Жозеф и Маргарита остались внизу. Анна шла впереди, и комиссар заметил, что она слегка покачивала бедрами.
— Мне нужно будет с вами поговорить, — шепнул инспектор.
— Сейчас.
И они поднялись на третий этаж. С одной стороны была мансарда, переделанная в комнату, никем не занятую, с другой — обширный чердак с открытыми балками, где громоздились ящики и мешки с товарами.
Чтобы добраться до слухового окна, инспектору пришлось влезть на два ящика.
— У вас есть чем посветить?
— Есть электрический фонарик…
Мегрэ не полез на крышу, но посмотрел в слуховое окно. Порывами налетал шквальный ветер. Слышался рокот Мёзы, и смутно виднелись ее бурные волны.
Слева, у карниза, стоял цинковый бак емкостью не менее двух кубометров, к которому, не колеблясь, и направился полицейский. Бак, по-видимому, был предназначен для сбора дождевой воды.
Машер наклонился, потом, явно разочарованный, выпрямился, еще несколько минут походил по крыше и снова наклонился, чтобы что-то поднять.
Анна молча стояла в темноте позади Мегрэ. Показались ноги инспектора, потом туловище, наконец, голова.
— О тайнике я подумал сегодня днем, узнав, что на крыше собирают в бак дождевую воду… Но трупа там нет…
— А что это вы подобрали?
— Носовой платок… Женский носовой платок…
Он развернул его, посветил своим фонарем, напрасно стараясь обнаружить инициалы. Носовой платок, очень грязный, видимо, долгое время лежал здесь под дождем.
— К этому мы вернемся позднее, — вздохнул инспектор, направляясь к двери.
Когда они снова очутились в столовой, то увидели, что Жозеф Питере сидит на табурете возле рояля и читает объявление. Маргарита стояла возле него, и ее шляпа с широкими полями, пальто, украшенное мелкими воланами, еще больше подчеркивали ее воздушность.
Не зайдете ли вы ко мне сегодня вечером в гостиницу? — обратился Мегрэ к Жозефу.
— В какую?
— В гостиницу «Мёза»! — вмешалась Анна. — Вы нас уже покидаете, господин комиссар? А я хотела, чтобы вы с нами пообедали, но…
Мегрэ уже проходил через кухню. Мадам Питере с удивлением посмотрела на него.
— Вы уже уходите?
А у старика были совсем пустые глаза. Он курил пенковую трубку и ни о чем не думал. Он Даже не кивнул комиссару.
На улице дул ветер, шумели высокие волны на Мёзе, сталкивались пришвартованные рядом баржи.
— Вы думаете, Питерсы не виновны? — спросил инспектор Машер.
— Я еще ничего не знаю. Есть у вас табак?
— Только местный… Знаете, о вас много говорят в Нанси… И меня беспокоит, что… Потому, что эти Питерсы…
Мегрэ остановился перед баржами и окинул их взглядом. Благодаря половодью, прервавшему навигацию, Живе стал похож на большой порт.
— Нужно будет купить фуражку! — буркнул комиссар, которому все время приходилось придерживать свою шляпу.
— Что они вам, собственно, рассказывали? Конечно, уверяли в своей невиновности.
Из-за шума ветра приходилось говорить громко.
Живе в пятистах метрах отсюда казался скопищем огней. Дом фламандцев вырисовывался на облачном небе, на его окна ложились желтоватые отсветы от неярких фонарей.
— Откуда они родом?
— С севера Бельгии… Папаша Питере родился где-то близ Лимбурга, на голландской границе… Он на двадцать лет старше жены, и, значит, ему теперь где-то около восьмидесяти… Он всю жизнь занимался плетением корзин… Еще несколько лет назад он держал мастерскую с четырьмя рабочими позади дома… Но теперь он совсем впал в детство…
— Они богаты?
— Говорят… Дом принадлежит им… Они даже давали деньги взаймы бедным речникам, которые хотели завести свою баржу… Видите ли, комиссар, у этих людей совсем иная психология, не похожая на нашу…
У мадам Питере сотни тысяч франков, но это не мешает ей, как говорят, наливать рюмочки клиентам…
Зато сын скоро будет адвокатом… Старшую дочь выучили играть на рояле… Другая служит учительницей в большом монастыре в Намюре… А это лучше, чем быть учительницей в обычной школе… Это вроде лицея…
Машер указал на баржи:
— Половина людей на этих баржах — фламандцы…
Люди, которые не любят менять свои привычки… Другие ходят во французские бистро возле моста, пьют там вино и аперитивы… фламандцы же любят свою можжевеловую водку, говорят на своем языке и так далее…
Каждое судно закупает провизию на неделю, а то и больше. Я уже не говорю о контрабанде!.. Для этого их лавка стоит на хорошем месте.
Они мыслят совсем не так, как мы… Для фламандских речников это не бистро… Для них это лавка, хотя там им и наливают вино у стойки… Даже женщины, когда приходят за провизией, тоже выпивают рюмку…
Кажется, это и есть главный доход Питерсов.
— А Пьедбёфы?
— Это бедные люди… Отец — сторож на заводе. Дочь служила машинисткой в той же фирме… И сын там служит…
— Серьезный парень?
— Этого сказать нельзя… Он не слишком себя утруждает… Предпочитает играть на бильярде в кафе возле мэрии… Красивый парень, и он это знает…
— А дочь?
— Жермена?.. У нее были любовники… Знаете, комиссар, это одна из тех девушек, которых встречаешь по вечерам в темных уголках с мужчиной… Однако же ребенок точно от Жозефа Питерса… Я его видел… Он на него похож… Во всяком случае, нельзя отрицать тот факт, что третьего января, вскоре после восьми часов вечера, Жермена вошла в дом Питерсов и с тех пор ее никто больше не видел.
То, что говорил инспектор Машер, казалось вполне убедительным.
— Я все осмотрел… Даже сделал с помощью топографа детальную съемку местности… Я упустил только одно: не осмотрел крышу… Обычно не подозревают, что можно спрятать труп на крыше… Вот я и решил сегодня туда залезть… Но нашел только платок, ничего другого…
— А Мёза?
— Вот, вот! Сейчас я вам и об этом скажу… Вы ведь знаете, что почти всех утопленников находят у плотин…
Отсюда до Намюра их целых восемь. Но два дня спустя после преступления вода в реке так поднялась, что прорвало плотины. Так бывает каждую зиму… Выходит, труп Жермены Пьедбёф мог доплыть до Голландии, а то и попасть в море.
— Мне сказали, что Жозефа Питерса не было в Живе в тот вечер, когда…
— Я знаю! Они так утверждают… Однако же один свидетель видел мотоцикл, похожий на его… Жозеф Питере клянется, что это был не он…
— У него нет алиби?
— И да, и нет… Я специально вернулся в Нанси… Он снимает меблированную комнату, куда может пройти так, что квартирная хозяйка не увидит… А кроме того, он посещает кафе и бары, где каждую ночь собираются студенты… Никто не может точно вспомнить, что третьего или четвертого января он провел ночь в одном из этих баров.
— А Жермена Пьедбёф не могла покончить с собой?
— Она не из таких… Кроме того, говорят, что она обожала своего сына…
— Возможно, она оказалась жертвой другого преступления?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
— Мне нужно будет с вами поговорить, — шепнул инспектор.
— Сейчас.
И они поднялись на третий этаж. С одной стороны была мансарда, переделанная в комнату, никем не занятую, с другой — обширный чердак с открытыми балками, где громоздились ящики и мешки с товарами.
Чтобы добраться до слухового окна, инспектору пришлось влезть на два ящика.
— У вас есть чем посветить?
— Есть электрический фонарик…
Мегрэ не полез на крышу, но посмотрел в слуховое окно. Порывами налетал шквальный ветер. Слышался рокот Мёзы, и смутно виднелись ее бурные волны.
Слева, у карниза, стоял цинковый бак емкостью не менее двух кубометров, к которому, не колеблясь, и направился полицейский. Бак, по-видимому, был предназначен для сбора дождевой воды.
Машер наклонился, потом, явно разочарованный, выпрямился, еще несколько минут походил по крыше и снова наклонился, чтобы что-то поднять.
Анна молча стояла в темноте позади Мегрэ. Показались ноги инспектора, потом туловище, наконец, голова.
— О тайнике я подумал сегодня днем, узнав, что на крыше собирают в бак дождевую воду… Но трупа там нет…
— А что это вы подобрали?
— Носовой платок… Женский носовой платок…
Он развернул его, посветил своим фонарем, напрасно стараясь обнаружить инициалы. Носовой платок, очень грязный, видимо, долгое время лежал здесь под дождем.
— К этому мы вернемся позднее, — вздохнул инспектор, направляясь к двери.
Когда они снова очутились в столовой, то увидели, что Жозеф Питере сидит на табурете возле рояля и читает объявление. Маргарита стояла возле него, и ее шляпа с широкими полями, пальто, украшенное мелкими воланами, еще больше подчеркивали ее воздушность.
Не зайдете ли вы ко мне сегодня вечером в гостиницу? — обратился Мегрэ к Жозефу.
— В какую?
— В гостиницу «Мёза»! — вмешалась Анна. — Вы нас уже покидаете, господин комиссар? А я хотела, чтобы вы с нами пообедали, но…
Мегрэ уже проходил через кухню. Мадам Питере с удивлением посмотрела на него.
— Вы уже уходите?
А у старика были совсем пустые глаза. Он курил пенковую трубку и ни о чем не думал. Он Даже не кивнул комиссару.
На улице дул ветер, шумели высокие волны на Мёзе, сталкивались пришвартованные рядом баржи.
— Вы думаете, Питерсы не виновны? — спросил инспектор Машер.
— Я еще ничего не знаю. Есть у вас табак?
— Только местный… Знаете, о вас много говорят в Нанси… И меня беспокоит, что… Потому, что эти Питерсы…
Мегрэ остановился перед баржами и окинул их взглядом. Благодаря половодью, прервавшему навигацию, Живе стал похож на большой порт.
— Нужно будет купить фуражку! — буркнул комиссар, которому все время приходилось придерживать свою шляпу.
— Что они вам, собственно, рассказывали? Конечно, уверяли в своей невиновности.
Из-за шума ветра приходилось говорить громко.
Живе в пятистах метрах отсюда казался скопищем огней. Дом фламандцев вырисовывался на облачном небе, на его окна ложились желтоватые отсветы от неярких фонарей.
— Откуда они родом?
— С севера Бельгии… Папаша Питере родился где-то близ Лимбурга, на голландской границе… Он на двадцать лет старше жены, и, значит, ему теперь где-то около восьмидесяти… Он всю жизнь занимался плетением корзин… Еще несколько лет назад он держал мастерскую с четырьмя рабочими позади дома… Но теперь он совсем впал в детство…
— Они богаты?
— Говорят… Дом принадлежит им… Они даже давали деньги взаймы бедным речникам, которые хотели завести свою баржу… Видите ли, комиссар, у этих людей совсем иная психология, не похожая на нашу…
У мадам Питере сотни тысяч франков, но это не мешает ей, как говорят, наливать рюмочки клиентам…
Зато сын скоро будет адвокатом… Старшую дочь выучили играть на рояле… Другая служит учительницей в большом монастыре в Намюре… А это лучше, чем быть учительницей в обычной школе… Это вроде лицея…
Машер указал на баржи:
— Половина людей на этих баржах — фламандцы…
Люди, которые не любят менять свои привычки… Другие ходят во французские бистро возле моста, пьют там вино и аперитивы… фламандцы же любят свою можжевеловую водку, говорят на своем языке и так далее…
Каждое судно закупает провизию на неделю, а то и больше. Я уже не говорю о контрабанде!.. Для этого их лавка стоит на хорошем месте.
Они мыслят совсем не так, как мы… Для фламандских речников это не бистро… Для них это лавка, хотя там им и наливают вино у стойки… Даже женщины, когда приходят за провизией, тоже выпивают рюмку…
Кажется, это и есть главный доход Питерсов.
— А Пьедбёфы?
— Это бедные люди… Отец — сторож на заводе. Дочь служила машинисткой в той же фирме… И сын там служит…
— Серьезный парень?
— Этого сказать нельзя… Он не слишком себя утруждает… Предпочитает играть на бильярде в кафе возле мэрии… Красивый парень, и он это знает…
— А дочь?
— Жермена?.. У нее были любовники… Знаете, комиссар, это одна из тех девушек, которых встречаешь по вечерам в темных уголках с мужчиной… Однако же ребенок точно от Жозефа Питерса… Я его видел… Он на него похож… Во всяком случае, нельзя отрицать тот факт, что третьего января, вскоре после восьми часов вечера, Жермена вошла в дом Питерсов и с тех пор ее никто больше не видел.
То, что говорил инспектор Машер, казалось вполне убедительным.
— Я все осмотрел… Даже сделал с помощью топографа детальную съемку местности… Я упустил только одно: не осмотрел крышу… Обычно не подозревают, что можно спрятать труп на крыше… Вот я и решил сегодня туда залезть… Но нашел только платок, ничего другого…
— А Мёза?
— Вот, вот! Сейчас я вам и об этом скажу… Вы ведь знаете, что почти всех утопленников находят у плотин…
Отсюда до Намюра их целых восемь. Но два дня спустя после преступления вода в реке так поднялась, что прорвало плотины. Так бывает каждую зиму… Выходит, труп Жермены Пьедбёф мог доплыть до Голландии, а то и попасть в море.
— Мне сказали, что Жозефа Питерса не было в Живе в тот вечер, когда…
— Я знаю! Они так утверждают… Однако же один свидетель видел мотоцикл, похожий на его… Жозеф Питере клянется, что это был не он…
— У него нет алиби?
— И да, и нет… Я специально вернулся в Нанси… Он снимает меблированную комнату, куда может пройти так, что квартирная хозяйка не увидит… А кроме того, он посещает кафе и бары, где каждую ночь собираются студенты… Никто не может точно вспомнить, что третьего или четвертого января он провел ночь в одном из этих баров.
— А Жермена Пьедбёф не могла покончить с собой?
— Она не из таких… Кроме того, говорят, что она обожала своего сына…
— Возможно, она оказалась жертвой другого преступления?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26