Тут он вздохнул в третий раз. Если и другие так же вздохнули, народ в квартале мог подумать, что мистраль завернул в Париж вместе со своим приятелем сирокко.
– Дорогой Фирмен, – говорю я, – мне бы хотелось уточнить кое-что о самоубийстве, произошедшем в этой гостинице в прошлом году.
Он соглашается.
– Вы хотите поговорить об этом Симмоне, который отравился синильной кислотой?
– Именно. Вы были на работе, когда это случилось?
– Конечно...
– Не могли бы вы мне рассказать?
Он вынимает окурок из нагрудного кармана фартука, смотрит, не дефилирует ли в секторе видимости Жюль Эджим, и снисходит до пламени моей зажигалки.
– Знаете, особенно-то рассказывать и нечего. Как-то утром этот тип заселился к нам. Вышел пообедать и к вечеру вернулся весьма веселым. Я как раз убирал коридор... Он прошел мимо меня, напевая. Если бы я знал, что бедняга так кончит! Ах! Клянусь вам...
У меня внутри дзенькнул тревожный звоночек, сообщая что-то нужное.
– И что потом, дитя мое? – шепчу я приглашающим тоном исповедовальника, принимающего деликатные грехи хорошенькой распутницы.
– Вскоре Марта, горничная, пришла позвать его к телефону. Он не ответил. Изнутри было заперто. Мадам Ре-нар забеспокоилась и вызвала полицию...
Я мимоходом фиксирую, что показания лакейского совпадают с повествованием диетика Берю.
– Эти шпионы... Он возобновляет:
– Приехали легавые. Взломали дверь и нашли Симмона мертвым на матрасе. Вот и все дела.
Он слышит шаги за углом и торопится вынуть сигарету из слюнявых губ. Но это только кто-то из постояльцев.
– Мне бы вообще-то взглянуть на нумер, можно?
– Почему бы и нет! – ответствует малый. Во мужик, как только есть возможность свести до минимума подметальную активность, он готов хоть на пресс-конференцию при свете прожекторов.
Он ведет меня по коридорам, останавливается перед нужной дверью, вынимает универсальный ключ и открывает. Комната отнюдь не пуста. Можно даже сказать, она занята весьма занятыми людьми. В наличии дама, затиснутая, как серединка сандвича, между матрасом и мужчиной. Она орет такие гнусности, что уши вянут. Ее партнер, оставивший слухоаппарат на тумбочке, не слышит их, тем более не слышит нашего вторжения, и остается распростертым. Фирмен, мой ментор, входит без смущения. Он столько видел за те тридцать лет, что меняет человечеству простыни...
– Смотрите, – произносит он, – это здесь. Я осматриваю фатеру. Умывальник на стене. Даже ширмы нет. Окно выходит на бульвар, кровать на высоких ножках. Короче, очевидно, что никто не может притаиться в такой комнате. Вывод: Симмон действительно покончил с собой. Забавно, что я вдруг забыл про странную смерть мадам Ренар, получение миллионов папашей Фуасса и прочее, заинтересовавшись этим делом годичной давности.
На станке дама рекомендует ускориться. Месье согласен, но матрас протестует, заявляя, что это сумасшедшие и что он – пас. Мы стыдливо выходим, тогда как ни один из партнеров не замечает нашего короткого визита.
– Дорогой Фирмен, – возобновляю я, – соберите ваши воспоминания в случае, если они у вас в отпуске. Я задам вам несколько важных вопросов.
– К вашим услугам, комиссар!
– В конце концов, именно телефонный звонок позволил обнаружить самоубийство?
– Ну, его все равно бы обнаружили, – возражает чемпион перьевой метелки в весе... пера.
– Конечно, но не так быстро. Посмотрим, что вы сможете рассказать мне об этом звонке.
– Ничего! – сообщает Фирмен категорически. – Не я был на проводе.
– Кажется, мадам Ренар ответила, что клиент отсутствует. Звонивший должен был перезвонить позднее, я полагаю?
– Да. И на этот раз отвечал я, – подтверждает Фирмен.
– Молодец Фирмен! Дорогой Фирмен! Прелестный Фирмен! Вот, вот, именно это я и хотел узнать! – ликую я. – Это был мужчина или женщина?
– Женщина.
– Что же она сказала?
– Ну, она вновь попросила Симмона.
– И что вы ответили?
– Правду: что Симмон покончил с собой.
– Ну и что?
– Она не поверила. Но так как я уверил ее, что это правда, она бросила трубку.
Ну он устроил мне преждевременную радость, этот чертов Фирмен! Проклятый Фирмен! Придурок Фирмен! Жидковатые сведения, а? Плотная тишина следует за последней фразой.
– И эта дама больше никогда не звонила?
– Нет, но она приходила!
– Что же вы сразу не сказали, обожаемый Фирмен! Чудесный Фирмен! Увлекательный Фирмен! И когда она приходила?
Он тушит малюсенький окурок. Я предлагаю ему совершенно новую сигарету из нераспечатанной пачки. Он соглашается, говорит спасибо, я даю ему прикурить, он затягивается, я гашу зажигалку.
– Я не хотел бы вводить вас в заблуждение, – начинает он осторожно. – Когда я сказал, что дама приходила, это просто впечатление. У персоны, говорившей со мной по телефону, был иностранный акцент. Очень слабый, но у меня же слух, подумайте сами, со всеми этими туристами, которые тут дефилируют. А вечером явилась такая красотка. Меховое манто, крокодильная сумка и все такое... Без багажа. Это меня удивило. Она захотела поговорить с патроном. Господин Фуасса как раз был тут. Они уединились в кабинете. Затем поднялись на этаж в комнату. Тело только что было отправлено в морг. Потом дама отбыла. Едва она слиняла с горизонта, папаша Фуасса позвал свою шлюху, и они завели разговор без конца...
Понятно, что я не могу удержаться. Я выуживаю тысячу рваных, отнеся их заранее в счет казенных спецрасходов, и катапультирую их в карман драгоценного Фирмена, богом ниспосланного Фирмена.
Он протестует.
– Нет, нет, комиссар. Вам самим пригодится ваш заработок! Я хорошо знаю, что у вас сволочная работа... и весьма малооплачиваемая...
– У меня большое наследство от деда Мороза из моего детства, – уверяю я, чтобы успокоить доблестные сомнения.
Он поглаживает черепушку.
– Я вижу, – говорит он мрачно. – Скрытые доходы, да?
Если он продолжит в том же духе, схлопочет скрытый пинок. Фелиция, моя храбрая женоматерь, всегда говорит: "Поможешь злодею – дерьмом замажешь шею". У нее полно поговорок на все случаи жизни.
– Фирмен, опишите мне эту элегантную даму. Полузакрыв глаза, он снова приглаживает свои жалкие волосы. Сосредоточенный он, наш Фирмен. Можно подумать, что хочет посостязаться с калькулятором.
– Она была высокая, тонкая, с отличной фигурой. Примерно тридцати лет. Яркая брюнетка. Светло-голубые глаза. Темный цвет лица. На шее очень странное украшение. Маленькая золотая рука. Не рука судьбы: уменьшенная модель настоящей кисти руки. А в руке драгоценный камень. Я думаю – рубин. Акцент ее был немного похож на испанский, но это не был испанский акцент. У нее еще был совсем маленький шрам на подбородке, кажется, с левой стороны. Шрам чуть побольше кофейного зернышка. Я говорю кофейного, потому что он был такой формы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31