— Я его видел, я его узнал. И я могу тебе сказать, что это? продолжает этот идиот.
Он ломается, как сухарь, этот Пино, но надо, чтобы он наконец выдал текст. Он жеманится, напуская туману, он издевается!
— Это Меарист! — наконец произносит он, видя, что мне не по вкусу его игра. Я подпрыгиваю.
— Тебе почудилось, дружок! Меарист в Клевро, где тянет десять лет строгого.
— Я говорю тебе, это Меарист! Таких физий, как у него, больше нет… Я видел его долю секунды, на нем были черные очки и надвинутая на лоб шапка, но ты можешь мне поверить: это был он.
Я рассматриваю шляпу Пино на вешалке в безымянной больничной палате. Его отвратительный котелок весь измят.
Неожиданно веки увлажняются. Этот мятый биток так похож на самого Пино! Неодушевленные предметы, может, у вас все же есть душа?
Не знаю, есть ли она у самого Пино, может быть, его душа и есть эта шляпа, потерявшая цвет (но не потерявшая запаха), которая теперь покрывает металлический крючок.
— О чем ты думаешь, Сан-А? — шепчет мой приятель. — Что случилось?
Ты вдруг изменился в лице. Я откашливаюсь.
— Я думаю о тебе, Пино.
— Обо мне?! — восклицает он удивленно и с недоверием. — Обо мне! Ты шутишь?
Я встаю. Не время для чувств. Если я начинаю миндальничать, мне остается поменять работенку и выращивать попугайчиков на набережной Дубленых Кож.
— До скорого, Пинюш…
— До скорого! — отвечает он. — Скажи Берю, чтобы он проведал меня!
Он спешит поразить Толстого своими несчастьями. Судьба даровала ему такую возможность, и в глубине души он совершенно счастлив, старая каракатица.
— Я скажу ему.
— И не забудь про кальвадос, ты даже не можешь себе представить, как я его хочу!
Глава 16
Что называется, весело провести время
Звонок Матиасу, по прозвищу Живая Картотека, человеку, который может составить вам словесный портрет Адама и рассказать о жизни вашего прадедушки, глядя на фотографию вашей прабабушки.
— Послушай, Матиас, где сейчас Меарист? Этот Матиас настоящее чудо природы. Он даже не утруждает себя тем, чтобы открыть досье. Он выдает информацию, как те ребята, которые дают справку по телефонному ежегоднику:
"Вышел из Клерво два месяца назад в результате сокращения срока тюремного заключения за примерное поведение”.
— А потом?
— Ноль. Больше о нем ничего не было слышно.
— Он без права проживания в столице, да?
— Да, еще на пять годков!
— Постоянное место жительства?
— Официально Рамбуйе… Но…
Я вытираю лоб телефонной трубкой.
— Подожди, от твоих слов меня бросило в жар! Это слишком. In petto я низко кланяюсь Пино. Если нам все же удастся распутать это дело, то только благодаря ему.
— Вы меня еще слушаете, мсье комиссар?
— Еще бы! Если Меарист ведет себя тихо в течение двух месяцев, это значит, что он нашел синекуру. А если у него есть синекура, он хочет ее сохранить, значит, выполняет требования закона и регулярно является в жандармерию Рамбуйе, чтобы отметиться?
— Несомненно.
— Передай им приказ, чтобы они замели его, как только он явится. А если встретят раньше, чтобы они его забрали и предупредили нас. Те же инструкции всем легавым Пантрюша!
— Хорошо, мсье…
Я кладу трубку.
Чтобы провести время (потому что оно работает на меня), я затребовал досье, содержащее все темное прошлое Меариста, — прозванного так, потому что он служил в колониальных войсках, о чем вы уже догадались, благодаря тому бьющему через край интеллекту, который обеспечил вам место уборщика в Управлении Отхожих мест. На самом деле мсье зовут Жан Берегисестру. Он имеет за спиной тридцать два года, во рту часть зубов, рожу подонка, которая заставила бы содрогнуться и тигра, рубец в углу рта, делающий его бесконечно широким. Закончил свое образование в исправительном учреждении, которое совсем ничего не исправило. Что до послужного списка, то он включает в себя один приговор за сводничество, другой за квалифицированную кражу, третий за вооруженное нападение. Короче говоря, яркий представитель тех горемык, которые ищут свою дорогу в жизни, а заканчивают тем, что однажды утром обнаруживают, что с головой влезли в окошко Вдовы.
Я предпочитаю всегда видеть своими глазами, почему, как и что, поэтому, не колеблясь ни минуты, отправляюсь в путешествие Пантрюш Рамбуйе, чтобы изучить поближе поучительную жизнь блаженного Жана Берегисестру, в миру Меариста.
Так как мне всегда нужен шут (знаменитости все такие), я реквизирую карлика Берю, который выходит из бодуна, как грешница из исповедальни.
Он начинает есть, чтобы преодолеть опьянение. На алтарь Бахуса он приносит в жертву камамбер. Славный старый сырок с витрины, который лезет через все отверстия коробки.
— Послушай, Толстый, — вздыхаю я, — твой камамбер засох.
Берю не смущается.
— Я люблю такой! — утверждает он. И дальше комментарий:
— Что ценится в хлебе? Корочка, не так ли? Ну вот, то же в сыре. Я читал в одной статье в “Ридерс Дайжрать”, будто все ценное в сыре находится на корочке: ам маньяк, вита мин, пенис целин, в общем, все!
Я загружаю их, Берю и его камамбер, в шарабан и направляюсь в Рамбуйе, не забыв поручить агенту Тильомьеру отвезти старшему инспектору Пино вожделенный флакон кальвадоса. Как видите, я легко держу свои обещания, особенно если они пустые (конечно, славы на них не заработаешь, но такой уж я человек).
* * *
Веселое солнце сверкает на зелени леса, когда мы проезжаем мимо щита, указывающего, что мы находимся на территории, где элита мировой дипломатии стреляет в республиканских фазанов. Я направляюсь прямиком в Национальную Жандармерию, где аджюдан-шеф Лизоблю принимает меня со всеми почестями, соответствующими моему рангу.
Он получил сообщение от Матиаса, и его орлы прочесывают окрестности в надежде встретить Меариста.
Я расспрашиваю его о подозреваемом и узнаю, что бывший постоялец Клерво действительно поселился в Рамбуйе, где сошелся и, живет с Вирджинией Недотрог, девицей податливой, которая скрашивает вечера одиноких месье из Рамбуйе.
Кроме того, я узнаю от Лизоблю, что Меарист устроился шофером к некоему Кайюку, эта новость не может поразить меня, как, надеюсь, и вас удивить. Я прекрасно секу траекторию: этот разбойник, расставшись с крынкой, приезжает на место назначения (он мог бы попасть в место и похуже!). Он начинает с того, что сходится с местной шлюхой. Потом находит работенку у не совсем обычного хозяина (рыбак рыбака видит издалека), который, узнав о его прошлом, использует его для нужд своей организации… Да! Теперь врубаюсь! Туман рассеивается!
— Адрес девицы, пожалуйста! — резко говорю я. Аджюдан-шеф справляется по блокноту в очень кожаном переплете, где записывает расходы, кулинарные рецепты и номера билетов национальной лотереи, купленных под руководством своего непосредственного начальника, у которого он посредственный подчиненный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34