Так что я ему рассказал и о нашем тракторе, и об ульях. А потом
спросил, как у него дела с машиной времени, но папа Чистюли в ответ лишь
грустно покачал головой.
- Даже и не знаю, что происходит, Стив, - сказал он. - Я опускаю в
нее разные предметы и они исчезают, но потом не могу их найти, хотя и
должен бы. Может я слишком далеко перемещаю предметы во времени?
Думаю, он бы рассказал мне еще про свою машину, но тут нам помешали.
Пока мы разговаривали с папой Чистюли, их пес загнал кота на клен.
Обычное дело, если поблизости нет Чистюли. При нем все идет
шиворот-навыворот. Значит Чистюля дотянулся до дерева - не руками,
конечно, а мысленно, - поймал кота, свернул его в клубок, так что тот
пошевелиться не мог, и опустил на землю. Придерживая пса, который бился и
вырывался, он сунул ему под нос кота и одновременно освободил обоих
животных.
Раздался такой вопль, какого я не слыхал. Кот молниеносно взлетел на
дерево, едва не содрав с него кору. А пес, не успев вовремя затормозить,
на полном ходу врезался носом в ствол.
Кот в это время уже орал на самой вершине будто его резали, а пес
обалдело носился вокруг дерева.
Папа Чистюли молча посмотрел на сына. Он ничего не сделал, даже слова
не сказал, но Чистюля побледнел и как будто съежился.
- Сколько раз повторять, чтобы ты оставил этих животных в покое, -
наконец сказал он. - Ты видел, чтобы Стив или Мохнатик над ними
издевались?
- Не видел, - пробормотал Чистюля.
- Идите, - сказал папа Чистюли, - и займитесь своими делами.
Ну, значит, пошли мы, - то есть я плелся по дороге, подымая пыль, а
Чистюля плыл по воздуху рядом. Мы двинулись к Мохнатику, которого застали
перед домом. Он сидел и ждал, уверенный что рано или поздно кто-нибудь из
нас пройдет мимо. На плече у него чирикала пара воробьев, рядом с ним
скакал кролик, а из кармана выглядывала белочка, поблескивая
глазами-бусинками.
Мы с Мохнатиком уселись под деревом, а Чистюля устроился около нас -
он тоже почти сидел, то есть висел дюймах в трех над землей. Мы соображали
куда отправиться, но ничего путного в голову не шло, так что мы просто
сидели и болтали, кидали камешки, жевали травинки, а зверьки Мохнатика
бегали вокруг нас, ничуть не боясь. Они немного сторонятся Чистюлю, а ко
мне, если рядом Мохнатик, подходят без опаски.
Меня вовсе не удивляет, что зверьки любят Мохнатика: он и сам весь
покрыт гладкой блестящей шерсткой, и на нем только такие маленькие
трусики. Если его отпустить без этих трусиков, его могут по ошибке
подстрелить.
Значит, мы соображали, чем бы заняться, и тут я вспомнил, что папа
говорил о какой-то новой семье, которая поселилась у Пирсов. Мы решили
пойти туда и узнать, а нет ли у них детей?
Оказалось, что они привезли с собой мальчика нашего возраста. Этот
мальчишка был немного угловатый, невысокого роста, с большими круглыми
глазами, но мне он сразу понравился.
Он сказал нам, как его зовут, но его имя оказалось еще труднее, чем
имена Мохнатика и Чистюли, так что мы немного посовещались и решили
называть его Малыш. Это имя очень ему подходило.
Потом Малыш позвал своих родственников и по очереди всех их
представил. Мы познакомились с его папой, мамой, с маленьким братишкой и с
младшей сестрой, похожей на него самого. Потом его родственники вернулись
в дом, только папа Малыша присел с ними поболтать и сказал, что не слишком
уверен в своих земледельческих способностях; по профессии он вовсе не
фермер, а оптик. Папа Малыша объяснил нам, что оптик - это тот, кто
вырезает и шлифует линзы. Но у его профессии нет перспектив на их родной
планете. И еще добавил, что очень доволен, перебравшись на Землю, и
постарается быть нам хорошим соседом и много всякой ерунды в таком же
роде.
В общем, мы дождались, когда он замолчит, и смылись. Нет ничего хуже,
если взрослый пристанет и его приходится сидеть и слушать.
Мы решили показать Малышу окрестности и посвятить его в наши дела.
Перво-наперво мы отправились в Черную Долину, но шли медленно, потому что
нам все время докучал кто-нибудь из любимцев Мохнатика. Вскоре мы
напоминали бродячий зоопарк: кролики, белки, черепахи и еще какие-то
зверьки.
Я, конечно, люблю Мохнатика, и мне с ним интересно, однако должен
признаться, что он усложняет мою жизнь. До того, как он здесь появился, я
частенько ловил рыбу и охотился, а теперь не могу выстрелить в белку или
поймать карася без того, чтобы не подумать - а вдруг это один из друзей
Мохнатика.
Вскоре мы дошли до ручья, где находилась наша ящерица. Мы откапывали
ее все лето, с небольшими, правда, результатами, но не теряли надежды, что
в один прекрасный день извлечем ее на поверхность. Вы, конечно, понимаете,
что я говорю не о живой ящерице, а об окаменевшей миллион лет назад. В
месте, где ручей протекает через слоистую известняковую плиту. И ящерица
застряла как раз между двумя такими слоями. Мы уже откопали четыре или
пять футов ее хвоста и вгрызались все глубже, но нам все труднее и все
больше камня приходилось отбивать.
Чистюля поднялся в воздух над известняковым выступом, застыл
неподвижно, сосредоточился, а потом ударил изо всех своих мысленных сил -
конечно, так, чтобы не повредить ящерицу. Он постарался на славу и отбил
крупный кусок плиты. Пока Чистюля отдыхал, мы втроем собирали и
оттаскивали камни.
Но один камень мы не смогли сдвинуть с места.
- Ударь по нему еще раз, - сказал я Чистюле, - он разлетится на
кусочки, и мы их вытащим.
- Я его отбил, а вы уж сами думайте, что с ним теперь делать, -
ответил он.
Спорить с ним было бесполезно. Мы втроем ухватились за эту глыбину,
но она даже не дрогнула. А этот нахал сидел себе, ни о чем не беспокоясь,
и только забавлялся, наблюдая, как мы надрываемся.
- Поищите какой-нибудь лом, - посоветовал он. - С ломом, наверное,
справитесь.
Мне Чистюля уже порядком надоел, и чтобы хоть на минуту от него
отдохнуть, я согласился, сказав, что пойду за ломом. А этот новенький,
Малыш, решил идти со мной. Мы выбрались обратно на дорогу и направились ко
мне. Мы не торопились. Ничего с Чистюлей не сделается, если он подождет.
Мы шли с Малышом по дороге и болтали. Он рассказывал мне о своей
родной планете, а я рассказывал ему о Земле. Я чувствовал, что мы быстро
подружимся.
Когда мы проходили мимо сада Картеров, Малыш внезапно остановился
посреди дороги и напрягся, как охотничья собака, почуявшая дичь. Поскольку
я шел позади, то врезался в него, но он даже не пошевелился, хотя я крепко
в него впилился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12