Гостья выглядела одинокой и беззащитной. Она стояла посреди сеней, прижав руки к груди, и широко открытыми глазами смотрела на спускающегося по лестнице Света. Похоже, она никак не ожидала такого поворота в своей судьбе. Или делала вид, что не ожидала…
На ней было все то же вчерашнее рубище, и прислуга встретила гостью с плохо скрытым удивлением. Однако невежливых реплик никто себе не позволил: Свет уже успел предупредить челядь. Даже Забава держала язычок за зубами.
Спустившись, Свет подошел к паломнице, с большим трудом — мышцы едва ли не отказывались совершать непривычную работу — изобразил на лице улыбку и проговорил:
— Здравы будьте, девица!
Паломница, похоже, проглотила ком, стоящий у нее в горле, и ответила:
— Здравы… будьте… — Как будто произносила вызубренные без понимания слова незнакомого ей языка. И после некоторой паузы добавила: — Чародей…
Свет сделал вид, что не замечает замешательства паломницы, и, повернувшись к прислуге, сказал:
— Вера будет в течение некоторого времени моей гостьей. Прошу любить и жаловать!
Он с удивлением заметил, каким взглядом одарила «гостью» Забава. Словно раненая волчица охотника…
О Сварожичи, сказал он себе. Кажется, мой разговор с нею был полностью бесполезным. Сколь же велики заблуждения людские! И сколь велики заблуждения женщины!..
Впрочем, ему тут же пришло в голову, что подобное отношение служанки к гостье может стать и полезным. В любом случае это будет дополнительный материал для наблюдений и выводов.
— Забава! — сказал он. — Проводите Веру в гостевую. Надеюсь, там все готово?
— Там все готово. — Забава произнесла эти слова самым мирным тоном, но ухо Света уловило в них малую толику раздражения.
Впрочем, возможно, он и ошибался, потому что Забава тут же — дружеским жестом — взяла гостью за руку и повела за собой.
Свет с Берендеем поднялись в кабинет.
— Полагаю, нашей гостье потребуется одежда? — спросил эконом.
— О Велес! — воскликнул Свет. — А ведь я и не подумал об этом!.. Конечно же потребуется. Сегодня же найдите портного, и чтобы к ужину у нее было платье.
— Портной у меня есть, — сказал Берендей. — Сколько платьев нужно заказать?
— И в самом деле, — удивленно сказал Свет. — Ведь одного же ей будет мало…
— Несомненно! Такой девушке мало будет и трех!
— Нет уж, — сказал Свет. — Три, и ни платьем больше.
— А домашние?
— Разумеется, — сказал Свет. — Двух хватит?.. Кстати, не забудьте о неглиже. — И поразился, с какой легкостью сорвалось с его языка новомодное франкское словечко. — Вызовите приказчика из одежной лавки и закажите все необходимое. — И вспомнив просьбы Буни Лаптя, добавил: — Денег не жалейте. Пусть она чувствует себя, как дома.
— А кто она такая? — спросил удивленно Берендей.
— Этого я вам сейчас сказать не способен… Но выходить из гостевой она сможет только в сопровождении вас или Забавы. Я наложу соответствующее заклятие.
Эконом понимающе кивнул головой:
— Где она будет трапезничать?
— Вместе со мной, разумеется…
Тут Свету пришло в голову, что девица, одетая в рубище, вряд ли будет чувствовать себя как дома за одним столом с чародеем.
— Когда ей сошьют платье, будет трапезничать за моим столом, а пока подавайте ей в гостевую. Предварительно поинтересуйтесь, какие блюда она предпочитает.
По-видимому, Берендей вспомнил о предыдущей гостье этого дома, потому что больше не удивлялся. Даже не спросил, когда доставят личные вещи нынешней гостьи.
Зато осмелился поинтересоваться:
— Вы не делаете ошибки, приставив к ней Забаву?
— Нет, — сказал Свет. — Вы свободны! Велите подавать завтрак!
Два часа, проведенные Светом в Институте истории княжества, оказались не слишком плодотворными. Полной потерей времени они, конечно, не стали, но и новых знаний не добавили.
Найденный при раскопках шелом и в самом деле принадлежал когда-то князю Ярославу Владимировичу. Свет свершил над находкой волшебные манипуляции, и ум его впитал в себя те события, которые пережил князь, когда носил найденный шелом. Происходило это в начале 66 века от сотворения мира (около 1015-1020гг. A.D.) — в период, который уже был в некоторой степени очищен от более поздних летописных искажений.
Но с другой стороны, это доказывало подлинность обнаруженной реликвии. А поскольку вновь полученное знание подтверждало обретенное ранее, подлинная летопись начала второго христианского тысячелетия могла считаться окончательно восстановленной.
Великий князь Киевский Владимир Красное Солнышко действительно умер в христианском 1015 году. Престол занял его сын Святополк. Сердце киевлян не лежало к новому князю, они бы хотели жить под братом его Борисом, ходившим в ту пору с ратью на печенегов. Но Борис не пожелал поднять десницу на старшего брата. В благодарность Святополк подослал к Борису наемных убийц. Следом убил он и еще одного своего брата, князя Древлянского Святослава, а вот с третьим братом, Глебом Муромским, его постигла полная незадача. Глеб изловил подосланных к нему убийц и, собрав рать, выступил против Святополка. Судьбина хоть редко, но порой наказывает злодеев, и братоубийца получил наконец свое. А Глеб сел на киевский престол.
Ярослав в это время княжил в Новгороде и подумывал, в случае неудачи Глеба, сам рассчитаться со Святополком за смерть братьев, планируя после победы собрать под свою десницу всю Русь. Победа Глеба изменила его планы. Размышляя над происшедшим, Ярослав понял, что на фундаменте заимствованной религии объединить страну удастся не скоро. Однако он прекрасно понимал и другое: разнузданное язычество — тоже слабый клей для создания единого народа. А потому, отказавшись от проведенного отцом крещения, не вернулся и к полному язычеству. Верховным богом был провозглашен свой бог — Сварог, но ввести полный монотеизм Ярославу не удалось — народ не желал отказываться от других своих богов. Ярославу хватило ума не хвататься за меч.
В результате к 1040 году на основе нового Пантеона — некоего симбиоза язычества и монотеизма — на севере Русской равнины возникло единое государство Словенское, столицей коего стал Господин Великий Новгород, а Ярослав Владимирович получил в народе прозвище Мудрый. Справедливости ради, надо сказать, что сын его Всеволод Ярославич, а особенно внук Владимир Всеволодович — неоднократно мыслили приобщить крещеную Киевскую Русь к своей вере, но вместо этого им пришлось заниматься отражением крестовых походов, кои сообразительные и предприимчивые папы римские, понимавшие, что за враг появился на северо-востоке Европы, начали собирать уже во второй половине XI века. В конце концов западноевропейские рыцарские полчища стали тем молотом, который на наковальне местной веры и выковал страну, уже почти тысячу лет растущую и набирающуюся сил, ведомую в будущее Рюриковичами — потомками Ярослава Мудрого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85