Судовладелец опять подошел к Мегрэ и сказал, указывая рукой на дом со всем, что в нем было.
— Сами видите! Даже в такой вечер, как сегодня, им непременно надо учинить какую-нибудь мерзость.
Скулы у Дюкро пылали сильнее обычного, вероятно, у него начинался жар. Он первым поднялся по лестнице, показывая дорогу. По обеим сторонам коридора тянулись комнаты, обставленные, как номера в гостинице.
Дюкро кивнул на первую:
— Это моя. Думайте, что хотите, но я никогда не мог спать без жены.
Она разыскивала в шкафу шлепанцы для Мегрэ и услышала слова мужа, который тут же шлепнул ее:
— Бедная моя старушка. Идем! Похоже, на паровичке я все-таки выкрою для тебя местечко.
День едва занялся, а Мегрэ, уже полностью одетый, накинув на плечи одеяло — было очень сыро, — стоял, облокотясь на подоконник. Гравий во дворе еще не просох, и, хотя дождь прекратился, с карнизов и деревьев вовсю капало.
Сена казалась совсем серой. Перед шлюзом стоял буксир с четырьмя баржами. Вдалеке, между двух темных рядов деревьев, окаймлявших излучину, поднимался еще один караван судов.
Поверхность воды холодно поблескивала, Мегрэ снял одеяло и привел себя в порядок. Итак, за ночь ничего не произошло. По крайней мере, он ничего не слышал.
Для полной уверенности он отворил дверь в коридор.
Инспектор Люкас стоял на своем посту.
— Входи.
Бледный, до смерти усталый Люкас вошел, напился воды из графина и, став у окна, потянулся.
— Ничего! Никто не шелохнулся. Позже всех угомонились молодые. Они прошептали до часу ночи.
Приехал на велосипеде шофер — он жил в другом месте.
Люкас вздохнул:
— Полжизни за чашку кофе, только погорячее!
— Пойди свари!
Казалось, кто-то услышал его желание: в коридоре мелькнула тень, и мимо бесшумно прошла г-жа Дюкро, в халате и легкой косынке на голове.
— Уже встали? — искренне удивилась она. — Сейчас приготовлю завтрак.
Разыгравшаяся накануне сцена на ней никак не сказалась. Г-жа Дюкро оставалась сама собой, какой, должно быть, была всегда — унылой и работящей.
— Подожди в коридоре.
Чтобы окончательно разогнать сон, Мегрэ умылся холодной водой; когда он снова подошел к окну, Сена была уже совсем другой: караван барж вошел в шлюз, вода посветлела. В небе появились розовые тона, запели птицы. Послышался шум мотора: шофер вывел из гаража машину. Но день еще не наступил. Воздух хранил ночную свежесть, жаркие лучи солнца еще не разбудили землю.
— Шеф, он здесь…
В комнату вошел Дюкро, непричесанный, со спущенными подтяжками, в рубашке, широко распахнутой на груди.
— Вам ничего не надо? Дать вам бритву?
Потом он перевел взгляд на Сену, но увидел совсем не то, что комиссар.
— Вот те на! Они уже опять взялись за песок!
Внизу зашумела кофейная мельница.
— Скажите, что мне можно взять с собой в тюрьму?
Он не шутил, просто спрашивал.
— Если хотите, отправимся сразу же после завтрака и подбросим Гассена на баржу — тогда я, может быть, увижу Алину.
Дюкро на самом деле был огромен, а полуодетый, в топорщившихся на ногах брюках, и вовсе походил на медведя.
— Мне надо еще кое-что у вас спросить. Помните, что я говорил о деньжонках? Я, конечно, могу это сделать — то-то дочка с зятьком взбесятся! Только вот в нынешних обстоятельствах…
На этом дело и кончилось. Дюкро словно очнулся после тяжелого похмелья, с горечью во рту, но с холодной головой…
— Во всяком случае, уж кто-кто, а ваши конкуренты порадуются…
Этого оказалось довольно. В Дюкро снова проснулся рачительный хозяин.
— Какого адвоката вы посоветовали бы мне взять?
Засвистел буксир, оповещая о себе следующий шлюз, а заодно уточняя количество своих барж. Неслышно, в войлочных туфлях, подошла г-жа Дюкро.
— Кофе на столе, — робко проронила она.
— Ничего, если я спущусь к столу в таком виде? Знаете, старая привычка. Надо только предупредить Гассена.
Комната старика была рядом. Дюкро постучал.
— Гассен! Эй, старина! Гассен!
Ему почему-то вдруг стало страшно. Пальцы лихорадочно зашарили по двери — где же ручка? Наконец дверь открылась; Дюкро сделал шаг и в недоумении повернулся к Мегрэ.
Комната была пуста. Постель стояла нераскрытой, ночная рубашка с расправленными рукавами, которую вечером положила г-жа Дюкро, так и лежала на одеяле.
— Гассен!
Окно было плотно закрыто, и Мегрэ невольно с подозрением посмотрел на инспектора. Но вот что-то привлекло внимание Дюкро: в одном месте штора слегка топорщилась. Он подошел ближе и спокойно, хладнокровно ее отогнул.
На стене висел человек, темный, непомерно вытянувшийся. Веревка оказалась непрочной, при первом же прикосновении она порвалась, и старик с тяжелым стуком рухнул на землю. Тело, уже успевшее застыть, походило на статую, и было даже странно, что оно не разбилось.
В несвежем воздухе столовой еще висел тяжелый запах табака выкуренных накануне трубок; на залитой вином, усыпанной пеплом скатерти в беспорядке стояли грязные бокалы.
Во дворе у только что раскрытого окна ждала машина.
Г-же Дюкро и молодой чете, чьи шаги доносились со второго этажа, — супруги еще не были готовы к завтраку, — ничего не сказали.
Дюкро же, водрузив на стол локти, ел так, как не ел никогда раньше: ожесточенно заглатывая, прямо пожирая пищу, словно его подгонял ненасытный голод. Он не говорил ни слова. Слышался только звук жующих челюстей да шумное хлюпанье, когда судовладелец жадно втягивал в себя кофе с молоком.
— Принеси пиджак, воротничок и галстук.
— Разве ты не пойдешь одеваться в спальню?
— Делай, что тебе говорят.
Быстро расправляясь с завтраком, он смотрел в пространство. Потом встал из-за стола, чтобы надеть пиджак, но вдруг почувствовал, что ему нечем дышать.
— Я собрала чемодан, — пролепетала жена.
— Потом, потом.
— А Берту ты не подождешь?..
Она кивнула на потолок, но Дюкро опять промолчал.
— А как же Гассен?
— Им займется инспектор, — поспешил вмешаться Мегрэ.
Действительно, Люкас уже позвонил в местный участок и в прокуратуру.
И они неловко, с неуместной поспешностью отбыли вдвоем. Перед отъездом Дюкро, может быть даже машинально, поцеловал жену в лоб.
— Так ты обещаешь, Эмиль? У нас снова будет буксир?
— Да, да.
Дюкро спешил. Казалось, что-то подгоняет его. Он тяжело плюхнулся на заднее сиденье, а Мегрэ приказал шоферу:
— В Шарантон.
Ни тот, ни другой не оглянулись назад. Зачем? И только когда машина на несколько километров углубилась в лес Фонтенбло, Дюкро вдруг сжал Мегрэ руку:
— А ведь я в самом деле не понимаю, зачем спал с его женой!
И тут же, без перехода, обратился к шоферу:
— Вы не могли бы побыстрей?
Его неумытое, обросшее щетиной лицо казалось грязным. Он пошарил в кармане трубку, но не нашел — забыл дома. Шофер протянул ему голубую пачку сигарет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
— Сами видите! Даже в такой вечер, как сегодня, им непременно надо учинить какую-нибудь мерзость.
Скулы у Дюкро пылали сильнее обычного, вероятно, у него начинался жар. Он первым поднялся по лестнице, показывая дорогу. По обеим сторонам коридора тянулись комнаты, обставленные, как номера в гостинице.
Дюкро кивнул на первую:
— Это моя. Думайте, что хотите, но я никогда не мог спать без жены.
Она разыскивала в шкафу шлепанцы для Мегрэ и услышала слова мужа, который тут же шлепнул ее:
— Бедная моя старушка. Идем! Похоже, на паровичке я все-таки выкрою для тебя местечко.
День едва занялся, а Мегрэ, уже полностью одетый, накинув на плечи одеяло — было очень сыро, — стоял, облокотясь на подоконник. Гравий во дворе еще не просох, и, хотя дождь прекратился, с карнизов и деревьев вовсю капало.
Сена казалась совсем серой. Перед шлюзом стоял буксир с четырьмя баржами. Вдалеке, между двух темных рядов деревьев, окаймлявших излучину, поднимался еще один караван судов.
Поверхность воды холодно поблескивала, Мегрэ снял одеяло и привел себя в порядок. Итак, за ночь ничего не произошло. По крайней мере, он ничего не слышал.
Для полной уверенности он отворил дверь в коридор.
Инспектор Люкас стоял на своем посту.
— Входи.
Бледный, до смерти усталый Люкас вошел, напился воды из графина и, став у окна, потянулся.
— Ничего! Никто не шелохнулся. Позже всех угомонились молодые. Они прошептали до часу ночи.
Приехал на велосипеде шофер — он жил в другом месте.
Люкас вздохнул:
— Полжизни за чашку кофе, только погорячее!
— Пойди свари!
Казалось, кто-то услышал его желание: в коридоре мелькнула тень, и мимо бесшумно прошла г-жа Дюкро, в халате и легкой косынке на голове.
— Уже встали? — искренне удивилась она. — Сейчас приготовлю завтрак.
Разыгравшаяся накануне сцена на ней никак не сказалась. Г-жа Дюкро оставалась сама собой, какой, должно быть, была всегда — унылой и работящей.
— Подожди в коридоре.
Чтобы окончательно разогнать сон, Мегрэ умылся холодной водой; когда он снова подошел к окну, Сена была уже совсем другой: караван барж вошел в шлюз, вода посветлела. В небе появились розовые тона, запели птицы. Послышался шум мотора: шофер вывел из гаража машину. Но день еще не наступил. Воздух хранил ночную свежесть, жаркие лучи солнца еще не разбудили землю.
— Шеф, он здесь…
В комнату вошел Дюкро, непричесанный, со спущенными подтяжками, в рубашке, широко распахнутой на груди.
— Вам ничего не надо? Дать вам бритву?
Потом он перевел взгляд на Сену, но увидел совсем не то, что комиссар.
— Вот те на! Они уже опять взялись за песок!
Внизу зашумела кофейная мельница.
— Скажите, что мне можно взять с собой в тюрьму?
Он не шутил, просто спрашивал.
— Если хотите, отправимся сразу же после завтрака и подбросим Гассена на баржу — тогда я, может быть, увижу Алину.
Дюкро на самом деле был огромен, а полуодетый, в топорщившихся на ногах брюках, и вовсе походил на медведя.
— Мне надо еще кое-что у вас спросить. Помните, что я говорил о деньжонках? Я, конечно, могу это сделать — то-то дочка с зятьком взбесятся! Только вот в нынешних обстоятельствах…
На этом дело и кончилось. Дюкро словно очнулся после тяжелого похмелья, с горечью во рту, но с холодной головой…
— Во всяком случае, уж кто-кто, а ваши конкуренты порадуются…
Этого оказалось довольно. В Дюкро снова проснулся рачительный хозяин.
— Какого адвоката вы посоветовали бы мне взять?
Засвистел буксир, оповещая о себе следующий шлюз, а заодно уточняя количество своих барж. Неслышно, в войлочных туфлях, подошла г-жа Дюкро.
— Кофе на столе, — робко проронила она.
— Ничего, если я спущусь к столу в таком виде? Знаете, старая привычка. Надо только предупредить Гассена.
Комната старика была рядом. Дюкро постучал.
— Гассен! Эй, старина! Гассен!
Ему почему-то вдруг стало страшно. Пальцы лихорадочно зашарили по двери — где же ручка? Наконец дверь открылась; Дюкро сделал шаг и в недоумении повернулся к Мегрэ.
Комната была пуста. Постель стояла нераскрытой, ночная рубашка с расправленными рукавами, которую вечером положила г-жа Дюкро, так и лежала на одеяле.
— Гассен!
Окно было плотно закрыто, и Мегрэ невольно с подозрением посмотрел на инспектора. Но вот что-то привлекло внимание Дюкро: в одном месте штора слегка топорщилась. Он подошел ближе и спокойно, хладнокровно ее отогнул.
На стене висел человек, темный, непомерно вытянувшийся. Веревка оказалась непрочной, при первом же прикосновении она порвалась, и старик с тяжелым стуком рухнул на землю. Тело, уже успевшее застыть, походило на статую, и было даже странно, что оно не разбилось.
В несвежем воздухе столовой еще висел тяжелый запах табака выкуренных накануне трубок; на залитой вином, усыпанной пеплом скатерти в беспорядке стояли грязные бокалы.
Во дворе у только что раскрытого окна ждала машина.
Г-же Дюкро и молодой чете, чьи шаги доносились со второго этажа, — супруги еще не были готовы к завтраку, — ничего не сказали.
Дюкро же, водрузив на стол локти, ел так, как не ел никогда раньше: ожесточенно заглатывая, прямо пожирая пищу, словно его подгонял ненасытный голод. Он не говорил ни слова. Слышался только звук жующих челюстей да шумное хлюпанье, когда судовладелец жадно втягивал в себя кофе с молоком.
— Принеси пиджак, воротничок и галстук.
— Разве ты не пойдешь одеваться в спальню?
— Делай, что тебе говорят.
Быстро расправляясь с завтраком, он смотрел в пространство. Потом встал из-за стола, чтобы надеть пиджак, но вдруг почувствовал, что ему нечем дышать.
— Я собрала чемодан, — пролепетала жена.
— Потом, потом.
— А Берту ты не подождешь?..
Она кивнула на потолок, но Дюкро опять промолчал.
— А как же Гассен?
— Им займется инспектор, — поспешил вмешаться Мегрэ.
Действительно, Люкас уже позвонил в местный участок и в прокуратуру.
И они неловко, с неуместной поспешностью отбыли вдвоем. Перед отъездом Дюкро, может быть даже машинально, поцеловал жену в лоб.
— Так ты обещаешь, Эмиль? У нас снова будет буксир?
— Да, да.
Дюкро спешил. Казалось, что-то подгоняет его. Он тяжело плюхнулся на заднее сиденье, а Мегрэ приказал шоферу:
— В Шарантон.
Ни тот, ни другой не оглянулись назад. Зачем? И только когда машина на несколько километров углубилась в лес Фонтенбло, Дюкро вдруг сжал Мегрэ руку:
— А ведь я в самом деле не понимаю, зачем спал с его женой!
И тут же, без перехода, обратился к шоферу:
— Вы не могли бы побыстрей?
Его неумытое, обросшее щетиной лицо казалось грязным. Он пошарил в кармане трубку, но не нашел — забыл дома. Шофер протянул ему голубую пачку сигарет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28