Только раз взглянув на него,
Фауна тут же подбежала, обняла и принялась допытываться: что случилось, в
чем дело? но он, ошеломленный, прямо остолбенел, пока из его глаз по щекам
не покатились слезы. Казалось, он и не замечал их. С этого самого времени
он начал стонать среди ночи, вскакивать с постели и бродить впотьмах. Годы
спустя, когда она говорила, что Мэнш ничегошеньки не объяснял, это
одновременно было и правдой, и ложью, потому что он намекнул ей на
грандиозность своей идеи, которая могла толкнуть людей на все, вплоть до
убийства; одних - чтобы завладеть ею, а других - чтобы задавить ее в
зародыше. Но главное он утаил, твердя, что любит ее и не хочет подвергать
смертельной опасности. Она вволю наплакалась, упрекала его в недоверии, но
он отвечал, что верит ей и просто стремится уберечь, не бросать на
съедение волкам. Он сказал также - это страшно терзало Мэнша и не давало
покоя ночами, - что устройство, придуманное им, способно превратить
пустыню в цветущий сад и накормить голодающих на всей планете, но,
выпущенное из-под контроля, оно грозит обернуться вселенской катастрофой.
Ведь неопасное само по себе становится опасным по воле людской, и самый
первый человек, погибший от этой штуки, умрет по его вине. Подобная мысль
была для него невыносимой. Он должен был сделать выбор, а прежде, чем его
сделать, ему предстояло решить, можно ли пожертвовать одной человеческой
жизнью ради счастья и безопасности миллионов, и, следовательно, простится
ли ему смерть тысяч, если такой ценой обойдется победа над нищетой для
всех остальных. Мэнш изучал историю и психологию, у него был
математический склад ума и руки работяги, и он чертовски хорошо
представлял себе последствия того или иного выбора. К примеру, он знал,
куда нетрудно сбагрить свою идею и ответственность за нее, и получить
такую сумму, что хватило бы на жизнь в совершеннейшей роскоши до конца
дней ему, Фауне и сотне-другой близких друзей, если уж на то пошло.
Требовалось лишь поставить подпись на бумаге и пронаблюдать, как она будет
навечно похоронена в сейфе какой-нибудь из корпораций, так как по меньшей
мере три индустриальных гиганта вступили бы в отчаянную борьбу за право
обладать открытием, предлагая безумные деньги. Или убили бы его.
Он обдумывал варианты с распространением множества светокопий по
городам всего мира или поиском надежных, принципиальных ученых и инженеров
и объединением их в фирму, которая бы собирала аппараты и давала лицензию
на их использование только в мирных целях. И все это прекрасно бы
сработало с новой моделью крысоловки и швейной машины, но не с таким
могучим изобретением, способным изменить поверхность земли, покончить с
голодом, смогом, разбазариванием природного сырья, - ведь одновременно оно
уничтожало нефтехимическую промышленность (кроме изготовления красителей и
пластмасс), энергетические компании, сам принцип двигателя внутреннего
сгорания и все отрасли, его производящие и снабжающие топливом. Даже
атомную энергетику в большинстве случаев ее применения.
Мэнш из кожи вон лез, стараясь вообще ничего не предпринимать, что
проявилось периодом скрежета зубовного и ночной маетой, но это не помогло
- машина его не отпускала. А потом он сделал свой выбор и составил план
действий, как воплотить его в жизнь. Первым шагом Мэнша к цели стало
посещение местной парикмахерской.
Фауна приняла неожиданность молча, как и устройство Мэнша на работу
во "Флэкстроникс", предприятие легкой индустрии, выпускающее по
государственному контракту мелкие комплектующие детали для компьютеров.
Такая работа являлась объектом презрения со стороны здешней богемы,
образованных кругов и библиофилов. Фауну тяготила атмосфера распорядка, и,
хотя Мэнш вел себя по-прежнему (а выглядел совершенно иначе), она не на
шутку встревожилась. В дни выдачи жалования он начал приносить столько
денег, сколько она раньше никогда и не видела, да и видеть не желала. Она
вдруг стала упрямой и, потеряв возможность брюзжать на бедность,
продолжала латать дыры, изворачиваться, обходиться без того и без этого.
Доводы, которые она придумывала в свое оправдание, самой же Фауне казались
несостоятельными, но тем не менее только усиливали ее упрямство и делали
еще большей чудачкой. Потом он купил автомобиль, что она вообще восприняла
как крайнюю степень безнравственности.
Каким мучением для нее было слышать со стороны, что он отправился на
собрание муниципального совета, чего она ни разу не делала, как он
предложил принять закон, запрещающий сидеть на травяных газонах, играть на
музыкальных инструментах вблизи оживленных улиц, купаться на городском
пляже после захода солнца и, наконец, увеличить штат полиции. Когда она
потребовала у него объяснений, он долго с грустью вглядывался в ее лицо, а
вскоре, без споров и сцен, съехал с квартиры.
Он снял чистенькую комнату в добропорядочном пансионе рядом с
фабрикой, трудился, как вол, чтобы выплатить долги за обучение в колледже,
и посещал вечерние курсы университета, пока не получил еще один диплом. Он
взял за обыкновение околачиваться вблизи пивнушек по субботним вечерам,
сам выпивал немного пива и угощал виски всех встречных и поперечных. Он
усвоил полный набор неприличных анекдотов и выдавал их в строгой
пропорции: два сексуальных, третий - физиологический. С фабрикой, где он
поднялся до управляющего отделом, Мэнш в конце концов распрощался и
переехал в студенческий городок ниже по течению реки. Там он с головой
ушел в работу над получением степени кандидата технических наук, сочетая
ее с учебой на вечернем факультете права. Ему круто приходилось тогда, он
экономил каждый цент, чтобы платить за образование и в то же время ходить
в безупречно отглаженных брюках и до блеска начищенных башмаках. И это
вполне удавалось ему. Он еще урывал время бывать в местной церкви, стал
членом церковного совета и даже светским проповедником, используя в
качестве собственных проповедей пастырские наставления из "Альманаха
Бедного Ричарда". Он умудрялся преподносить их своим слушателям, словно
сам автор "Альманаха", с непоколебимой уверенностью в истинности каждого
слова.
А когда пришел срок, Мэнш восстановил изобретение, сделав его не с
помощью картона и клея, а из обработанных на станке деталей; на 70% они
состояли из древесины араукарии и гасили механические колебания друг
друга, а электропроводка давала напряжение на коротко замкнутые катушки.
1 2 3 4
Фауна тут же подбежала, обняла и принялась допытываться: что случилось, в
чем дело? но он, ошеломленный, прямо остолбенел, пока из его глаз по щекам
не покатились слезы. Казалось, он и не замечал их. С этого самого времени
он начал стонать среди ночи, вскакивать с постели и бродить впотьмах. Годы
спустя, когда она говорила, что Мэнш ничегошеньки не объяснял, это
одновременно было и правдой, и ложью, потому что он намекнул ей на
грандиозность своей идеи, которая могла толкнуть людей на все, вплоть до
убийства; одних - чтобы завладеть ею, а других - чтобы задавить ее в
зародыше. Но главное он утаил, твердя, что любит ее и не хочет подвергать
смертельной опасности. Она вволю наплакалась, упрекала его в недоверии, но
он отвечал, что верит ей и просто стремится уберечь, не бросать на
съедение волкам. Он сказал также - это страшно терзало Мэнша и не давало
покоя ночами, - что устройство, придуманное им, способно превратить
пустыню в цветущий сад и накормить голодающих на всей планете, но,
выпущенное из-под контроля, оно грозит обернуться вселенской катастрофой.
Ведь неопасное само по себе становится опасным по воле людской, и самый
первый человек, погибший от этой штуки, умрет по его вине. Подобная мысль
была для него невыносимой. Он должен был сделать выбор, а прежде, чем его
сделать, ему предстояло решить, можно ли пожертвовать одной человеческой
жизнью ради счастья и безопасности миллионов, и, следовательно, простится
ли ему смерть тысяч, если такой ценой обойдется победа над нищетой для
всех остальных. Мэнш изучал историю и психологию, у него был
математический склад ума и руки работяги, и он чертовски хорошо
представлял себе последствия того или иного выбора. К примеру, он знал,
куда нетрудно сбагрить свою идею и ответственность за нее, и получить
такую сумму, что хватило бы на жизнь в совершеннейшей роскоши до конца
дней ему, Фауне и сотне-другой близких друзей, если уж на то пошло.
Требовалось лишь поставить подпись на бумаге и пронаблюдать, как она будет
навечно похоронена в сейфе какой-нибудь из корпораций, так как по меньшей
мере три индустриальных гиганта вступили бы в отчаянную борьбу за право
обладать открытием, предлагая безумные деньги. Или убили бы его.
Он обдумывал варианты с распространением множества светокопий по
городам всего мира или поиском надежных, принципиальных ученых и инженеров
и объединением их в фирму, которая бы собирала аппараты и давала лицензию
на их использование только в мирных целях. И все это прекрасно бы
сработало с новой моделью крысоловки и швейной машины, но не с таким
могучим изобретением, способным изменить поверхность земли, покончить с
голодом, смогом, разбазариванием природного сырья, - ведь одновременно оно
уничтожало нефтехимическую промышленность (кроме изготовления красителей и
пластмасс), энергетические компании, сам принцип двигателя внутреннего
сгорания и все отрасли, его производящие и снабжающие топливом. Даже
атомную энергетику в большинстве случаев ее применения.
Мэнш из кожи вон лез, стараясь вообще ничего не предпринимать, что
проявилось периодом скрежета зубовного и ночной маетой, но это не помогло
- машина его не отпускала. А потом он сделал свой выбор и составил план
действий, как воплотить его в жизнь. Первым шагом Мэнша к цели стало
посещение местной парикмахерской.
Фауна приняла неожиданность молча, как и устройство Мэнша на работу
во "Флэкстроникс", предприятие легкой индустрии, выпускающее по
государственному контракту мелкие комплектующие детали для компьютеров.
Такая работа являлась объектом презрения со стороны здешней богемы,
образованных кругов и библиофилов. Фауну тяготила атмосфера распорядка, и,
хотя Мэнш вел себя по-прежнему (а выглядел совершенно иначе), она не на
шутку встревожилась. В дни выдачи жалования он начал приносить столько
денег, сколько она раньше никогда и не видела, да и видеть не желала. Она
вдруг стала упрямой и, потеряв возможность брюзжать на бедность,
продолжала латать дыры, изворачиваться, обходиться без того и без этого.
Доводы, которые она придумывала в свое оправдание, самой же Фауне казались
несостоятельными, но тем не менее только усиливали ее упрямство и делали
еще большей чудачкой. Потом он купил автомобиль, что она вообще восприняла
как крайнюю степень безнравственности.
Каким мучением для нее было слышать со стороны, что он отправился на
собрание муниципального совета, чего она ни разу не делала, как он
предложил принять закон, запрещающий сидеть на травяных газонах, играть на
музыкальных инструментах вблизи оживленных улиц, купаться на городском
пляже после захода солнца и, наконец, увеличить штат полиции. Когда она
потребовала у него объяснений, он долго с грустью вглядывался в ее лицо, а
вскоре, без споров и сцен, съехал с квартиры.
Он снял чистенькую комнату в добропорядочном пансионе рядом с
фабрикой, трудился, как вол, чтобы выплатить долги за обучение в колледже,
и посещал вечерние курсы университета, пока не получил еще один диплом. Он
взял за обыкновение околачиваться вблизи пивнушек по субботним вечерам,
сам выпивал немного пива и угощал виски всех встречных и поперечных. Он
усвоил полный набор неприличных анекдотов и выдавал их в строгой
пропорции: два сексуальных, третий - физиологический. С фабрикой, где он
поднялся до управляющего отделом, Мэнш в конце концов распрощался и
переехал в студенческий городок ниже по течению реки. Там он с головой
ушел в работу над получением степени кандидата технических наук, сочетая
ее с учебой на вечернем факультете права. Ему круто приходилось тогда, он
экономил каждый цент, чтобы платить за образование и в то же время ходить
в безупречно отглаженных брюках и до блеска начищенных башмаках. И это
вполне удавалось ему. Он еще урывал время бывать в местной церкви, стал
членом церковного совета и даже светским проповедником, используя в
качестве собственных проповедей пастырские наставления из "Альманаха
Бедного Ричарда". Он умудрялся преподносить их своим слушателям, словно
сам автор "Альманаха", с непоколебимой уверенностью в истинности каждого
слова.
А когда пришел срок, Мэнш восстановил изобретение, сделав его не с
помощью картона и клея, а из обработанных на станке деталей; на 70% они
состояли из древесины араукарии и гасили механические колебания друг
друга, а электропроводка давала напряжение на коротко замкнутые катушки.
1 2 3 4