Наконец повезло — по дороге показалась винтовая лестница, уходящая вверх. Ступеньки были сварены из железных прутьев и оказались свободными от побегов кустарника. Медведи-мутанты неотступно перекатывались сзади, словно змеи или безногие ящерицы.
Николай на четвереньках, все еще боясь выпрямиться, полез вверх, чувствуя звериное дыхание совсем близко за спиной. Когда Николай вполз на предпоследний пролет, он обнаружил, что верхний отсутствует. Метрах в трех над лестницей в потолке зиял открытый люк. Николай инстинктивно пригнулся: длинное и мощное охотничье щупальце со свистом пронеслось именно над тем местом, где только что была его голова. Щупальце вернулось, оно продолжало равномерно, словно метроном, качаться из стороны в сторону. В верхней точке оно как раз пролетало под люком. Если попытаться вылезти, то оно обязательно заденет. А тут еще копты! Николай посмотрел вниз — мутанты были уже близко. Из двух зол надо было выбирать меньшее.
Николай повернулся и выстрелил как можно ниже к основанию охотничьего побега. Щупальце еще падало, а внизу уже началось нечто невообразимое. Кустарник словно взорвался, беззвучно бросив к лестнице всю массу ловчих руконог, которые извивались, будто ошпаренный кипятком клубок спящих змей.
Подпрыгнув, а потом пролезая в люк, Николай слышал сзади свист и удары — словно бы пастухи-атланты щелкали гигантскими бичами — и ужасный крик! — в край люка вцепились огромные руки копта, когти скребли металл, пытаясь удержаться…
Николай осторожно заглянул: щупальце крепким кольцом обвило ноги копта и тянуло мутанта вниз. Чуть ниже мелькал лопнувший клубок другого мутанта — уже смятого и раздавленного. Николаю хорошо были видны кости, прорвавшие кожу и торчавшие красными острыми изломами. А рядом с собой, совсем близко, Николай видел глаза — умоляющие жалкие глаза не хотевшего умирать зверя.
Николай отвернулся. Коптом больше, коптом меньше…
Здесь начинался новый коридор. Пол — каменная мозаика — был изрядно запыленный. Стены — обшитые деревянными панелями — практически сгнили, с двух сторон коридора были овальные ниши, прикрытые металлическими дверями. С торцов еще двери. Копт все еще сопротивлялся. Николай вернулся клюку. Медведь-мутант сквозь напряжение и муку выдавил едва разборчиво:
— Помоги!
Николай терпеть не мог эти свои порывы гуманизма, которые когда-нибудь могли привести его к могиле. Выхватив бластер, он отсек петлю, захватившую копта. Освобожденный мутант вылетел из люка и обессилено рухнул на пол рядом с Николаем.
А что дальше?
Дальше все было просто, убедительно и очень быстро. Мутант беспомощно шевельнул рукой, задел ногу человека, затем тут же ухватил за лодыжку и так дернул, что Николай всем телом впечатался в многолетнюю пыль ковра. Выбитый ударом бластер отлетел в сторону. Копт вскочил, перехватил руку спасшего его человека, только что утерявшего пистолет, завернул за спину и потащил Николая, словно пустой мешок.
Унижение и злоба не помешали Николаю выхватить второй рукой рукоять веерного ножа и направить его вверх и вперед. Николай выстрелил. Его подбросило вверх — копт, падая, едва не оторвал ему руку. Но обошлось.
Медведь-мутант корчился, проткнутый насквозь десятком лезвий, прочно засевших в стенах и потолке. Может быть, стены здесь уже и не каменные, а впрочем, в бетон лезвия тоже вонзались. Ножи без приспособлений не освободишь. Зверь конвульсивно дергался и хрипел. Он подыхал. Конечно, все знают, что у коптов отсутствует кодекс чести. Человеческой чести. Есть кодекс воина и победителя. Коптский кодекс. Все знают… Плечо болело.
Николай подобрал потерянный бластер. Не глядя на труп, прошел к дверям. Было тихо. Он вновь почувствовал себя плохо. Двери вокруг не заперты, пыльные комнаты, брошенные столы, мониторы, кресла у настенных экранов — все пусто. Да, храм оказался еще тот.
У торцовой двери Николай остановился. Сквозь проем он разглядывал круглый зал, освещенный светильниками по периметру потолка. В противоположном конце помещения выстроился еще один ряд дверей. В центре потолка было круглое, похожее на люк пятно. Пол покрыт упругим стеклянистым веществом, утолщавшимся к центру зала. Больше ничего видно не было.
Держа бластер наготове, Николай прошелся вдоль стен к дверям — все заперты. Еще раз оглядел зал.
Его внимание привлек странный отблеск в середине, там, где полупрозрачное покрытие пола имело наибольшую толщину, проглядывало что-то темное. Николай нагнулся: под слоем пластика виднелась человеческая голова. Николай протянул руку и дотронулся до погребенного лица.
Это было ошибкой. Над головой сухо щелкнуло, отпрыгнув, Николай откатился в сторону, но хлынувший сверху поток шипящей жидкости все же накрыл его.
Николай выстрелил в потолок. Что-то взорвалось, и гигантский пульверизатор утих. Комбинезон промок насквозь.
Это была не вода. Когда Николай понял, что это такое, он стал торопливо срывать с себя одежду. Ткань, стекленея на глазах, хрустела под пальцами. Ноги едва успели вырваться из сапог, зазвеневших при падении. Хорошо еще, что вовремя отскочил в сторону: на кожу сквозь одежду просочилось совсем немного. Лишь кое-где на сгибах хрустели, отрывались кусочки твердой ткани и сочилась кровь. Дешево отделался. Однако волосы придется сбрить: на голове застыл твердый шлем.
В потолке зияла оплавленная черная дыра. Николай методично, с легким остервенением выжег все пять дверей. Одинаково запущенные кабинеты и коридор-прихожая за каждой из дверей. Кожа рук сочилась кровью. Шея проворачивалась с болезненным хрустом. Николай вошел в коридор-прихожую, запертую с противоположной стороны полированной металлической плитой. В одном месте обнаружился бугорок. Он нажал и отступил.
Плита стала прозрачной, Николай смотрел, словно в стену аквариума, где, медленно перемещаясь, плавали мертвые рыбы. Аквариум размерами не уступал тому колодцу с мрачной водой, где он сам недавно плавал, словно рыба. Живая рыба. А здесь, в хорошо освещенном пространстве медленно перемещались рыбы-люди, рыбы-копты, рыбы-звери… Все — спящие, мертвые, — приближаясь, смотрели на Николая невидящими глазами, уплывали дальше по кругу, сменяли друг друга… Люди, одетые в звериные шкуры, люди, одетые в ткани, настоящий кентавр, мерзкое двуногое существо, отдаленно напоминающее обезьяну… древнее оружие: луки, топоры, мечи. Звери… Олень, собака… огромный, словно медведь, волк… птица, покрытая перламутровой чешуей, с приоткрытым, полным острых зубов клювом…
Вдруг что-то тяжело и твердо опустилось ему на затылок. Упав, Николай с удивлением сообразил, что лежит не на твердом полу, а в невидимых объятиях силового кокона анабиозного саркофага.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Николай на четвереньках, все еще боясь выпрямиться, полез вверх, чувствуя звериное дыхание совсем близко за спиной. Когда Николай вполз на предпоследний пролет, он обнаружил, что верхний отсутствует. Метрах в трех над лестницей в потолке зиял открытый люк. Николай инстинктивно пригнулся: длинное и мощное охотничье щупальце со свистом пронеслось именно над тем местом, где только что была его голова. Щупальце вернулось, оно продолжало равномерно, словно метроном, качаться из стороны в сторону. В верхней точке оно как раз пролетало под люком. Если попытаться вылезти, то оно обязательно заденет. А тут еще копты! Николай посмотрел вниз — мутанты были уже близко. Из двух зол надо было выбирать меньшее.
Николай повернулся и выстрелил как можно ниже к основанию охотничьего побега. Щупальце еще падало, а внизу уже началось нечто невообразимое. Кустарник словно взорвался, беззвучно бросив к лестнице всю массу ловчих руконог, которые извивались, будто ошпаренный кипятком клубок спящих змей.
Подпрыгнув, а потом пролезая в люк, Николай слышал сзади свист и удары — словно бы пастухи-атланты щелкали гигантскими бичами — и ужасный крик! — в край люка вцепились огромные руки копта, когти скребли металл, пытаясь удержаться…
Николай осторожно заглянул: щупальце крепким кольцом обвило ноги копта и тянуло мутанта вниз. Чуть ниже мелькал лопнувший клубок другого мутанта — уже смятого и раздавленного. Николаю хорошо были видны кости, прорвавшие кожу и торчавшие красными острыми изломами. А рядом с собой, совсем близко, Николай видел глаза — умоляющие жалкие глаза не хотевшего умирать зверя.
Николай отвернулся. Коптом больше, коптом меньше…
Здесь начинался новый коридор. Пол — каменная мозаика — был изрядно запыленный. Стены — обшитые деревянными панелями — практически сгнили, с двух сторон коридора были овальные ниши, прикрытые металлическими дверями. С торцов еще двери. Копт все еще сопротивлялся. Николай вернулся клюку. Медведь-мутант сквозь напряжение и муку выдавил едва разборчиво:
— Помоги!
Николай терпеть не мог эти свои порывы гуманизма, которые когда-нибудь могли привести его к могиле. Выхватив бластер, он отсек петлю, захватившую копта. Освобожденный мутант вылетел из люка и обессилено рухнул на пол рядом с Николаем.
А что дальше?
Дальше все было просто, убедительно и очень быстро. Мутант беспомощно шевельнул рукой, задел ногу человека, затем тут же ухватил за лодыжку и так дернул, что Николай всем телом впечатался в многолетнюю пыль ковра. Выбитый ударом бластер отлетел в сторону. Копт вскочил, перехватил руку спасшего его человека, только что утерявшего пистолет, завернул за спину и потащил Николая, словно пустой мешок.
Унижение и злоба не помешали Николаю выхватить второй рукой рукоять веерного ножа и направить его вверх и вперед. Николай выстрелил. Его подбросило вверх — копт, падая, едва не оторвал ему руку. Но обошлось.
Медведь-мутант корчился, проткнутый насквозь десятком лезвий, прочно засевших в стенах и потолке. Может быть, стены здесь уже и не каменные, а впрочем, в бетон лезвия тоже вонзались. Ножи без приспособлений не освободишь. Зверь конвульсивно дергался и хрипел. Он подыхал. Конечно, все знают, что у коптов отсутствует кодекс чести. Человеческой чести. Есть кодекс воина и победителя. Коптский кодекс. Все знают… Плечо болело.
Николай подобрал потерянный бластер. Не глядя на труп, прошел к дверям. Было тихо. Он вновь почувствовал себя плохо. Двери вокруг не заперты, пыльные комнаты, брошенные столы, мониторы, кресла у настенных экранов — все пусто. Да, храм оказался еще тот.
У торцовой двери Николай остановился. Сквозь проем он разглядывал круглый зал, освещенный светильниками по периметру потолка. В противоположном конце помещения выстроился еще один ряд дверей. В центре потолка было круглое, похожее на люк пятно. Пол покрыт упругим стеклянистым веществом, утолщавшимся к центру зала. Больше ничего видно не было.
Держа бластер наготове, Николай прошелся вдоль стен к дверям — все заперты. Еще раз оглядел зал.
Его внимание привлек странный отблеск в середине, там, где полупрозрачное покрытие пола имело наибольшую толщину, проглядывало что-то темное. Николай нагнулся: под слоем пластика виднелась человеческая голова. Николай протянул руку и дотронулся до погребенного лица.
Это было ошибкой. Над головой сухо щелкнуло, отпрыгнув, Николай откатился в сторону, но хлынувший сверху поток шипящей жидкости все же накрыл его.
Николай выстрелил в потолок. Что-то взорвалось, и гигантский пульверизатор утих. Комбинезон промок насквозь.
Это была не вода. Когда Николай понял, что это такое, он стал торопливо срывать с себя одежду. Ткань, стекленея на глазах, хрустела под пальцами. Ноги едва успели вырваться из сапог, зазвеневших при падении. Хорошо еще, что вовремя отскочил в сторону: на кожу сквозь одежду просочилось совсем немного. Лишь кое-где на сгибах хрустели, отрывались кусочки твердой ткани и сочилась кровь. Дешево отделался. Однако волосы придется сбрить: на голове застыл твердый шлем.
В потолке зияла оплавленная черная дыра. Николай методично, с легким остервенением выжег все пять дверей. Одинаково запущенные кабинеты и коридор-прихожая за каждой из дверей. Кожа рук сочилась кровью. Шея проворачивалась с болезненным хрустом. Николай вошел в коридор-прихожую, запертую с противоположной стороны полированной металлической плитой. В одном месте обнаружился бугорок. Он нажал и отступил.
Плита стала прозрачной, Николай смотрел, словно в стену аквариума, где, медленно перемещаясь, плавали мертвые рыбы. Аквариум размерами не уступал тому колодцу с мрачной водой, где он сам недавно плавал, словно рыба. Живая рыба. А здесь, в хорошо освещенном пространстве медленно перемещались рыбы-люди, рыбы-копты, рыбы-звери… Все — спящие, мертвые, — приближаясь, смотрели на Николая невидящими глазами, уплывали дальше по кругу, сменяли друг друга… Люди, одетые в звериные шкуры, люди, одетые в ткани, настоящий кентавр, мерзкое двуногое существо, отдаленно напоминающее обезьяну… древнее оружие: луки, топоры, мечи. Звери… Олень, собака… огромный, словно медведь, волк… птица, покрытая перламутровой чешуей, с приоткрытым, полным острых зубов клювом…
Вдруг что-то тяжело и твердо опустилось ему на затылок. Упав, Николай с удивлением сообразил, что лежит не на твердом полу, а в невидимых объятиях силового кокона анабиозного саркофага.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100