Ты можешь не верить в него. Травы не требуют веры -
они превозмогают даже неверие. И когда тебе будет совсем невмоготу, глотни
этой настойки, и ты сам увидишь, как все вокруг тебя переменится. Ты
наберешься новых сил, ты получишь тайные знания, ты обретешь страшную
власть. Единственное, о чем я тебя прошу, чего я от тебя требую: не трать
ее попусту, это чревато величайшими бедствиями и несчастьями для тебя и
твоей души". Тогда я не придал словам деда особого значения, но из
уважения к нему повесил этот крошечный, высеченный из цельного куска
горного хрусталя пузырек с золотистой жидкостью себе на шею и делал это
каждый раз, приезжая к старику. Вот и теперь, после дедовой смерти, он
прохладной каплей болталась у меня на груди рядом со стершимся самодельным
крестом, вырезанным из корня травы Плакун, заставляющей, по словам деда,
плакать всю нечистую силу.
Впоследствии я никак не мог понять, что заставило меня вдруг поверить
в эту нелепую ворожбу, в это языческое колдовство? Возможно, безысходное
отчаяние. Не осознавая, что делаю, я нашарил пузырек на груди, сорвал его
со шнурка и вытащил крошечную пробку. Жидкости в пузырьке не было и на
полпальца, я одним глотком осушил его, как пьяница осушает склянку
одеколона, и отшвырнул в сторону. Настойка обожгла мне гортань, наполнила
ротовую полость горькой слюной. Сглотнув, я почувствовал, как огненная
струя ринулась вниз, обжигая пищевод и распространяя по всему телу горячее
тепло. Кровь ударила в голову, кровеносные сосуды на висках вздулись до
боли. А потом я ослеп: перед глазами повисла непроницаемая белая пелена,
по которой проплывали кровяные сгустки. В ушах стоял шум, как от
мельничного колеса. Я перестал чувствовать свое тело: оно словно вздулось,
оторвалось от пола и повисло в пустоте, как воздушный шарик. Вскоре пелена
перед глазами разорвалась, сквозь нее смутно проступили очертания комнаты,
которые быстро приобретали необыкновенную яркость и резкость. По
конечностям побежали мурашки, сотни иголочек вонзились в кожу. Шум в ушах
распался на множество голосов, шептавших изо всех углов на неизвестных мне
языках. Но вот стихли и они. Медленно, медленно приходил я в себя... под
лопатками у меня была мякоть дивана, перед глазами - высокий потолок. За
окном почти стемнело. Значит, прошло не меньше четырех часов, хотя мне
казалось, что минуло всего лишь несколько мгновений. Гости должны были
прийти с минуты на минуту. Протянув руку, я прежде всего включил
настольную лампу. Затем, облизав пересохшие губы, с трудом уселся на
диване и тут же услышал из-под себя чей-то тонкий, писклявый голосок:
- Эй ты! Чего расселся? Немедленно слезь с меня!
Это было так неожиданно, что я даже не испугался. Пошарив под
задницей, я вытащил на свет нечто шевелящееся. Это был длинный белесоватый
травяной корень, похожий на голенького человечка с растопыренными ручками
и ножками. Его вытянутую головку венчал стручок, полный семечек. Корень
извивался у меня в пальцах и брыкался, пытаясь вырваться.
- Ты кто? - спросил я с изумлением.
- Кто-кто, - передразнил меня человечек, - будто не знаешь, я трава
Перенос. Добра от змей и лягушек. Если положишь меня в головах, то будешь
спать хоть десять дней. А если сунешь семечко за щеку, то смело входи в
любую реку - вода перед тобой сама расступится.
Я осторожно положил его на письменный стол и с опаской отодвинул
подальше от себя. Мне было не по себе. Признаться, я начинал тревожиться
за свой рассудок. От человечка не укрылось мое замешательство. Он поднялся
на паучьи ножки и заговорил насмешливо:
- Ты что же, думаешь, что если начал слышать разные голоса и видеть
живых трав, то уже и с ума слетел? Вздор! Наоборот, было бы удивительно,
если бы, хорошенько глотнув трехлетней настойки травы Бел, ты так и
остался бесчувственным бревном, каким был. И чего это людишки так
пугаются, когда им открывают глаза и продувают уши?
В голове у меня начало проясняться...
- Выходит, прав был мой дед, когда говорил об этой настойке? И о
чудесных травах?.. - спросил я.
- Твой дед был великий человек, один из немногих, кому открылись
настоящие веды, а не те жалкие знания, которые вы передаете при помощи
знаков. Из уважения к нему мы и тебе послужим верой и правдой. Но лишь до
тех пор, пока действует настойка Бел. Когда ее действие кончится, ты
перестанешь видеть нас в истинном свете и мы снова станем для тебя
простыми растениями, не способными ни двигаться, ни говорить.
- Дед упоминал о страшной власти, которую можно обрести при помощи
трав... - напомнил я.
- Ты получишь эту власть. Но будь осторожен, - предупредил человечек,
повторяя слова моего деда, - это чревато величайшими бедствиями и
несчастьями для тебя и твоей души.
Я легкомысленно махнул рукой. Тяжесть последних часов свалилась у
меня с плеч, мне хотелось смеяться. Вовремя сойти с ума - не такая уж и
плохая штука. В этом сумасшествии было свое восхитительное удовольствие. И
своя выгода. Все имена и свойства всех растений открылись мне. Могущество
этих маленьких растительных тварей, более древних, чем животные, - тварей,
которых мы привыкли безжалостно топтать ногами или просто не замечать,
было поистине неограниченным, а знания беспредельными. Уж теперь-то я
знал, что мне делать, когда меня навестят гости... Оставшееся мне время я
посвятил тому, что завязал некоторые полезные знакомства среди флоры.
Прежде всего я разжевал пару листков травы Асорт, позволяющей
добиться успеха в любом ремесле, даже если это ремесло наемного убийцы.
Затем сунул в волосы одну из кудряшек бессердечной травы Дягиль, придающей
неотразимую убедительность любым словам, даже если это откровенная ложь.
После того я рассовал в различные части своей одежды всевозможные листки,
стебельки и корешки. Трава Разрыв, продетая сквозь дырочки для пуговиц на
холщовой рубахе, должна была разомкнуть любые замки и распутать любые
путы, которые на меня были бы надеты и навязаны. Также, если бы меня
посадили под замок или, скажем, сунули в багажник автомобиля, мне
достаточно было прикоснуться этой травой к дверце - и дверь сама слетела
бы с петель, как будто ее подорвали хорошей пачкой динамита. Даром, что
ли, она называлась Разрыв-травой?! В карман рубашки я положил корешок
травы Стрелки - теперь мне было не страшно никакое огнестрельное оружие:
трава Стрелка защищает своего хозяина получше, чем самый тяжелый
бронежилет.
1 2 3 4 5
они превозмогают даже неверие. И когда тебе будет совсем невмоготу, глотни
этой настойки, и ты сам увидишь, как все вокруг тебя переменится. Ты
наберешься новых сил, ты получишь тайные знания, ты обретешь страшную
власть. Единственное, о чем я тебя прошу, чего я от тебя требую: не трать
ее попусту, это чревато величайшими бедствиями и несчастьями для тебя и
твоей души". Тогда я не придал словам деда особого значения, но из
уважения к нему повесил этот крошечный, высеченный из цельного куска
горного хрусталя пузырек с золотистой жидкостью себе на шею и делал это
каждый раз, приезжая к старику. Вот и теперь, после дедовой смерти, он
прохладной каплей болталась у меня на груди рядом со стершимся самодельным
крестом, вырезанным из корня травы Плакун, заставляющей, по словам деда,
плакать всю нечистую силу.
Впоследствии я никак не мог понять, что заставило меня вдруг поверить
в эту нелепую ворожбу, в это языческое колдовство? Возможно, безысходное
отчаяние. Не осознавая, что делаю, я нашарил пузырек на груди, сорвал его
со шнурка и вытащил крошечную пробку. Жидкости в пузырьке не было и на
полпальца, я одним глотком осушил его, как пьяница осушает склянку
одеколона, и отшвырнул в сторону. Настойка обожгла мне гортань, наполнила
ротовую полость горькой слюной. Сглотнув, я почувствовал, как огненная
струя ринулась вниз, обжигая пищевод и распространяя по всему телу горячее
тепло. Кровь ударила в голову, кровеносные сосуды на висках вздулись до
боли. А потом я ослеп: перед глазами повисла непроницаемая белая пелена,
по которой проплывали кровяные сгустки. В ушах стоял шум, как от
мельничного колеса. Я перестал чувствовать свое тело: оно словно вздулось,
оторвалось от пола и повисло в пустоте, как воздушный шарик. Вскоре пелена
перед глазами разорвалась, сквозь нее смутно проступили очертания комнаты,
которые быстро приобретали необыкновенную яркость и резкость. По
конечностям побежали мурашки, сотни иголочек вонзились в кожу. Шум в ушах
распался на множество голосов, шептавших изо всех углов на неизвестных мне
языках. Но вот стихли и они. Медленно, медленно приходил я в себя... под
лопатками у меня была мякоть дивана, перед глазами - высокий потолок. За
окном почти стемнело. Значит, прошло не меньше четырех часов, хотя мне
казалось, что минуло всего лишь несколько мгновений. Гости должны были
прийти с минуты на минуту. Протянув руку, я прежде всего включил
настольную лампу. Затем, облизав пересохшие губы, с трудом уселся на
диване и тут же услышал из-под себя чей-то тонкий, писклявый голосок:
- Эй ты! Чего расселся? Немедленно слезь с меня!
Это было так неожиданно, что я даже не испугался. Пошарив под
задницей, я вытащил на свет нечто шевелящееся. Это был длинный белесоватый
травяной корень, похожий на голенького человечка с растопыренными ручками
и ножками. Его вытянутую головку венчал стручок, полный семечек. Корень
извивался у меня в пальцах и брыкался, пытаясь вырваться.
- Ты кто? - спросил я с изумлением.
- Кто-кто, - передразнил меня человечек, - будто не знаешь, я трава
Перенос. Добра от змей и лягушек. Если положишь меня в головах, то будешь
спать хоть десять дней. А если сунешь семечко за щеку, то смело входи в
любую реку - вода перед тобой сама расступится.
Я осторожно положил его на письменный стол и с опаской отодвинул
подальше от себя. Мне было не по себе. Признаться, я начинал тревожиться
за свой рассудок. От человечка не укрылось мое замешательство. Он поднялся
на паучьи ножки и заговорил насмешливо:
- Ты что же, думаешь, что если начал слышать разные голоса и видеть
живых трав, то уже и с ума слетел? Вздор! Наоборот, было бы удивительно,
если бы, хорошенько глотнув трехлетней настойки травы Бел, ты так и
остался бесчувственным бревном, каким был. И чего это людишки так
пугаются, когда им открывают глаза и продувают уши?
В голове у меня начало проясняться...
- Выходит, прав был мой дед, когда говорил об этой настойке? И о
чудесных травах?.. - спросил я.
- Твой дед был великий человек, один из немногих, кому открылись
настоящие веды, а не те жалкие знания, которые вы передаете при помощи
знаков. Из уважения к нему мы и тебе послужим верой и правдой. Но лишь до
тех пор, пока действует настойка Бел. Когда ее действие кончится, ты
перестанешь видеть нас в истинном свете и мы снова станем для тебя
простыми растениями, не способными ни двигаться, ни говорить.
- Дед упоминал о страшной власти, которую можно обрести при помощи
трав... - напомнил я.
- Ты получишь эту власть. Но будь осторожен, - предупредил человечек,
повторяя слова моего деда, - это чревато величайшими бедствиями и
несчастьями для тебя и твоей души.
Я легкомысленно махнул рукой. Тяжесть последних часов свалилась у
меня с плеч, мне хотелось смеяться. Вовремя сойти с ума - не такая уж и
плохая штука. В этом сумасшествии было свое восхитительное удовольствие. И
своя выгода. Все имена и свойства всех растений открылись мне. Могущество
этих маленьких растительных тварей, более древних, чем животные, - тварей,
которых мы привыкли безжалостно топтать ногами или просто не замечать,
было поистине неограниченным, а знания беспредельными. Уж теперь-то я
знал, что мне делать, когда меня навестят гости... Оставшееся мне время я
посвятил тому, что завязал некоторые полезные знакомства среди флоры.
Прежде всего я разжевал пару листков травы Асорт, позволяющей
добиться успеха в любом ремесле, даже если это ремесло наемного убийцы.
Затем сунул в волосы одну из кудряшек бессердечной травы Дягиль, придающей
неотразимую убедительность любым словам, даже если это откровенная ложь.
После того я рассовал в различные части своей одежды всевозможные листки,
стебельки и корешки. Трава Разрыв, продетая сквозь дырочки для пуговиц на
холщовой рубахе, должна была разомкнуть любые замки и распутать любые
путы, которые на меня были бы надеты и навязаны. Также, если бы меня
посадили под замок или, скажем, сунули в багажник автомобиля, мне
достаточно было прикоснуться этой травой к дверце - и дверь сама слетела
бы с петель, как будто ее подорвали хорошей пачкой динамита. Даром, что
ли, она называлась Разрыв-травой?! В карман рубашки я положил корешок
травы Стрелки - теперь мне было не страшно никакое огнестрельное оружие:
трава Стрелка защищает своего хозяина получше, чем самый тяжелый
бронежилет.
1 2 3 4 5