ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


— Вероятно. Еще не знаю.
Утром ожидались роды, и, если он не ошибся, придется отложить практические занятия, которые он проводит дважды в неделю, по вторникам и средам, в Институте материнства. Сегодня как раз вторник.
— Вернешься к завтраку?
— Надеюсь. Если не приду, позвоню.
Хотя он не всегда обедал с семьей, но завтраки старался не пропускать: он придавал этому особое значение, сам не зная почему. Он настаивал, чтобы по крайней мере раз в день все вместе собирались за столом, и раздражался, если один из детей опаздывал или вовсе не являлся.
Из комнат дочерей доносился шум пылесоса. Элиана распевала в ванной.
Он не зашел поцеловать ее, а заглянул в своей кабинет. Вивиана уже пришла.
— Добрый день, профессор. Все благополучно?
Для чего задавать ему вопросы — разве она уже не позвонила в клинику, как всегда по утрам? Это ее первая повседневная обязанность, и она, разумеется, уже положила ему на стол сводку о состоянии каждой пациентки.
Он не ответил ей, молча взял у нее из рук стакан воды и пилюлю.
— Думаю, вы сможете провести занятия. Мадам Дуэ полагает, что роды у седьмой начнутся не раньше второй половины дня.
Она пошла за его пальто и шляпой.
— Что касается почты, ничего важного…
Друг за другом они спустились в сад, к тротуару, к маленькой черной спортивной машине, и Вивиана уселась за руль.
На мокрой мостовой поблескивало немного солнца, как весной, и в доме, за открытыми окнами, убиралась прислуга.
Глава 2
Человек в грубых башмаках, записка под «дворником» и девушка, которая не открывала глаз
Начиная от угла бульвара Монморанси и до самой Липовой улицы он внимательно начал смотреть налево и направо, но при этом старался выглядеть совершенно естественно, чтобы Вивиана ничего не заметила. Знала ли она, что он выискивает, чего опасается? Случалось ли ей, садясь в машину раньше него — ну, например, если его задерживала на выходе мадмуазель Роман или бухгалтер, — находить записку, подсунутую под «дворник», а если случалось, то почему она ничего об этом не говорила — может быть, чтобы не испугать его?
На улице стояли три машины, всегда на одном и том же месте. Прохожих на тротуаре почти не было: разносчик товаров, только что сошедший со своего трехколесного велосипеда, почтальон, который на секунду остановился, рассматривая пачку конвертов, молодая женщина с детской коляской.
До, Вивианы у него было две секретарши. Одна из них также была его любовницей — случайно, можно сказать, по нечаянности, он никогда не заходил к ней домой, и ему бы даже в голову не пришло куда-нибудь пойти вместе с ней просто так, не по служебной надобности. Ни одна из них не сопровождала его в клинику или в Пор-Рояль, они оставались утром дежурить на улице Анри-Мартэн, разбирали почту и отвечали на телефонные звонки.
С тех пор как Вивиана повсюду сопровождает его, приходится пользоваться автоответчиком и просить абонентов обращаться в клинику. Система сложная, из-за этого случались опоздания и всякого рода недоразумения, директриса, мадмуазель Роман, ворчала. Несмотря на видимую мягкость, она была несговорчива, и понадобился авторитет Шабо, чтобы она скрепя сердце уступила Вивиане уголок в своем кабинете.
Едва шагнув за порог застекленной двери, он заметил в конце коридора, у входа в зал ожидания, каких-то людей, они громко и возбужденно говорили и сильно жестикулировали. Это были смуглые, жгучие брюнеты, и мадмуазель Роман с трудом сдерживала их напор.
Она подбежала к профессору:
— Они настаивают, чтобы их провели к даме из одиннадцатой. Я устала им повторять, что вы требуете неукоснительного соблюдения больничных правил, но они говорят, что действуют по поручению своего посольства и что у них есть инструкции. Они принесли столько цветов, что мы просто не знаем, куда их девать. И с ними дама: ни слова по-французски, но напористее их всех, вместе взятых.
Конечно, она была уже в салоне, потому что он увидел ее гораздо позже — еще молодую женщину, очень толстую, с утра увешанную драгоценностями.
Ее можно было принять за гадалку.
— Буду весьма удивлен, если дама из одиннадцатой в состоянии принимать посетителей. Я позвоню вам сверху.
— Один из них, похоже, очень религиозный, говорит, что должен совершить какую-то церемонию в присутствии ребенка…
Озабоченный, Шабо поднялся наверх, надел белый халат. Если старшая сестра сегодня не дежурит, ее всегда можно вызвать, она живет на верхнем этаже клиники. Мадмуазель Бланш также не было, в полумраке одиннадцатой палаты он увидел мадам Лашер. Шторы были опущены. В тишине слышалось дыхание больной. Он взглянул на температурный листок и нахмурился:
— Она не приходила в сознание?
— Приходила, часов в восемь.
— Рвота?
— Были позывы, вышло немного слизи. Она очень мучилась, и я позвонила мадмуазель Буэ, она сказала, чтобы я положила ей на живот пузырь со льдом и дала болеутоляющее.
Все это было записано вкратце, условными знаками, на листке, который врач держал в руке. И все же он по привычке задавал вопросы.
Он стал щупать пульс, обеспокоенный температурой, которая, вместо того чтобы понижаться, повышалась.
— Она не просила, чтобы ей принесли ребенка?
— Она только спросила, жив ли он и мальчик ли это.
Когда я ей ответила, она сразу уснула. Время от времени она стонет, мечется во сне, пытается сбросить одеяло и сорвать аппарат. Я не отхожу от нее ни на секунду.
— Я скоро вернусь.
Из-за опущенных штор он не мог выглянуть в окно. Он решил продолжить, обход с седьмой. По коридору сновали сестры и одетые в голубую форму санитарки. Они бесшумно ходили взад и вперед, у каждой в руках была какая-нибудь ноша.
Его ассистент, доктор Одэн, должен был находиться выше этажом, в гинекологическом отделении: он вел группу больных и замещал профессора, когда тот уезжал из Парижа.
Интересно, ценит ли его Одэн, которого он принял к себе в клинику несколько лет назад, — уважает ли в нем начальство? Видя его изо дня в день, не растерял ли его подчиненный своего первоначального восхищения?
Что думал он о профессоре как о человеке? Разве не случалось ему, говоря с профессором, отводить взгляд, разве Шабо не замечал, что тому порой хотелось оставить за собой некоторых пациенток или уточнить диагноз?
Но, может быть, это все лишь плод воображения. Шабб уже не знал, где правда. Слишком много он думает, и, в конечном счете, всегда только о себе. Он постучал в дверь седьмой палаты. Пациентка стояла, она была в халате в цветочек и наводила порядок, словно в номере гостиницы, перекладывая и расставляя свои вещи по ящичкам и полкам.
Это была старая знакомая. У нее уже было двое детей, оба родились здесь, в клинике «Липы», и она освоилась тут так же, как на улице Анри-Мартэн, в его консультационном кабинете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31