Неужели надежда избавиться от тирании двух женщин…
– Почему вы покорно позволяете третировать себя? Между нами, мужчинами, вы – притча во языцех для ваших соседей: одни вас презирают, другие жалеют.
– Моя жена ухаживает за мной…
– Заставляя вас зимой и летом щеголять в пальто, которое клошар – и тот не наденет? Не давая вам денег на табак? Вчера один из инспекторов заметил, как вы, словно последний нищий, подобрали на улице окурок. А у вас двести тысяч франков ренты!
Старик не отвечает. Мегрэ наливается бешенством.
– Вас запирают в самой темной, самой убогой из комнат. Вас нрячут от гостей как что-то постыдное, грязное…
– Уверяю вас, она ухаживает за мной.
– Вы хотите сказать, что ваши жена и дочь не дают вам околеть? Вы прекрасно знаете – почему. Когда признательность побудила аргентинского скотовода назначить вам ренту, он – быть может, случайно – оформил документ так, что после вашей смерти вашим наследникам ничего не достанется. Пенсия в двести тысяч выплачивается лично вам, исключительно вам, не правда ли, господин Ле Клоаген? И вы прекрасно знаете, почему за вами ухаживают, как вы изволили выразиться.
Неужели этот человек вправду святой?
– Клянусь вам, господин комиссар…
– Хватит! Не выводите меня из терпения. Я вас еще не беру под стражу. Надеюсь, поразмыслив, вы поймете, что самое лучшее – сказать всю правду… Люкас! Люкас!
Люкас, вбежавший в кабинет, видит, что шеф весь в поту и с трудом сдерживается.
– Пригласите госпожу Ле Клоаген.
И вот руки старика дрожат, лоб снова покрывается мерзкой испариной страха. Уж не бьют ли его эти ведьмы?
– Входите, сударыня… Помолчите! Прошу вас помолчать… Я знаю, вы возмущены тем, что прождали несколько часов, но виноваты в этом только вы… Помолчите!.. Я вызывал не вас, а вашего мужа. Он достаточно взрослый, чтобы добраться до набережной Орфевр, и в следующий раз вас даже не впустят в здание. Возвращаю вам мужа. Не знаю покамест, буду ли вынужден принять в отношении него другие меры. Во всяком случае, его, вероятно, подвергнут медицинскому освидетельствованию, которое установит, помешан он или нет. Можете идти… Слышите, я прошу вас удалиться. Вот так-то. Жалуйтесь кому угодно… До свидания, сударыня.
Уф! Дверь наконец закрылась. Начисто ничего. Просто не могу видеть эту размалеванную бабу. И дорого бы дал, чтобы в кухне на улице Коленкура оказалась она, а не ее муж.
Люкас усмехается. Он впервые видит Мегрэ в такой ярости.
– Это наводит меня на мысль… – продолжает Мегрэ, но внезапно погружается в раздумье и застывает, вперив глаза в залитую солнцем Сену и пеструю суету на мосту Сен-Мишель.
– На мысль о чем?
– Так, ни о чем… Надо разузнать, где эта женщина была во вторую половину дня в пятницу. Хорошенько разузнать. Вот этим и займись.
– Почему вы не спросили, где она была в воскресенье?
– Потому!
Потому что он убежден: она этого ждала, у нее заранее был готов ответ; а еще потому, что ее как раз и задевает, тревожит, выбивает из колеи именно это – почему ее ни о чем не спросили. Можно не сомневаться: сейчас, уезжая в такси, она испытывает все мыслимые страхи.
– Вы считаете, что…
– Ничего я не считаю… Впрочем, почем знать? Я, может быть, прокачусь в Сен-Рафаэль… А как там другое наше несчастье, этот дурак Маскувен? В Отель-Дье ты не звонил?
– Состояние удовлетворительное. Сестра навестила его, но он ее не узнал. Нужно еще несколько дней…
– А тип со спортивной машиной?
– Ничего, автомобиль он наверняка сменил. Мы уже проверили штук двадцать зеленых спортивных машин, но молочница ни одной не опознала.
В дверь стучат. Это служитель.
– Господин комиссар, вас вызывает начальник.
Мегрэ и Люкас обмениваются взглядами. Такой вызов в ходе расследования не предвещает ничего доброго. Он означает: что-то застопорилось, допущена накладка, поступили жалобы, да мало ли что. А Мегрэ не в настроении выслушивать не то что выговоры – даже советы. Об этом свидетельствует уже то, как он держит трубку в зубах.
Он толкает обитую дверь.
– Вызывали?
Начальник молча протягивает только что полученную пневматичку. Вид у него кисло-сладкий: он то ли недоволен, то ли посмеивается про себя. Мегрэ читает:
«Господину начальнику уголовной полиции.
Имею честь и удовольствие довести до Вашего сведения факты, которые, в случае если вверенная Вам служба не разберется в них, дадут мне основание обратиться с жалобой на нее по установленной законом форме.
В прошлое воскресенье, вернувшись с обычной прогулки в Морсан-сюр-Сен, я узнал от своей привратницы, что незадолго до моего возвращения к ней зашел субъект, назвавшийся инспектором полиции и задавший ей многочисленные подробные вопросы обо мне, моих доходах и привычках.
Привратница не догадалась потребовать у него документы, удостоверяющие личность; все это позволяет предположить, что дело идет о мнимом полицейском.
Действительно, понаблюдав из окна за окрестностью, я заметил, что этот субъект следит за мной из небольшого кафе под вывеской «Старое пуйи» на площади Сен-Жорж.
Очевидно зная, что я живу один и питаюсь в ресторане, он ожидал моего ухода, чтобы беспрепятственно обследовать мое жилище.
Не скрою от Вас, что по праву, предоставляемому законом любому французскому гражданину, я действительно играю на бирже и имею привычку хранить у себя дома крупные суммы наличными, а также ценные бумаги.
Я сообщил о вышеперечисленных фактах квартальному комиссару полиции и попросил прислать охрану. Вскоре я действительно увидел, что на улице Нотр-Дам-де-Лоретт появился полицейский в форме.
Субъект, наблюдавший за мной, заговорил с ним. Они пожали друг другу руки, и полицейский, пожав плечами, удалился.
На следующее утро тот, кто выслеживал меня, все еще был на месте. К нему подошел пожилой мужчина с полным лицом, в скверно сшитом костюме, и оба зашли в «Старое пуйи» выпить по стаканчику».
Начальник не может удержаться от улыбки при виде нахмурившегося Мегрэ: речь в письме явно идет о комиссаре.
«Не могу удержаться от мысли, что здесь действует организованная банда, зарящаяся на мои деньги. Весь понедельник за мной по пятам шли субъекты, которые, видимо, сменяли друг друга, но все выглядели в равной степени подозрительно.
Наконец, когда я, как делаю каждую неделю, направился к Пру и Друэну, маклерам по продаже недвижимости, занимающимся вложением моих капиталов, я узнал, что человек с полным лицом и с трубкой во рту заходил туда и осведомлялся, являюсь ли я клиентом фирмы.
Прошу Вас, господин начальник, принять все меры для того, чтобы выяснить приведенные факты и покончитъ с положением, внушающим мне серьезное беспокойство.
В ожидании ответа прошу Вас верить в мое весьма глубокое к Вам уважение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29