У одного из них на голове, сдвинутый на лоб,
был надет мой телебиовизор.
Значит Малыш действительно видел предметы, которые папа Чистюли
опускал в свою машину.
Поначалу Граничники, кажется, не догадывались, что я их вижу, стали
спокойно приближаться. Я почувствовал, как волосы у меня встают дыбом. С
большей охотой я бы повернулся и удрал. Но тут же вспомнил, что они не
могут мне ничего сделать и перестал их бояться.
Они видели, что я без оружия, а может даже и не знали о ружье папы
Малыша. Они вертелись вокруг меня совсем как стая ворон. Те тоже смело
приближаются к обезоруженному, но держатся подальше от человека с ружьем в
руках.
Я заметил, что Граничники шевелят губами, показывая на мой
телебиовизор. Но, конечно, не слышал ни слова. Я не обращал внимания на их
жесты, рассматривал их и думал, что с ними случилось? Может я встретил
другую стайку, чем на лугу у Энди, или они здорово изменились? Они еще
напоминали Энди, но больше - кого-то другого и очень знакомого.
Наконец, я заметил, как многозначительно они показывают на мой
телебиовизор, а потом на свои головы, и догадался, что каждый просит
телебиовизор для себя.
Я не знал, что им отвечать, но тут они расступились: кто-то сзади
толкнул их, и... я оказался лицом к лицу с Мохнатиком. Мы стояли и
смотрели друг на друга, не говоря ни слова и не шевелясь. А потом он
шагнул вперед, и я шагнул, так что мы едва не стукнулись носами. Я
испугался, что сейчас пройду сквозь него. Интересно, что бы тогда
случилось? Наверное, ничего особенного.
- Ну как ты? Все в порядке? - спросил я, надеясь, что даже если он не
услышит, хоть прочитает по моим губам то, что я ему говорю, но он покачал
головой. Я спросил еще раз, медленнее, выговаривая слова как можно четче.
Но он вновь покачал головой. Мне пришла в голову другая идея. Я принялся
выводить пальцем на невидимом стекле, которое нас разделяло.
ЧТО С ТОБОЙ? Я писал медленно, потому что ему приходилось читать
задом наперед. Он не понял, я написал еще раз, и тут-то он сообразил в чем
дело.
ВСЕ В ПОРЯДКЕ, ответил он и медленно дописал: ЗАБЕРИ МЕНЯ ОТСЮДА!
Я стоял и смотрел на него, и это было ужасно, потому что он находился
там, а я не знал, как его оттуда вытащить. Видимо, он прочитал мои мысли,
потому что подбородок у него затрясся, и я впервые увидел Мохнатика
плачущим. А ведь он не плакал даже при раскопках ящерицы, когда тяжелый
камень упал ему на ногу.
Я догадался, как это должно быть страшно: сидеть там и все видеть, но
самому оставаться невидимым. Может он даже вертелся среди тех, кто его
искал, в надежде, что его случайно заметят. Или, еще хуже, шел рядом со
своим папой, а папа даже не догадывался. Наверное, он ходил домой и
смотрел на свою семью, что было просто ужасно, ведь они не знали о его
присутствии. И уж, надо думать, он искал Малыша, который мог его увидеть,
но Малыш лежал дома больной.
У меня вдруг появилась одна идея. Сначала я подумал, что ничего из
нее не выйдет, но чем дольше я вдумывался, тем хитроумное мне казался мой
план.
Я написал Мохнатику: ВСТРЕТИМСЯ У ЧИСТЮЛИ.
Сунул очки в карман и помчался домой. Я пробрался в дом через сад,
боясь, что мама меня заметит и больше уже не отпустит. Потом пролез в
сарай, достал длинную веревку и, отыскав ножовку по металлу, вынул
полотно. Все это я захватил с собой, направившись к Чистюле. Их сарай
стоял за сеновалом, так что из дома меня не видели, а, впрочем, дома
никого и не было. Я знал, что папа Чистюли, а может и сам Чистюля, ищут
Мохнатика вместе со всеми, ведь они могут подняться в воздух над местами,
куда никому не забраться.
Положив на землю веревку и пилку, я надел очки и у самых дверей сарая
увидел Мохнатика. С ним было несколько Граничников, в том числе и тот, с
моим телебиовизором на голове. А вокруг сарая, как предполагал Малыш,
валялись тарелки, кружки, деревяшки и много всякого другого хлама, который
папа Чистюли опускал в машину времени.
Я еще раз посмотрел на Граничников и понял, что в них изменилось -
они напоминали Мохнатика. Поэтому-то и сгорел сеновал Картеров; Граничники
теперь следовали за Мохнатиком и перестали защищать Энди. Ясное дело - им
интереснее с настоящим живым существом, которое среди них, чем с неуклюжим
Энди, на которого приходиться смотреть через стекло.
Я снял очки, сунул в карман и принялся за работу. Перепилить дужку
замка оказалось не очень легко. Сталь была дьявольски твердая, а пилка
тупая. Я боялся, что она сломается, прежде чем я закончу, и злился на себя
за то, что не взял хотя бы пары запасных.
Я страшно шумел, потому что забыл захватить масло, но меня никто не
засек.
Перепилив, я открыл дверь и вошел в сарай, где стояла машина времени.
Я спрятал веревку и подошел к пульту, чтобы разобраться, и легко включил
машину. В воронке забулькала белая пена. Я достал веревку, надел очки и
страшно испугался. Сарай стоял на небольшом склоне, пол приподнимался на
три-четыре фута над землей, поэтому мне показалось, что я вишу в воздухе.
У меня возникло такое ощущение, что я вот-вот упаду. Конечно, я знал,
что мне ничего не грозит - ведь я стоял на невидимом, но настоящем полу.
Знать-то я знал, но меня не покидало неприятное, похожее на сон ощущение,
что сейчас я шлепнусь.
И, что самое ужасное, подо мной стоял Мохнатик - его голова
находилась на уровне моих ботинок. Он очень хотел выбраться и знаками
показывал мне, чтобы я поскорее вытащил его.
Я очень осторожно опустил веревку в воронку и сразу почувствовал, как
ее тянет и всасывает в себя белый водоворот. Я посмотрел вниз и увидел,
что веревка свисает над местом, где стоит Мохнатик. Он подпрыгнул,
схватился за нее, и я сразу почувствовал его немалый вес.
Мохнатик был примерно моего роста, может чуть пониже, и я прикинул,
что тянуть мне придется его изо всех сил. Я намотал веревку на руку, чтобы
она не выскользнула, и потянул, но веревка даже с места не двинулась,
будто ее привязали к дому. Я присел и пригляделся к подставке машины.
Удивительно, но веревка доходила до самого конца горловины воронки, потом
прерывалась на фут или два, и снова продолжалась. За этот нижний ее кусок
и держался Мохнатик. Выглядело это очень странно, ведь веревка должна
опускаться в мир Граничников одной непрерывной линией, но она по пути
куда-то сворачивала.
Вот почему я не мог его вытащить. Вот почему можно бросить в машину
времени любой предмет, но обратно достать уже нельзя.
Я смотрел на Мохнатика, а он на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
был надет мой телебиовизор.
Значит Малыш действительно видел предметы, которые папа Чистюли
опускал в свою машину.
Поначалу Граничники, кажется, не догадывались, что я их вижу, стали
спокойно приближаться. Я почувствовал, как волосы у меня встают дыбом. С
большей охотой я бы повернулся и удрал. Но тут же вспомнил, что они не
могут мне ничего сделать и перестал их бояться.
Они видели, что я без оружия, а может даже и не знали о ружье папы
Малыша. Они вертелись вокруг меня совсем как стая ворон. Те тоже смело
приближаются к обезоруженному, но держатся подальше от человека с ружьем в
руках.
Я заметил, что Граничники шевелят губами, показывая на мой
телебиовизор. Но, конечно, не слышал ни слова. Я не обращал внимания на их
жесты, рассматривал их и думал, что с ними случилось? Может я встретил
другую стайку, чем на лугу у Энди, или они здорово изменились? Они еще
напоминали Энди, но больше - кого-то другого и очень знакомого.
Наконец, я заметил, как многозначительно они показывают на мой
телебиовизор, а потом на свои головы, и догадался, что каждый просит
телебиовизор для себя.
Я не знал, что им отвечать, но тут они расступились: кто-то сзади
толкнул их, и... я оказался лицом к лицу с Мохнатиком. Мы стояли и
смотрели друг на друга, не говоря ни слова и не шевелясь. А потом он
шагнул вперед, и я шагнул, так что мы едва не стукнулись носами. Я
испугался, что сейчас пройду сквозь него. Интересно, что бы тогда
случилось? Наверное, ничего особенного.
- Ну как ты? Все в порядке? - спросил я, надеясь, что даже если он не
услышит, хоть прочитает по моим губам то, что я ему говорю, но он покачал
головой. Я спросил еще раз, медленнее, выговаривая слова как можно четче.
Но он вновь покачал головой. Мне пришла в голову другая идея. Я принялся
выводить пальцем на невидимом стекле, которое нас разделяло.
ЧТО С ТОБОЙ? Я писал медленно, потому что ему приходилось читать
задом наперед. Он не понял, я написал еще раз, и тут-то он сообразил в чем
дело.
ВСЕ В ПОРЯДКЕ, ответил он и медленно дописал: ЗАБЕРИ МЕНЯ ОТСЮДА!
Я стоял и смотрел на него, и это было ужасно, потому что он находился
там, а я не знал, как его оттуда вытащить. Видимо, он прочитал мои мысли,
потому что подбородок у него затрясся, и я впервые увидел Мохнатика
плачущим. А ведь он не плакал даже при раскопках ящерицы, когда тяжелый
камень упал ему на ногу.
Я догадался, как это должно быть страшно: сидеть там и все видеть, но
самому оставаться невидимым. Может он даже вертелся среди тех, кто его
искал, в надежде, что его случайно заметят. Или, еще хуже, шел рядом со
своим папой, а папа даже не догадывался. Наверное, он ходил домой и
смотрел на свою семью, что было просто ужасно, ведь они не знали о его
присутствии. И уж, надо думать, он искал Малыша, который мог его увидеть,
но Малыш лежал дома больной.
У меня вдруг появилась одна идея. Сначала я подумал, что ничего из
нее не выйдет, но чем дольше я вдумывался, тем хитроумное мне казался мой
план.
Я написал Мохнатику: ВСТРЕТИМСЯ У ЧИСТЮЛИ.
Сунул очки в карман и помчался домой. Я пробрался в дом через сад,
боясь, что мама меня заметит и больше уже не отпустит. Потом пролез в
сарай, достал длинную веревку и, отыскав ножовку по металлу, вынул
полотно. Все это я захватил с собой, направившись к Чистюле. Их сарай
стоял за сеновалом, так что из дома меня не видели, а, впрочем, дома
никого и не было. Я знал, что папа Чистюли, а может и сам Чистюля, ищут
Мохнатика вместе со всеми, ведь они могут подняться в воздух над местами,
куда никому не забраться.
Положив на землю веревку и пилку, я надел очки и у самых дверей сарая
увидел Мохнатика. С ним было несколько Граничников, в том числе и тот, с
моим телебиовизором на голове. А вокруг сарая, как предполагал Малыш,
валялись тарелки, кружки, деревяшки и много всякого другого хлама, который
папа Чистюли опускал в машину времени.
Я еще раз посмотрел на Граничников и понял, что в них изменилось -
они напоминали Мохнатика. Поэтому-то и сгорел сеновал Картеров; Граничники
теперь следовали за Мохнатиком и перестали защищать Энди. Ясное дело - им
интереснее с настоящим живым существом, которое среди них, чем с неуклюжим
Энди, на которого приходиться смотреть через стекло.
Я снял очки, сунул в карман и принялся за работу. Перепилить дужку
замка оказалось не очень легко. Сталь была дьявольски твердая, а пилка
тупая. Я боялся, что она сломается, прежде чем я закончу, и злился на себя
за то, что не взял хотя бы пары запасных.
Я страшно шумел, потому что забыл захватить масло, но меня никто не
засек.
Перепилив, я открыл дверь и вошел в сарай, где стояла машина времени.
Я спрятал веревку и подошел к пульту, чтобы разобраться, и легко включил
машину. В воронке забулькала белая пена. Я достал веревку, надел очки и
страшно испугался. Сарай стоял на небольшом склоне, пол приподнимался на
три-четыре фута над землей, поэтому мне показалось, что я вишу в воздухе.
У меня возникло такое ощущение, что я вот-вот упаду. Конечно, я знал,
что мне ничего не грозит - ведь я стоял на невидимом, но настоящем полу.
Знать-то я знал, но меня не покидало неприятное, похожее на сон ощущение,
что сейчас я шлепнусь.
И, что самое ужасное, подо мной стоял Мохнатик - его голова
находилась на уровне моих ботинок. Он очень хотел выбраться и знаками
показывал мне, чтобы я поскорее вытащил его.
Я очень осторожно опустил веревку в воронку и сразу почувствовал, как
ее тянет и всасывает в себя белый водоворот. Я посмотрел вниз и увидел,
что веревка свисает над местом, где стоит Мохнатик. Он подпрыгнул,
схватился за нее, и я сразу почувствовал его немалый вес.
Мохнатик был примерно моего роста, может чуть пониже, и я прикинул,
что тянуть мне придется его изо всех сил. Я намотал веревку на руку, чтобы
она не выскользнула, и потянул, но веревка даже с места не двинулась,
будто ее привязали к дому. Я присел и пригляделся к подставке машины.
Удивительно, но веревка доходила до самого конца горловины воронки, потом
прерывалась на фут или два, и снова продолжалась. За этот нижний ее кусок
и держался Мохнатик. Выглядело это очень странно, ведь веревка должна
опускаться в мир Граничников одной непрерывной линией, но она по пути
куда-то сворачивала.
Вот почему я не мог его вытащить. Вот почему можно бросить в машину
времени любой предмет, но обратно достать уже нельзя.
Я смотрел на Мохнатика, а он на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12