Три волны, одна за другой, взлетели до самого верха красной с белым трубы, и третья, сорвав спасательную шлюпку, которая держалась теперь лишь на шлюпталях, унесла ее в кипящую бездну.
— Капитан!
Лоцман явно напрягал все свое внимание.
— Разбираете, что нам сигналят?
И он указал на мигающие огни, которые Петерсен разглядел не сразу.
— Как! Уже Тромсё? — удивился он.
— Да, Тромсё. Но ручаюсь: нам приказывают не заходить в порт. Разве не видите?.. Минутку — опять начали. Три белых… Один красный… Один белый…
— Два белых! — глухим голосом поправил Вринс.
— А потом?.. Ну, видите?
Капитан шагнул вперед, обеими руками схватился за поручни и все же пошатнулся под водопадом ударивших в лицо брызг.
— Стоп машина! — скомандовал он. — Не уверен, но…
Световые сигналы с берега непрерывно повторяли одно и то же.
— Надо ответить.., пари держу, наши сигнальные фонари не готовы.
Петерсен тут же пожалел о своих словах. Вринс был уже в рулевой рубке и сам зажигал фонари.
— Посигнальте: «вас понял», — бросил капитан и, обращаясь к подошедшему лоцману, пояснил:
— Передают, чтобы мы оставались на внешнем рейде. В порт не войти: затонувший нынче вечером траулер загородил фарватер.
Он взялся за ручку машинного телеграфа:
— Средний вперед!
И снова ни огонька. Потом из тьмы выступило расплывчатое пятно света, и гудок «Полярной лилии» трижды издал долгий рев.
Тромсё лежал слева, за поясом скал, прохода между которыми еле-еле хватало для судна среднего тоннажа.
На молах вокруг затонувшего траулера несомненно велись работы — оттуда доносился скрип подъемного крана. Течение сносило пароход на подводные камни.
Пришлось маневрировать: двигаться вперед, останавливаться; давать задний ход, снова останавливаться, несмотря на это, «Полярную лилию» по-прежнему сносило, и всякий раз стоило больших трудов вернуть ее на курс.
Прибежал второй помощник.
— К нам идет катер с почтой, — объявил ему Петерсен. — Готовьте штормтрап. Лапландца спускать как можно осторожнее.
Он был даже доволен новым происшествием: в Тромсё его все знали, местный агент компании был не дурак выпить, и капитану пришлось бы со многими здороваться и разговаривать, чего ему сейчас никак не хотелось.
Во мраке затарахтел мотор катера, но лишь спустя несколько минут его белый сигнальный фонарь скользнул под бортом «Полярной лилии», от кормы к носу.
Началась серия нудных маневров: «Вперед!.. Стоп!..
Задний ход!.. Малый вперед!..»
Раз десять катер оказывался в нескольких сантиметрах от трапа, раз десять его отбрасывало волной.
Наконец его удалось пришвартовать. На палубу вынырнули двое в дождевиках. Петерсен встретил их, пожал руки.
— Что там у вас случилось?
— Новенький траулер с отличным дизелем, в первый раз шедший на лов трески к югу от Шпицбергена.
Лоцмана, ясное дело, не взяли, на борту никто здешние воды не знает. Немцы полагаются только на свои карты. Это их не спасло: пошли ко дну прямо на фарватере.
— Кто-нибудь погиб?
— Юнга лет пятнадцати: при толчке свалился в воду. Наши спорят, не взорвать ли траулер динамитом.
Экспедитор принес мешки с почтой. Три матроса со всеми предосторожностями вынесли лапландца на палубу. Бедняга, которому невозможно было что-нибудь объяснить, исступленно отбивался, издавая нечеловеческие вопли.
— Этого в больницу. И немедленно…
Спустить лапландца на катер оказалось еще трудней.
Он так вырывался из рук, что в конце концов свалился с двухметровой высоты, стукнулся головой о планширь и потерял сознание.
— А знаете, ваших бортовых огней в кабельтове — и то не видно.
— Знаю, — пробурчал Петерсен.
— Будьте осторожны! Из Киркинеса идут два английских рудовоза. Должны быть здесь еще ночью.
— Ладно.
Капитану не терпелось поскорее все закончить.
«Полярная лилия» находилась в опасной близости от города, огни которого уже проступали сквозь ледяной туман.
Опять налетел снеговой заряд; снежная крупа крошечными иглами колола кожу, проникала в обувь и под одежду.
Петерсен ни на секунду не переставал наблюдать за суетой у катера. Как только отдали швартовы, он пересчитал людей на суденышке и дал сигнал отправления.
Маневром руководил с мостика Вринс, и капитан внимательно прислушивался: он испытывал известное беспокойство. Но винт стучал без перебоев. Едва катер отвалил, пароход повернул на полрумба вправо, и телеграф передал в машину: «Восемьдесят оборотов!»
Потом — «Сто оборотов!»
А ведь мальчишка наверху бледен сейчас как мел, пальцы его стискивают ручку телеграфа, глаза сверлят темноту, где видны только беловатые гребни ближайших волн.
Петерсен не сразу поднялся наверх — сперва зашел в ресторан, где на одной из банкеток растянулся землисто-серый стюард.
— Что? Нехорошо?
— Вы знаете, я всегда так: слабую качку выдерживаю, но такую!..
— Кого-нибудь видел?
— Позвонил господин Эвйен: потребовал минеральной воды.
— Худо?
— Есть малость. Но все-таки держится. Собирался лечь.
— Как остальные?
— Не знаю. Инспектор только что пытался выйти, но тут же вернулся. Раскис почище, чем я.
Стекло на лампе разлетелось, фитиль едва тлел.
Капитан посмотрел на тускло освещенный коридор и неожиданно направился к каюте Арнольда Шутрингера.
Собрался было постучать, но пожал плечами и распахнул дверь.
Немец, сняв очки, без которых глаза у него приобретали нормальные размеры, сидел на краю койки; лоб у него был в испарине.
Капитан с первого взгляда понял, что пассажиру пришлось прибегнуть к бачку из промасленного картона — тот еще стоял посреди каюты.
— В котором часу будем в Тромсё? Что за маневр сейчас выполняли?
— Тромсё мы прошли.
— Что вы сказали?
Немец рывком вскочил на ноги, и лицо его сделалось почти угрожающим — так он был возмущен.
— Прошли Тромсё? Без захода?
Свеча еле теплилась. Тем не менее Петерсен разглядел на шишковатом лбу Шутрингера капли пота.
— Вчера вечером на фарватере затонул траулер.
— Ну и что?
— Почту доставили нам прямо на борт. Груз сдадим на обратном пути.
Шутрингер впервые утратил хладнокровие; было видно, что он разъярен.
— Интересно, имеет ли компания право… — заворчал он.
— Вы хотели сойти в Тромсё?
— Нет, просто дать телеграмму.
— Почему же не предупредили заранее? С почты прислали бы кого-нибудь. Вы, видимо, собирались затребовать из Германии перевод?
Молодой человек промолчал.
— В таком случае могу заверить, что ваши деньги вскоре будут найдены. Мы уже разыскали золотые монеты в матрасе угольщика Крулля. Сам он скрывается где-то на судне.
— Благодарю! — сухо бросил Шутрингер и потянулся к дверной ручке с явным намерением закрыть каюту.
Петерсен шел, опустив голову и вздрагивая всякий раз, когда пароход бросало особенно сильно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30