— Она тоже у доктора?
— Да.
— Гарри не боится, что Чарли узнает этот адрес?
— Он будто бы принял необходимые меры предосторожности. Прежде чем туда идти он всякий раз убеждается, что за ним не следят, да к тому же кто-то их охраняет.
— Кто?
— Не знаю.
— Короче, что же он просил мне передать?
— Он просит вас не заниматься Чарли и Чичеро, во всяком случае, ближайшие несколько дней. Неряху Джо можно будет посадить на самолет не раньше чем через неделю. Он опасается всяких неожиданностей, которые могут помешать их отлету, — Если я правильно вас понял, он просил мне передать, что вся эта история меня не касается?
— Примерно так. Но он ваш горячий поклонник и заранее радуется, что, когда все кончится, ему наверняка представится случай поболтать с вами либо здесь, либо в Сен-Луи.
— Воплощенная любезность! Где вы расстались с этим господином?
— У дверей его гостиницы.
— Адрес помните?
— Это где-то в районе улицы Рени. Если я там похожу, то, мне кажется, узнаю дом.
— Вы в силах выйти?
— Разрешите мне только переодеться.
Начинало светать. Дом просыпался, наполнялся звучками, доносились голоса из соседних квартир, раздавались шаги на лестнице, где-то заговорило радио.
Мегрэ услышал плеск воды — инспектор, видимо, мылся, а когда он вернулся в столовую, то выглядел так, словно сошел с картинки модного журнала, только лицо его по-прежнему было цвета папье-маше.
Они спустились вниз; увидев, что машина стоит двумя колесами на тротуаре, Барон ужасно смутился.
— Мы поедем на моей машине?
— Я предпочитаю такси. Но если хотите, можете поставить ее как следует, вдоль тротуара.
Они прошли пешком до бульвара Батиноль и там сели в такси.
— Левый берег. Сперва на улицу Рени.
— Какой номер дома?
— Нам надо проехать всю улицу.
Не меньше четверти часа колесили они по этому кварталу, останавливались у всех гостиниц, и Барон разглядывал фасады. Наконец он сказал:
— Вот она.
— Вы уверены?
— Да. Я отлично помню эту медную дощечку. Они вошли. Какой-то мужчина протирал мокрой тряпкой коридор.
— В конторе никого нет?
— Хозяин приходит только в восемь часов. Я ночной сторож.
— Вы знаете имена постояльцев?
— Вон на доске все фамилии.
— Здесь живет американец, высокий блондин, еще молодой, его зовут Гарри?
— Наверняка нет.
— Может, все же проверите?
— Незачем. Я знаю, о ком вы говорите.
— Как?
— Парень, которого вы мне описали, зашел сюда сегодня часа в четыре утра.
Он спросил меня, в каком номере живет мосье Дюран. Я ответил ему, что у нас нет никакого Дюрана. «А Дюпон?» — спросил он. Я решил, что он смеется надо мной, — он ведь был сильно выпивши.
Мегрэ и Барон переглянулись.
— Он стоял вот тут, где вы сейчас стоите, и казалось, не собирался уходить. Потом он полез в карман, что-то долго искал и, наконец, вынул купюру в тысячу франков, сунул ее мне и сказал, что его будто бы преследовала женщина, и он решил забежать в гостиницу, чтобы от нее отделаться. Он попросил меня выйти на улицу и поглядеть, уехала ли машина, постоял еще несколько минут и только тогда ушел. Барон был взбешен.
— Он разыграл меня как мальчишку, — пробурчал он, когда они вышли на улицу. — Как вы думаете, он в самом деле помощник прокурора?
— Скорее всего.
— Тогда почему он это сделал?
— Потому что все эти люди из-за океана, что гангстеры, что прокуроры, считают нас чуть ли не детьми беспомощными, не способными справиться с мало-мальски серьезным делом. Мы для них, видите ли, приготовишки!
— Куда вас теперь везти, мосье Мегрэ? — спросил шофер такси, узнавший комиссара.
— Набережная Орфевр.
И, нахмурившись, Мегрэ забился в угол машины.
Глава 9
в которой Мегрэ, несмотря ни на что, соглашается выпить рюмку виски
— Господин комиссар, начальник приехал.
— Иду.
Было девять часов утра, и даже в тусклом свете пасмурного дня было заметно, что Мегрэ небрит и что глаза у него красные от бессонницы и простуды.
Уже три раза ему докладывали:
— Американка поднимает дьявольский шум.
— Пусть себе шумит на здоровье.
Потом пришел инспектор и рассказал:
— Я приоткрыл дверь, чтобы передать ей чашку кофе, но она выхватила чашку и швырнула мне в лицо. Матрас разорван в клочья, и вся камера засыпана конским волосом.
Мегрэ только пожал плечами. Потом он велел позвонить Люка и передать ему, что охранять «Весельчак» больше не надо и что он может ехать домой спать.
Но Люка ни за что не хотел пропустить конца этой истории и поэтому отправился не домой, а примчался на Набережную Орфевр. Он тоже весь оброс темной щетиной.
Что касается Торанса, то он заперся в пустом кабинете с Тони Чичеро и упорно задавал ему одни и те же вопросы, на которые Тони отвечал презрительным молчанием.
— Ты только зря теряешь время, старик, — заметил Мегрэ.
— Знаю. Но мне это доставляет удовольствие. Он не понимает, о чем я его спрашиваю, но я отлично вижу, что его это тревожит. К тому же ему дико хочется курить, но он слишком горд, чтобы попросить сигарету. Как-то раз он все же открыл было рот, но тут же умолк.
В опергруппе Мегрэ все были охвачены каким-то лихорадочным возбуждением, непонятным для тех, кто не участвовал в этом деле. Маленький Лапуэнт, например, еще не был в курсе событий и с удивлением глядел на Мегрэ и его ближайших сотрудников, которые делали все в это утро с каким-то особым ожесточением.
Полицейские комиссариаты пятого и шестого районов были поставлены на ноги.
— Необходимо как можно скорее найти этого доктора. Живет он где-то возле бульвара Сен-Мишель, но сомневаюсь, чтобы у него на двери висела табличка.
Точный возраст его не знаю, думаю, что он еще молод. Надо расспросить о нем в аптеках квартала. Вполне вероятно, что в прошлый вторник он накупил много разных лекарств. Надо обойти магазины хирургических инструментов.
Все утро районные инспекторы обходили дом за домом, аптеку за аптекой, не имея ни малейшего понятия о том, что они занимаются людьми, которые приехали из Сен-Луи, только чтобы свести друг с другом личные счеты.
Инспектор из Сыскной полиции отправился на медицинский факультет и переписал там списки молодых врачей, получивших дипломы за последние два-три года. Потом он расспрашивал всех преподавателей факультета.
Если к этому прибавить всех полицейских и жандармов, которые искали Билла Ларнера на шоссейных дорогах и на бельгийской границе, то выходило, что в связи с делом американцев было мобилизовано несколько сот человек.
Мегрэ постучал в дверь, закрыл ее за собой, пожал руку начальнику Сыскной полиции и в изнеможении опустился на стул. В течение десяти минут он монотонным голосом изложил вкратце все, что знал об этом деле. К концу его доклада начальник, казалось, стал более озадачен, чем комиссар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34