странный, едва уловимый голосок, идущий неизвест-
но откуда.
- Кто меня зовет? - спросил он удивленно.
- Посмотри-ка на стенку.
- Смотрю во все глаза, но и стены-то не вижу.
- А я вот здесь, у окошечка.
- А, теперь вижу! Ты паук. Да что ты тут делаешь? Ведь здесь и мух-то
нет.
- Я паук Хромоног. Моя паутина в камере верхнего этажа. Когда я хочу
есть, то заглядываю в свои сети и всегда нахожу там что-нибудь съедоб-
ное.
Какой-то Лимонишка грубо стукнул в дверь:
- Эй, замолчи! С кем ты там разговариваешь?
- Я читаю молитвы, которым меня научила моя мать, - ответил Чиполли-
но.
- Молись потише, - приказал тюремщик. - Ты нас с ноги сбиваешь!
Лимончики были такие тупицы, что при малейшем шуме не могли идти в
ногу.
Паук Хромоног спустился пониже и прошептал своим тонким, как паутин-
ка, голоском:
- Я принес тебе письмецо от отца.
И действительно, он опустил опутанную паутиной записочку. Чиполлино
схватил ее и сейчас же прочел. В записочке говорилось:
"Дорогой Чиполлино, я знаю все твои приключения. Не огорчайся, что
дела твои идут хуже, чем ты ожидал. На твоем месте я вел бы себя так же,
как ты. Конечно, сидеть в тюрьме очень неприятно, но я полагаю, что
здесь ты многому научишься и у тебя будет время поразмыслить о том, что
ты видел и пережил. Тот, кто принесет тебе это письмо, - наш тюремный
почтальон. Доверься ему во всем и пошли мне через него весточку. Горячо
обнимаю тебя. Твой отец Чиполлоне".
- Прочел до конца? - спросил Хромоног.
- Да, прочел.
- Ладно. Теперь положи письмецо в рот, разжуй и проглоти. Стража не
должна его видеть.
- Сделано, - сказал Чиполлино, разжевывая записку.
- А пока, - сказал Хромоног, - до свидания.
- Куда ты идешь?
- Почту разносить.
Тут только Чиполлино разглядел, что у паука висит на шее сплетенная
из паутинок сумка - вроде той, какую носят почтальоны. Сумка была полна
записочек.
- Ты разносишь эти письма по камерам?
- Уже пять лет, как я этим занимаюсь: каждое утро обхожу камеры и со-
бираю письма, а потом их разношу. Охрана еще ни разу меня не поймала и
не нашла ни одной записочки. Таким образом заключенные могут поддержи-
вать связь друг с другом, не боясь, что их письма перехватят.
- А откуда они берут бумагу?
- Они пишут вовсе не на бумаге, а на обрывках рубашек.
- Теперь я понимаю, почему у этой записочки был такой странный вкус,
- сказал Чиполлино.
- А чернила, - продолжал паук, - делаются из арестантской похлебки с
примесью толченого кирпича.
- А кирпич откуда?
- Да ведь стены-то в тюрьме кирпичные!
- Понятно, - сказал Чиполлино. - Заходи, пожалуйста, завтра в мою ка-
меру. Я тебе дам письмецо.
- Обязательно зайду, - обещал почтальон и отправился своим путем,
чуть-чуть прихрамывая.
- Ты что, ушиб ногу? - спросил Чиполлино,
- Да нет, это ревматизм. Понимаешь ли, мне вредно жить в сырости. Я
уже старик, мне бы нужно переселиться в деревню. Там у меня есть брат,
который живет на кукурузном поле. Каждое утро он раскидывает меж стеблей
свою паутину и целый день наслаждается солнцем и чистым воздухом. Он
много раз приглашал меня к себе, но ведь я не могу бросить свою работу.
Когда берешься за что-нибудь, так уж надо выполнять дело до конца. А
кроме того, у меня свои счеты с принцем Лимоном. Его придворный лакей
убил моего отца: прихлопнул бедного старика на кухне. Там на стенке до
сих пор еще осталось чуть заметное пятнышко. Иногда я захожу поглядеть
на этот памятный мне след и говорю себе: "Когда-нибудь и принца Лимона
прихлопнут, да так, что даже и следа не останется". Правильно я говорю?
- Никогда я еще не видел такого благородного паука! - с восхищением
сказал Чиполлино.
- Каждый делает что может, - скромно ответил маленький почтальон.
Прихрамывая, он добрался до окошка и пролез в коридор под самым носом
у какого-то Лимонишки, который в эту минуту заглянул в "глазок", чтобы
удостовериться, все ли в порядке.
Выбравшись из камеры, Хромоног спустился по паутинке и отправился
дальше по своим делам.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Чиполлино теряет всякую надежду
В тот же день Чиполлино оторвал клочок от своей рубашки и разделил
его на несколько кусков.
"Вот и почтовая бумага, - подумал он с удовлетворением. - Теперь по-
дождем, пока принесут чернила".
Когда Лимонишка принес ему похлебку на ужин, Чиполлино не стал ее
есть. Ложкой он наскреб со стены немного кирпича, насыпал его в воду и
хорошенько размешал, а затем черенком той же ложки написал несколько пи-
сем.
"Дорогой отец! - говорилось в первом письме. - Ты помнишь, что я тебе
обещал? Так вот, эта минута приближается. Я все хорошо обдумал. Целую
тебя. Твой сын Чиполлино".
В письме, адресованном Кроту, говорилось:
"Милый старый Крот, не думай, что я тебя забыл. В неволе мне делать
нечего, и я все время думаю о старых друзьях. Я думал, думал и придумал,
что ты, наверно, можешь помочь мне и моему отцу. Я знаю, что это нелег-
ко. Но если тебе удастся собрать сотню кротов, то общими усилиями вы
преодолеете все трудности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43