- Какой идиот? - спросил я.
- Мой столетний дядюшка, - серьезно сказала она. -
Ненавижу родственников!
- Подари этого медведя мне, - предложил Игор.
- Мальчики, это идея! - обрадовалась Лина. - У меня
куча вещей, с которыми не знаю, что делать. Я устрою прощальную
вечеринку с раздачей подарков. Нет, не подарков... Пусть каждый
берет все, что хочет. На память обо мне.
- Великолепная идея, - сказал я.
- Замечательная, - подтвердил Игор.
- Вы поможете организовать все это?
- Да, конечно, - сразу согласились мы.
Вечером мы разослали всем знакомым пригласительные
открытки, в которых объявляли о том, что через два дня Аллина
"щедро раздает свои сокровища всем желающим". Наряду с
соучениками мы пригласили преподавателей и даже директора, без
особой, впрочем, надежды, что он придет.
Через два дня комната Лины утопала в цветах. Пришло
человек пятьдесят, и каждый принес по букету. Ваз, конечно же,
не хватило, и мы ставили роскошные белые, алые и бордовые розы
в красное ведро, украденное с пожарного щита во дворе.
Крошечная комната могла вместить от силы человек десять,
поэтому гости толпились в просторном длинном коридоре, а в саму
комнату заходили только для того, чтобы взглянуть на
разложенные на письменном столе и кровати линины "сокровища" -
в основном куклы, платья, кофточки, туфли, сапожки, бижутерию и
косметику. В углу стояла ширма, за которой девушки меряли
одежду. Гости присматривались к вещам, чтобы в конце вечеринки
взять на память что-то подходящее. Лина, Игор и я разносили
напитки и бутерброды.
Через час после начала вечеринки явился сам Директор с
букетиком ландышей, белые колокольчики которых очень
трогательно смотрелись на фоне его черной униформы. Когда я
поднес ему бокал со швепсом (спиртное на территории Интерната
было запрещено), все почтительно затихли, ожидая тост. Директор
произнес маленькую речь, в которой назвал Аллину лучшей
ученицей Интерната и лучшей "Бруунгильдой", которую он
когда-либо слышал, а в конце предложил выпить "за здоровье
именинницы". Возникла неловкая пауза, из дальнего конца
коридора послышались смешки, но Лина первая пришла Директору на
помощь, поблагодарив его за теплые слова. Кажется, он так
ничего и не заметил и остался в полной уверенности, что его
пригласили на день рождения.
Директор вскоре извинился и сообщил, что его ждут
неотложные дела. Лина пошла его провожать, а когда вернулась,
взглядом показала мне, чтобы я следовал за ней. Она привела
меня на кухню и попросила помочь приготовить кофе.
Оставшись с Аллиной наедине на близком расстоянии, я
внезапно почувствовал острое влечение к ней. В открытом синем
платье с редкими мелкими блестками, повторяющем все изгибы ее
стройной фигуры, она казалась мне сказочной феей, и мне
нестерпимо хотелось прикоснуться к ее волшебству. Она поставила
на стол кофемолку, засыпала в нее терпко-душистые коричневые
зерна, накрыла их прозрачной крышкой и сильно оперлась на нее
обеими руками, привстав на цыпочки. Раздалось громкое жужжание,
и Лина мелко завибрировала, будто собиралась взлететь...
Ремешки на носках ее босоножек сморщились, а шпильки слегка
оторвались от пола.
- Что ты смеешься? - закричала она, заметив, что я с
улыбкой любуюсь ей.
- Ничего... просто так, - ответил я.
- Ты уже что-нибудь выбрал себе?
Я утвердительно кивнул в ответ.
- Что?
- Я выбрал тебя, - сказал я.
Лина помотала головой.
- Я выбрал тебя! - закричал я, решив, что она не
расслышала.
Она опять отрицательно помотала головой.
- Почему?
- Потому что меня скоро не будет! - закричала она.
Я почувствовал, что в груди у меня что-то оборвалось. Не в
силах сдержать свой порыв, я обхватил ее за талию, притянул к
себе и поцеловал в губы. Она вырвалась и оттолкнула меня. В
глазах ее промелькнуло что-то очень быстрое, и я был уверен,
что в следующий момент она влепит мне пощечину, как это однажды
уже случилось. Но Лина не двигалась и молчала, с интересом
заглядывая мне в глаза. Я не выдержал ее пристального взгляда,
повернулся и ушел с вечеринки, ни с кем не прощаясь.
Придя в свою комнату, я упал на кровать и несколько часов
непрерывно и без движения смотрел в белый потолок. Я ничего не
чувствовал, кроме одиночества. Только одиночество и больше
ничего. Одиночество как оторванность от мира и от себя самого,
от мыслей и от чувств.
Около полуночи пришел Игор с огромным плюшевым медведем в
прозрачном целлофане. Он не спеша развернул его и бережно
усадил на тумбочку в изголовье своей кровати. На несколько
секунд он задержал руку у его большой круглой головы, как бы
убеждаясь в том, что беспомощный плюшевый зверь не упадет без
его поддержки. Я ощутил в себе ревность к этому медведю. Это
было глупо, и все же я ревновал Игора не к самой Лине, а к ее
подарку, к этой большой и рыхлой игрушке, безмозглой и
бесчувственной.
- Ты ее любишь? - спросил Игор, поворачиваясь ко мне.
Я не ответил.
- Почему ты тогда ушел? - спросил он.
- А ты? - ответил я вопросом на вопрос.
- Ты считаешь, что я тоже люблю ее? - с интересом
спросил Игор. - Откуда тебе это известно?
- Ее нельзя не любить, - серьезно сказал я.
- Да, - коротко согласился он.
Я почувствовал, что любовь к одной девушке еще больше
соединила нас. Должно быть, у Игора в сердце было то же
чувство, потому что он порывисто протянул мне руку. Я сжал его
крепкую горячую ладонь и мне сразу стало легче.
- Братство выше любви, - сказал он.
- Братство выше любви, - повторил я.
Мы легли спать. Мне не спалось. Я думал о Лине. Вернее,
представлял перед собой ее милое лицо - мне чудилась в нем
какая-то тонкая загадка, которую нельзя разгадать, не сломав
ее, а сломав - не разгадаешь до конца. Внезапно я поймал себя
на том, что мои мысли похожи на бред: "тонкая загадка"...
"сломать загадку"... Мне стало неспокойно. Я почувствовал, как
по моему телу от головы к ногам горячей волной проходит жар и в
венах закипает кровь. "Она где-то рядом", - ударило мне в
голову ответной волной. В ту же секунду в открытом окне
послышался шум. Я замер, боясь вспугнуть предчувствие... Из
темноты за окном появилась и легла на подоконник тонкая рука,
за ней вторая. Сквозь громкие удары сердца я услышал легкий
шелест и короткий треск расходящейся по шву материи. Вслед за
этим в проеме окна появились очертания головы и плечей, груди и
талии, а в комнату с подоконника свесились стройные белые
ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46