Вверх по лестнице. По коридору. Вот и дверь. Барсак, задыхаясь, ловил
воздух ртом. Легкие его заледенели, нос и уши онемели от обморожения.
- Истиолог! Держитесь! Я иду!
Крик, еще один, истошный, невероятный, захлебывающийся вопль, который
эхом прокатился по коридору старой квартиры и вызвал чувство леденящего
ужаса в груди Барсака.
Он шмякнулся о дверь, как выбрасываемая на свалку кукла. Мертвая
хватка, которой удерживал его Истиолог, внезапно исчезла. "И все-таки,
после всего, я опоздал, - подумал Барсак с облегчением. - Они убрали его".
Дверь отворилась. Барсак прошел внутрь на окоченевших ногах. Первое
же, что увидел - это четверых в серебряных масках.
Истиолог лежал голый в своей постели, в луже крови. Двойной крест
своим алым цветом ярко выделялся на фоне его бледной кожи. Над ним
склонились две фигуры в серебряных масках, держа над его лицом какой-то
необычный инструмент с остро отточенным широким лезвием с двумя
рукоятками, соскабливая начисто...
Не выдержав этого зрелища, Барсак отвернулся.
- Все кончено, - произнес знакомый голос, голос человека,
навестившего его в пивной. - Жаль, что он очень быстро умер.
- Жаль, что не я сам проделал все это, - пробормотал Барсак. - Но
ведь сей дьявол не давал мне ничего совершить. А теперь я свободен.
Свободен! Вот только...
- Да, - сказал один из последователей Культа. - Свободны. Но вам
известна цена вашей свободы.
Это уже была третья встреча с Лордом Кэрнотьютом, и впервые Барсак не
видел в нем своего противника. Изможденный, уже не способный ни на ярость,
ни на страсть, устало сидел он в роскошном кресле - высоко во дворце
Кэрнотьюта, жадно впитывал слова великана.
- Вы отбываете на Азонду завтра, - произнес губернатор. - В этой
группе семнадцать посвященных. Период посвящения длится год. После этого -
после этого вам станет известно, какие пути открыты для вас, а какие -
нет.
- А Зигмунн там будет?
Кэрнотьют опешил на мгновенье, затем смерил Барсака сверху вниз.
- До конца его года осталось еще несколько месяцев. Он будет там. Но
если вы еще не оставили мысли...
- Вы прекрасно знаете о том, что я давно уже отказался от всякой
попытки выручить его - да и себя тоже.
Барсак прислушался к своему голосу, сдавленному, совершенно
невыразительному и в какой-то мере поразился тому, как сильно он изменился
за эти семь месяцев пребывания на Глаурусе. Как будто испытанные им
злоключения лишили жизнестойкости его душу, как будто она заржавела,
подгнила изнутри, по сути дела превратилась в груду никчемной трухи, и для
него уже ничего не оставалось, как воспринимать неопределенные милости
Культа.
- Выпьете? - спросил Кэрнотьют.
- Не испытываю жажды.
- Это хорошо. Утрата физических желаний является одной из
существенных составляющих ритуала посвящения. Желания возвратятся или нет,
это уж как вы сами решите, после того, как получите свою маску.
Барсак на мгновенье прищурил глаза.
- Так все же это вы убили ту девушку, Кассу?
- Да. Она поставила меня в неловкое положение, и а либо должен был
убить ее, либо самому покончить с собой. Но мне еще не надоела жизнь,
Барсак. Остальное вам известно.
- Да.
Хоть еще и несколько непривычным было для него это чувство, но ему
теперь стало в общем-то безразлично все, что произошло и с ним, и со всеми
другими... Казалось, что последующее уже не имеет никакого значений.
- Ступайте, - сказал Кэрнотьют. - Присоединяйтесь к своим
сотоварищам-послушникам. Корабль отправляется на Азонду завтра.
Не выражая никакого протеста, он позволил, чтобы его взяли за руку и
провели в соседнюю комнату. Здесь, на мягких диванах, кольцом
расставленных вдоль стен, сидели остальные шестнадцать, а три
последователя Культа в серебристых масках стояли на страже у входа.
Барсак стал разглядывать этих шестнадцать. Среди них он насчитал пять
женщин и одиннадцать мужчин. Судя по виду, все они были гуманоидами. Все
они сидели, устало прислонясь к спинкам, не переговаривались друг с
другом. Некоторые из них по сути уже не принадлежали миру сему, а ушли в
свой личный, замкнутый и по-видимому многокрасочный внутренний мир. Одно
выражение было общим для всех их лиц - выражение, которое существовало,
Барсак был в этом абсолютно уверен, и на его собственном лице. Это были
люди, потерявшие всякую, пусть даже ничтожную, надежду.
Одна из женщин все еще демонстрировала открытый костюм девушки для
всех, но он был изношен и изодран. Точно такою же выглядела и она сама. На
вид ей было около сорока. Ее некрасивое лицо покрывали морщины, глаза
потускнели, безвольно отвисла нижняя челюсть. Рядом с нею сидел мальчик
лет семнадцати, с причудливыми узорами на опухших руках и пурпурными
пятнами на других частях тела - от длительного употребления наркотика
самтор. Поймав взгляд Барсака, мальчик вдруг весь задрожал и разразился
целым каскадом рыданий.
Еще дальше сидел мужчина лет тридцати пяти, черты лица которого
нельзя было разобрать из-за многочисленных шрамов. Одного глаза не было
вовсе, другой был перекошен, нос расплющен поперек всего лица. У него была
рассечена одна губа, щеки покрывали зеленые зигзагообразные следы
татуировки. Он-то, наверное, как раз больше остальных имел все основания
прятать свое лицо под маской, подумал Барсак.
Он занял место на одном из диванов и напоминал себе: "Вот люди,
которые сдались. Я еще не совсем такой, как они. Я еще держусь над
поверхностью воды. Эти люди, все до единого, позволили себе утонуть".
Но затем он с горечью и некоторой обидой признался самому себе в том,
что он не прав, что он принадлежит в такой же степени, как и они, этому
миру ходячих мертвецов. Культ подбирал только зашедших в тупик, для
которых уже не было другого выхода. К нему приходили отверженные рода
человеческого, те, кто уже упал настолько низко, что дальше опускаться уже
было просто невозможно, а Культ подбирал их. И от этой мысли было и
горько, и обидно.
Культ следил за ним с самого начала. Приверженцы Культа определили
еще с того самого мгновения, когда он впервые ступил на землю Глауруса,
что он перспективен для рекрутирования. Они следовали за ним повсюду, от
одного его злоключения к другому. А он опускался все ниже и ниже, все
больше и больше распадался некогда цельный и твердый характер прежнего
Барсака. И наступило время, когда уже некуда было катиться ниже, и тогда
они вышли на авансцену, чтобы освободить его от Истиолога и пригласить
занять место среди них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17