— Комиссар Лекёр еще не приехал?
— Поздно вечером его срочно вызвали в Клермон-Ферран… Произошло вооруженное нападение на сберегательную кассу, убит один человек — он проходил мимо и, увидев, что дверь приоткрыта в неурочный час, машинально толкнул ее в тот самый момент, когда воры собрались выходить… Один из них выстрелил…
— Здесь ничего нового?
— Насколько мне известно — нет…
— Вы не занимались вокзалом?
— Это поручено моему коллеге Триго… Должно быть, сейчас он еще там…
— Полагаю, ту молоденькую служанку, которую я увидел, придя сюда, допросили? Что она сказала?
— Удивительно, что девчонка вообще говорит, с ее-то головой! Она ничего не знает. Ее наняли только на время сезона, чтобы убирать комнаты постояльцев. Она не занималась первым этажом, ибо мадемуазель Ланж наводила здесь чистоту сама…
— Девушка никогда не видела посетителей?
— Только служащего газовой компании и поставщиков. Она начинала работу в девять часов и заканчивала в полдень… Супруги Малески — они там, наверху, — обеспокоены… Они заплатили до конца месяца и теперь терзаются вопросом, имеют ли право остаться… Нелегко найти комнату в разгар сезона, и к тому же им не хотелось бы переселяться в отель…
— Что решил комиссар?
— Я думаю, что им разрешат остаться… Во всяком случае, пока они там, у себя… Другая жилица, толстуха, только что вышла — отправилась к массажистам на процедуры…
— Франсина Ланж не приходила?
— Я жду ее… Никто не в курсе того, что должно произойти… Она настояла на прощании с усопшей, но я не уверен, придут ли люди… Мне дали такие инструкции: оставаться здесь и незаметно рассматривать посетителей, если таковые, конечно, будут…
— И все же — доброго дня… — пробормотал, покидая кухню, Мегрэ.
Комиссар машинально поднял с круглого столика, прежде стоявшего в гостиной и перенесенного в столовую вместе со всей остальной мебелью, книгу в черном переплете. Это был роман Стендаля «Люсьен Левен». Пожелтевшая бумага хранила особый запах книг из муниципальных библиотек или магазинов, имеющих абонемент для читателей. На фиолетовом штампе значилось имя владельца книжного магазина и его адрес.
Мегрэ положил книгу на место и минуту спустя уже спокойно шагал по тротуару. Открылось окно, расположенное на уровне его головы, и женщина в пеньюаре, с бигуди на голове, обратилась к нему:
— Скажите, господин комиссар: в самом деле можно посещать?..
Комиссар так удивился, что какое-то время не понимал, о чем речь.
— Полагаю, поскольку тело выставлено для прощания и дверь открыта…
— Ее видно?
— Насколько мне известно, гроб закрыт…
Женщина вздохнула:
— Это мне больше нравится… По крайней мере, не так впечатляет…
Он нашел мадам Мегрэ на зеленой скамейке, притом заметно удивленной тем, что муж так быстро вернулся.
Они отправились в путь, как делали каждое утро. Всего лишь на несколько минут они отставали от графика, никем, впрочем, не установленного, которому тем не менее следовали так неукоснительно, словно это было дело большой важности.
— Кто-нибудь пришел?
— Никто. Ждут…
На этот раз супруги начали с детского парка, еще почти пустого, и сделали круг в тени его деревьев. Некоторые из этих деревьев, как и те, что росли на берегу Аллье, были редкими породами из Америки, Индии или Японии, и на металлических табличках значились их латинские и французские названия. Многие деревья были присланы в знак благодарности за лечение в Виши забытыми главами государств, магараджами или мелкими восточными принцами.
Мегрэ недолго простоял у игроков в шары. Мадам Мегрэ никогда не спрашивала мужа о том, куда он идет.
Он уверенно шел вперед, как будто имел перед собой какую-то цель, но на самом деле чаще всего избирал одну улицу вместо другой, меняя маршрут, чтобы найти новые образы, новые звуки.
Примерно за час до приема воды он шагал по улице Жоржа Клемансо с таким видом, словно собирался сделать покупки, потом свернул в один из крытых проходов, в так называемый Театральный пассаж, где перед книжным магазином были выставлены в коробках подержанные книги, а на вертящихся стойках виднелись разноцветные новые издания.
— Заходи, — сказал он жене, которая остановилась в нерешительности.
Владелец магазина, облачившись в длинный серый халат, наводил порядок. Казалось, он узнал Мегрэ, но не подал виду.
— У вас найдется несколько свободных минут?
— Я в вашем распоряжении, господин Мегрэ. Полагаю, вы хотите расспросить меня о мадемуазель Ланж?
— Она была одной из ваших клиенток, не правда ли?
— Заходила ко мне по крайней мере раз в неделю, а случалось, и два, чтобы обменять книги. У нас был абонемент, позволявший ей брать две книги сразу…
— Давно вы ее знали?
— Я купил этот магазин шесть лет назад. Сам я не местный, приехал сюда из Парижа, с Монпарнаса. Она ходила еще к моему предшественнику.
— Вы с ней беседовали?
— Знаете ли, эта женщина не была болтлива…
— Она не советовалась с вами, кода выбирала книги?
— У нее был свой подход. Идите со мной, посмотрите…
За торговым залом располагалась комната, заставленная шкафами с книгами в черных переплетах.
— Она проводила здесь полчаса, иногда час, изучая тома, читая по нескольку строчек то в одной, то в другой книге.
— Последнее, что она читала, — это «Люсьен Левен»
Стендаля.
— Стендаля она открыла для себя совсем недавно…
До этого прочла всего Шатобриана, Альфреда де Виньи, Жюля Сандо, Бенжамена Констана, Мюссе, Жорж Санд…
Всех романтиков. Однажды взяла Бальзака, не помню какую книгу, и на следующий день принесла ее обратно… Я спросил, почему ей не понравилась книга, и она ответила что-то вроде: «Это слишком грубо…»
Бальзак груб!..
— А современные авторы?
— Она никогда не пробовала их читать… Зато читала и перечитывала переписку Жорж Санд с Мюссе…
— Благодарю вас…
Комиссар уже почти дошел до двери, когда книготорговец окликнул его:
— Господин Мегрэ! Я забыл одну деталь, которая, быть может, развлечет вас. Я удивился, обнаружив в некоторых книгах карандашные пометки. Были подчеркнуты фразы или отдельные слова. Иногда стояли только крестики на полях. Я решил выяснить, кто из клиентов имел такую привычку, и в конце концов обнаружил, что это была она…
— Вы говорили с ней об этом?
— Пришлось… Моему помощнику надоело стирать резинкой эти пометки…
— И как она реагировала?
— С чопорным видом заявила: «Приношу вам глубокие извинения… Когда я читаю, забываю, что книги не мои…»
Все было на своих местах — курортники, светлые стволы платанов, солнечные блики, равно как и тысячи желтых стульев.
Элен Ланж находила Бальзака слишком грубым… Она, несомненно, имела в виду, слишком реалистичным…
Ограничивалась писателями первой половины XIX века, спесиво игнорируя Флобера, Гюго, Золя, Мопассана…
Мегрэ не случайно в первый день обнаружил в углу ее гостиной кипу иллюстрированных журналов…
Помимо своей воли, комиссар все время пытался отыскать новые черты, дополняющие создаваемый им портрет этой женщины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34