) или ударяясь об оконный переплет. Верю описывает линейкой фехтовальные мулине и уже прикончил с полдюжины.
— Помогите! — ревет Опухоль. — Помогите, а то эти дряни выцарапают мне зенки!
Сбегаются сотрудники. Мы вооружаемся шляпами, которые служат как сачки для бабочек, и наконец нам удается обезвредить эскадрилью. Поле битвы представляет собой отвратительную картину. Воистину, создавая летучих мышей, Господь забыл об эстетике. В этот день он перепутал чертежи.
— Отнеси этих ужасных зверей в лабораторию, — говорю я. — Пусть их пока поместят в соответствующее место! Толстый стал лиловым, как епископ в парадном наряде.
— Если я не подхвачу желтуху, — бормочет он, — значит, мне повезло.
— Ты ведь даже не знаешь, что это такое, — успокаиваю я.
Он говорит, что все же, чтобы успокоиться, пойдет хлопнет рому внизу; у меня не поворачивается язык, чтобы запретить ему. К тому же я счастлив, как дурачок. Снимаю телефонную трубку.
— Патрон, — говорю я Старику, — мне в голову пришла одна идея, могу ли я снова зайти к вам?
— Сан-Антонио, вы всегда желанный гость, — бросает мой начальник.
— Как в горле кость, — добавляю я, положив треплофон на хромированный рычаг.
* * *
— Итак, что это за блестящая идея? — сразу атакует Стриженый.
Он чистит своими ногтями свои ногти. Блестящие манеры.
Я описываю ему берюрьенское приключение.
— Только этого нам не хватало! — восклицает он. — Воскресшие летучие мыши!
— Нет, шеф. Хотя и явились они с вокзала Сен-Лазар, я не думаю, что они воскресли, как он. Чудеса происходят только один раз, вы это знаете. Я думаю, что они были просто в состоянии зимней спячки. И их поместили в холодильный ящик, потому что это идеальный способ перевозить их, не привлекая внимания.
— Вы горите на работе! — подтверждает хозяин. Согласитесь, подобная манера говорить не соответствует обстоятельствам.
— Но это еще не самая блестящая идея, патрон! Он похрустывает суставами.
— О! О!
— Нет, я, кажется, разгадал, как на самом деле использовали этих крылатых млекопитающих!
— Я слушаю!
— Они не предназначались для лаборатории…
— А-для-чего-же-в-таком-случае? — говорит Старик так быстро, что мне кажется, будто он выражается на венгерском.
— Шайка Кайюка пользовалась ими для того, чтобы устраивать поджоги у американцев. Вот почему пожары происходили только по ночам; вот почему они всегда начинались с краю крыш; вот почему, наконец, самые прочные полицейские кордоны не могли их предотвратить. Террористы нашли способ прикреплять к летучим мышам маленькие зажигательные бомбы. Вечером они оживляют их, просто помещая в комнатную температуру, и везут поближе к избранному объекту. Летучие мыши по прошествии получаса — время, которое понадобилось им в моем кабинете пробуждаются. Их притягивают огни дома, избранного целью, и…
— Браво! — кричит Старик.
Никогда я не видел его таким возбужденным. Он теряет контроль над собой.
— Сан-Антонио, вы только что нашли ключ к этой тайне. И давай мять мою десницу с такой энергией, что я боюсь, как бы она не осталась в его пальцах.
— Короче говоря, чтобы защитить американские базы, нужны не вооруженные люди, а сети…
— Совершенно правильно, патрон.
— Что вы собираетесь теперь делать? — спрашивает он, возвращаясь к позитивному настрою, который всегда был правилом его поведения.
— Ждать! Я надеюсь, что этим бойким ребятам понадобятся летучие мыши, чтобы продолжить свои нападения. Может быть, они попытаются получить обратно своих мышей, которые, как они считают, спокойно лежат в камере хранения Сен-Лазара.
— Очень хорошо, — подает голос Старик. — И если вам удастся схватить еще одного члена банды, разденьте его догола, чтобы он не смог покончить с собой.
* * *
Конечно! Старик и я, мы только что совершили ошибку, но, несмотря на это, мы оказались правы!
На самом деле летучих мышей, в противоположность тому, что мы думали, привлекает не свет, и они умеют избегать препятствий, потому что движутся с маленькими персональными радарами.
Жерве, один из ученых нашей лаборатории, рассказал нам об этом позже. Только здесь речь идет о зверушках, которым впрыснули одну гадость, пальфиум или пироламидол, обнаружить которую позволил анализ, а это вещество обладает способностью уничтожать чувственные рефлексы, а в определенных случаях изменять их.
С этой дрянью в юшке летучие мыши отлично выполняют то, о чем я говорил, и вам больше ничего не остается, как согласиться со мной, что почтенные мышеводы — ребята не без фантазии.
Глава 15
Что называется, попасть в ловушку
Когда я заваливаю, едок чеснока бранится с каким-то шотландцем, который просит снизить тариф.
— Мой приятель здесь? — заявляю я рекламационно.
— Нет, — рычит человек с дезинсекционным дыханием, — он убрался.
— Как так?
— Не успели вы отвалить, как за ящиком пришел какой-то тип. Сказал, что он потерял свою квитанцию, и хотел сунуть мне тысячу монет. Так как вы мне еще не вернули эту вещь, я притворился неподкупным и предложил ему подать в дирекцию ходатайство. Он ушел со скандалом, а ваш кавалер последовал за ним…
В моей душе на лазурном фоне зажглась надежда. Наконец сделан первый ход. Если Преподобный продержится, мы восстановим разорванную нить.
— Как он выглядел, этот некто?
Но служащий был занят скандалом со своим шотландцем. Он говорит, что видел его жалобы в гробу в шотландской юбке, и что если он не согласен с тарифами НОЖДФ, то может отправляться ближайшим скорым.
На этом инцидент исчерпан.
— Так о чем вы? — спрашивает чеснокмен. Я повторяю ему свой вопрос.
Он поднимает козырек каскетки, чтобы слегка проветрить мозги, вытягивает сигарету из-за уха и, задумчиво разминая ее, заявляет:
— Человек средних лет, рослый, сдержанный. С манерами пижона. Он был в очках. Хорошо прикинут. Ну что я могу вам еще сказать?
Я думаю, что можно рассказать еще массу интересного, но не хочу настаивать. Преподобный Пино на тропе войны, мне остается только ждать его телефонного звонка. Я вручаю совестливому служаке тысячный билет, от которого он недавно отказался, и возвращаюсь в Большой Дом, моля святую Ромашку, покровительницу печеночников, чтобы сегодня у Пи-ноша не случилось приступа печеночной колики.
* * *
Берю сделал все необходимое, чтобы поднять свой моральный дух. И если бы в этом мире существовала высшая справедливость, наверняка у него были бы неприятности с пищеварением. В любом случае, судя по скорости, с которой он отплывает, он уверился, что будет жить среди летучих мышей до конца своих дней.
Развалившись в кресле, биток надвинут на лоб, как крыша альпийского домика, сардельки сцеплены на брюхе, он медленно плывет.
— Тебе лучше? — спрашиваю я. Он трясет головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— Помогите! — ревет Опухоль. — Помогите, а то эти дряни выцарапают мне зенки!
Сбегаются сотрудники. Мы вооружаемся шляпами, которые служат как сачки для бабочек, и наконец нам удается обезвредить эскадрилью. Поле битвы представляет собой отвратительную картину. Воистину, создавая летучих мышей, Господь забыл об эстетике. В этот день он перепутал чертежи.
— Отнеси этих ужасных зверей в лабораторию, — говорю я. — Пусть их пока поместят в соответствующее место! Толстый стал лиловым, как епископ в парадном наряде.
— Если я не подхвачу желтуху, — бормочет он, — значит, мне повезло.
— Ты ведь даже не знаешь, что это такое, — успокаиваю я.
Он говорит, что все же, чтобы успокоиться, пойдет хлопнет рому внизу; у меня не поворачивается язык, чтобы запретить ему. К тому же я счастлив, как дурачок. Снимаю телефонную трубку.
— Патрон, — говорю я Старику, — мне в голову пришла одна идея, могу ли я снова зайти к вам?
— Сан-Антонио, вы всегда желанный гость, — бросает мой начальник.
— Как в горле кость, — добавляю я, положив треплофон на хромированный рычаг.
* * *
— Итак, что это за блестящая идея? — сразу атакует Стриженый.
Он чистит своими ногтями свои ногти. Блестящие манеры.
Я описываю ему берюрьенское приключение.
— Только этого нам не хватало! — восклицает он. — Воскресшие летучие мыши!
— Нет, шеф. Хотя и явились они с вокзала Сен-Лазар, я не думаю, что они воскресли, как он. Чудеса происходят только один раз, вы это знаете. Я думаю, что они были просто в состоянии зимней спячки. И их поместили в холодильный ящик, потому что это идеальный способ перевозить их, не привлекая внимания.
— Вы горите на работе! — подтверждает хозяин. Согласитесь, подобная манера говорить не соответствует обстоятельствам.
— Но это еще не самая блестящая идея, патрон! Он похрустывает суставами.
— О! О!
— Нет, я, кажется, разгадал, как на самом деле использовали этих крылатых млекопитающих!
— Я слушаю!
— Они не предназначались для лаборатории…
— А-для-чего-же-в-таком-случае? — говорит Старик так быстро, что мне кажется, будто он выражается на венгерском.
— Шайка Кайюка пользовалась ими для того, чтобы устраивать поджоги у американцев. Вот почему пожары происходили только по ночам; вот почему они всегда начинались с краю крыш; вот почему, наконец, самые прочные полицейские кордоны не могли их предотвратить. Террористы нашли способ прикреплять к летучим мышам маленькие зажигательные бомбы. Вечером они оживляют их, просто помещая в комнатную температуру, и везут поближе к избранному объекту. Летучие мыши по прошествии получаса — время, которое понадобилось им в моем кабинете пробуждаются. Их притягивают огни дома, избранного целью, и…
— Браво! — кричит Старик.
Никогда я не видел его таким возбужденным. Он теряет контроль над собой.
— Сан-Антонио, вы только что нашли ключ к этой тайне. И давай мять мою десницу с такой энергией, что я боюсь, как бы она не осталась в его пальцах.
— Короче говоря, чтобы защитить американские базы, нужны не вооруженные люди, а сети…
— Совершенно правильно, патрон.
— Что вы собираетесь теперь делать? — спрашивает он, возвращаясь к позитивному настрою, который всегда был правилом его поведения.
— Ждать! Я надеюсь, что этим бойким ребятам понадобятся летучие мыши, чтобы продолжить свои нападения. Может быть, они попытаются получить обратно своих мышей, которые, как они считают, спокойно лежат в камере хранения Сен-Лазара.
— Очень хорошо, — подает голос Старик. — И если вам удастся схватить еще одного члена банды, разденьте его догола, чтобы он не смог покончить с собой.
* * *
Конечно! Старик и я, мы только что совершили ошибку, но, несмотря на это, мы оказались правы!
На самом деле летучих мышей, в противоположность тому, что мы думали, привлекает не свет, и они умеют избегать препятствий, потому что движутся с маленькими персональными радарами.
Жерве, один из ученых нашей лаборатории, рассказал нам об этом позже. Только здесь речь идет о зверушках, которым впрыснули одну гадость, пальфиум или пироламидол, обнаружить которую позволил анализ, а это вещество обладает способностью уничтожать чувственные рефлексы, а в определенных случаях изменять их.
С этой дрянью в юшке летучие мыши отлично выполняют то, о чем я говорил, и вам больше ничего не остается, как согласиться со мной, что почтенные мышеводы — ребята не без фантазии.
Глава 15
Что называется, попасть в ловушку
Когда я заваливаю, едок чеснока бранится с каким-то шотландцем, который просит снизить тариф.
— Мой приятель здесь? — заявляю я рекламационно.
— Нет, — рычит человек с дезинсекционным дыханием, — он убрался.
— Как так?
— Не успели вы отвалить, как за ящиком пришел какой-то тип. Сказал, что он потерял свою квитанцию, и хотел сунуть мне тысячу монет. Так как вы мне еще не вернули эту вещь, я притворился неподкупным и предложил ему подать в дирекцию ходатайство. Он ушел со скандалом, а ваш кавалер последовал за ним…
В моей душе на лазурном фоне зажглась надежда. Наконец сделан первый ход. Если Преподобный продержится, мы восстановим разорванную нить.
— Как он выглядел, этот некто?
Но служащий был занят скандалом со своим шотландцем. Он говорит, что видел его жалобы в гробу в шотландской юбке, и что если он не согласен с тарифами НОЖДФ, то может отправляться ближайшим скорым.
На этом инцидент исчерпан.
— Так о чем вы? — спрашивает чеснокмен. Я повторяю ему свой вопрос.
Он поднимает козырек каскетки, чтобы слегка проветрить мозги, вытягивает сигарету из-за уха и, задумчиво разминая ее, заявляет:
— Человек средних лет, рослый, сдержанный. С манерами пижона. Он был в очках. Хорошо прикинут. Ну что я могу вам еще сказать?
Я думаю, что можно рассказать еще массу интересного, но не хочу настаивать. Преподобный Пино на тропе войны, мне остается только ждать его телефонного звонка. Я вручаю совестливому служаке тысячный билет, от которого он недавно отказался, и возвращаюсь в Большой Дом, моля святую Ромашку, покровительницу печеночников, чтобы сегодня у Пи-ноша не случилось приступа печеночной колики.
* * *
Берю сделал все необходимое, чтобы поднять свой моральный дух. И если бы в этом мире существовала высшая справедливость, наверняка у него были бы неприятности с пищеварением. В любом случае, судя по скорости, с которой он отплывает, он уверился, что будет жить среди летучих мышей до конца своих дней.
Развалившись в кресле, биток надвинут на лоб, как крыша альпийского домика, сардельки сцеплены на брюхе, он медленно плывет.
— Тебе лучше? — спрашиваю я. Он трясет головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34