Взревел сигнал тревоги, включенный палубным офицером безопасности. Из огнетушителей, укрепленных в специальных зарешеченных нишах, брызнули мощные струи пенистой жидкости.
У Ясона перехватило дыхание. Только бы уцелели топливные баки, иначе вся палуба мгновенно превратится в ад! Как только истребитель остановился, к нему тут же, разбрызгивая пену, с грохотом понеслась аварийная машина. Ясон с восхищением наблюдал за действиями спасателей — остальные еще только приходили в себя, а они уже делали свое дело.
Плюнув на формальности, он выскочил из комнаты управления полетами и, скользя по залитой пеной поверхности, помчался по палубе. Спасатели были уже на верху корабля, сквозь дым и брызги Ясон различил внутри кабины отблески пламени и услышал пронзительный крик. К горлу подкатила тошнота, но Ясон оставался на месте, полностью отдавая себе отчет в том, что не способен ничем помочь.
Один из спасателей вскрыл кабину с помощью лазерного резака. Фонарь свалился, пламя вырвалось наружу, его тут же начали поливать из шланга. Один из спасателей, не обращая внимания на то, что огонь еще полыхал, залез в кабину. Он вытащил наружу какую-то почерневшую бесформенную груду, по палубе вновь пронесся душераздирающий крик. Еще одно тело — это явно уже был труп — вытащили из корабля, и Ясон в ужасе отвернулся. Задняя орудийная башня была раздавлена, точно бумажный стаканчик, — значит, и стрелок тоже не уцелел.
Повернувшись, Ясон нос к носу столкнулся с О'Брайеном. Тот стоял перед ним, уперев руки в бока.
— Ну что, довольны, капитан третьего ранга? — процедил он.
— Что, черт возьми, вы имеете в виду, сэр?
— Вы слишком сильно взялись за них. Вы измотали их в первый же день, вы погубили экипаж, вдребезги разбили «Сэйбр» ценой в десятки миллионов и едва не взорвали к чертям весь корабль. Что мне прикажете теперь писать в рапорте?
— Сэр, вы, наверно, забыли, что мы на войне, — спокойно ответил Ясон, — где люди гибнут. У этого парня случилась неполадка, я приказал ему катапультироваться, он ослушался меня, и вот он мертв. Это трагедия, но, черт возьми, такое случается! Эти ребята должны учиться летать и сражаться, некоторые из них могут погибнуть во время обучения, но лучше уж сейчас, чем в бою.
— Вы — бессердечный сукин сын! — воскликнул О'Брайен прерывающимся голосом.
Дрожа от возмущения, Ясон изо всех сил сдерживал себя, понимая, что вокруг полно людей, которые прислушиваются к их разговору.
— Это все, сэр? — спросил он.
— Нет, мистер, это не все. Я намерен подать на вас рапорт. Я всегда терпеть не мог отчаянных молодчиков вроде вас, но только теперь окончательно понял почему.
— Если вам так не нравятся пилоты, сэр, зачем вы взялись командовать авианосцем?
Щеки О'Брайена побагровели, он угрожающе поднял палец, тыча им в лицо Ясона.
— Вы, вы… Я добьюсь, чтобы вы получили по заслугам! — крикнул он и, круто развернувшись, быстро зашагал прочь.
— Мальчишка наломал дров, а вы-то здесь при чем?
Обернувшись, Ясон увидел палубного офицера.
— Я не нуждаюсь в вашей защите! — резко сказал он и тоже покинул палубу.
x x x
— Внимание, ребята! Я хочу, чтобы вы очень, очень хорошо разглядели все это.
Ясон стоял перед разбитым «Сэйбром», сурово глядя на обступивших его пилотов. В воздухе стоял специфический запах выгоревшей электропроводки, расплавившегося металла и жидкости из огнетушителей. Неожиданно один из пилотов сорвался с места и подбежал к краю платформы, где его и вырвало. Стараясь не обращать внимания ни на это, ни на тошнотворный запах горелой человеческой плоти, Ясон продолжал говорить:
— Родригес мертв, его стрелок, сержант Сингх, мертв, и его напарница Эмили умерла час назад. Я хочу, чтобы вы чертовски внимательно вгляделись в их корабль и на всю жизнь запомнили все, что увидели. Эту войну переживет только тот, кто не будет ошибаться; одна-единственная ошибка — и ваша жизнь закончится так же, как их. Во время посадки я приказал Родригесу прыгать, но он вообразил, что разбирается во всем лучше меня, и вот он мертв. Я хотел бы, чтобы до вас это дошло, ребята. Если я или офицер, руководящий приземлением, говорим: «Катапультируйся!», значит, нужно катапультироваться, черт побери, и забыть про свою гордость! В два часа мы снова взлетаем, но прежде, чем вы займетесь подготовкой, я хочу, чтобы каждый из вас поднялся сюда и чертовски внимательно разглядел то, во что превратился корабль Родригеса. Все свободны.
Он повернулся и зашагал прочь.
— Бессердечный сукин сын…
Эти слова прозвучали едва слышно, но он узнал голос Толвина. Не останавливаясь и не оглядываясь, он пересек палубу и вошел в свой кабинет. Упал в кресло и постарался успокоиться, на что потребовалось довольно много времени. В конце концов он выдвинул ящик стола, достал оттуда блокнот и ручку. То, что ему предстояло сделать, было всего лишь данью вежливости, немного старомодным требованием старинной флотской традиции. Он понимал бессмысленность любых слов и утешений, и от этого становилось еще тяжелее на душе. Однако выбора у него не было, поэтому он взял ручку и начал писать.
«Дорогая миссис Родригес… Я имел честь служить с вашим прекрасным сыном, и как его командир…»
Внезапно рука его замерла. А что если в смерти ее дорогого мальчика и вправду есть доля его вины? «Господи, помоги мне, — подумал он. — Неужели это я убил ее мальчика? Что я сделал не так?» Сомнения заворочались в его душе: в самой ее глубине он знал, что интуиция и опыт с момента возникновения опасной ситуации подсказывали ему возможность рокового исхода, и все же он предоставил событиям идти своим чередом. «Господи, это же мои ребята, моя новая команда — как мог я допустить, чтобы такое случилось?»
Глядя на лежащий перед ним лист бумаги, он с болью вспомнил свою мать и тот день, когда она распечатала подобное письмо. В нем говорилось о ее погибшем муже, и пришло оно спустя всего неделю после того, как Ясон стащил в городской мэрии бланк и состряпал себе поддельное свидетельство о рождении. В соответствии с ним ему уже якобы исполнилось тогда шестнадцать лет, и сделал он это ради того, чтобы записаться добровольцем. Спустя четыре года его мать получила второе письмо, на этот раз о смерти его брата, погибшего при защите Сосана. Он очень хорошо представлял себе, как мать Родригеса стоит на пороге своего дома, трясущимися руками распечатывает конверт и читает то, что он пытается ей написать. Золотая звезда, висящая в ее окне, вскоре сменится на синюю…
— Будь проклята эта война, — вздохнул Ясон.
ГЛАВА 3
Войдя в кабинет Ясона, Думсдэй налил три чашки кофе, одну поставил перед Ясоном, другую пододвинул Дженис.
— По-моему, дела у наших птенцов пошли на лад, — сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
У Ясона перехватило дыхание. Только бы уцелели топливные баки, иначе вся палуба мгновенно превратится в ад! Как только истребитель остановился, к нему тут же, разбрызгивая пену, с грохотом понеслась аварийная машина. Ясон с восхищением наблюдал за действиями спасателей — остальные еще только приходили в себя, а они уже делали свое дело.
Плюнув на формальности, он выскочил из комнаты управления полетами и, скользя по залитой пеной поверхности, помчался по палубе. Спасатели были уже на верху корабля, сквозь дым и брызги Ясон различил внутри кабины отблески пламени и услышал пронзительный крик. К горлу подкатила тошнота, но Ясон оставался на месте, полностью отдавая себе отчет в том, что не способен ничем помочь.
Один из спасателей вскрыл кабину с помощью лазерного резака. Фонарь свалился, пламя вырвалось наружу, его тут же начали поливать из шланга. Один из спасателей, не обращая внимания на то, что огонь еще полыхал, залез в кабину. Он вытащил наружу какую-то почерневшую бесформенную груду, по палубе вновь пронесся душераздирающий крик. Еще одно тело — это явно уже был труп — вытащили из корабля, и Ясон в ужасе отвернулся. Задняя орудийная башня была раздавлена, точно бумажный стаканчик, — значит, и стрелок тоже не уцелел.
Повернувшись, Ясон нос к носу столкнулся с О'Брайеном. Тот стоял перед ним, уперев руки в бока.
— Ну что, довольны, капитан третьего ранга? — процедил он.
— Что, черт возьми, вы имеете в виду, сэр?
— Вы слишком сильно взялись за них. Вы измотали их в первый же день, вы погубили экипаж, вдребезги разбили «Сэйбр» ценой в десятки миллионов и едва не взорвали к чертям весь корабль. Что мне прикажете теперь писать в рапорте?
— Сэр, вы, наверно, забыли, что мы на войне, — спокойно ответил Ясон, — где люди гибнут. У этого парня случилась неполадка, я приказал ему катапультироваться, он ослушался меня, и вот он мертв. Это трагедия, но, черт возьми, такое случается! Эти ребята должны учиться летать и сражаться, некоторые из них могут погибнуть во время обучения, но лучше уж сейчас, чем в бою.
— Вы — бессердечный сукин сын! — воскликнул О'Брайен прерывающимся голосом.
Дрожа от возмущения, Ясон изо всех сил сдерживал себя, понимая, что вокруг полно людей, которые прислушиваются к их разговору.
— Это все, сэр? — спросил он.
— Нет, мистер, это не все. Я намерен подать на вас рапорт. Я всегда терпеть не мог отчаянных молодчиков вроде вас, но только теперь окончательно понял почему.
— Если вам так не нравятся пилоты, сэр, зачем вы взялись командовать авианосцем?
Щеки О'Брайена побагровели, он угрожающе поднял палец, тыча им в лицо Ясона.
— Вы, вы… Я добьюсь, чтобы вы получили по заслугам! — крикнул он и, круто развернувшись, быстро зашагал прочь.
— Мальчишка наломал дров, а вы-то здесь при чем?
Обернувшись, Ясон увидел палубного офицера.
— Я не нуждаюсь в вашей защите! — резко сказал он и тоже покинул палубу.
x x x
— Внимание, ребята! Я хочу, чтобы вы очень, очень хорошо разглядели все это.
Ясон стоял перед разбитым «Сэйбром», сурово глядя на обступивших его пилотов. В воздухе стоял специфический запах выгоревшей электропроводки, расплавившегося металла и жидкости из огнетушителей. Неожиданно один из пилотов сорвался с места и подбежал к краю платформы, где его и вырвало. Стараясь не обращать внимания ни на это, ни на тошнотворный запах горелой человеческой плоти, Ясон продолжал говорить:
— Родригес мертв, его стрелок, сержант Сингх, мертв, и его напарница Эмили умерла час назад. Я хочу, чтобы вы чертовски внимательно вгляделись в их корабль и на всю жизнь запомнили все, что увидели. Эту войну переживет только тот, кто не будет ошибаться; одна-единственная ошибка — и ваша жизнь закончится так же, как их. Во время посадки я приказал Родригесу прыгать, но он вообразил, что разбирается во всем лучше меня, и вот он мертв. Я хотел бы, чтобы до вас это дошло, ребята. Если я или офицер, руководящий приземлением, говорим: «Катапультируйся!», значит, нужно катапультироваться, черт побери, и забыть про свою гордость! В два часа мы снова взлетаем, но прежде, чем вы займетесь подготовкой, я хочу, чтобы каждый из вас поднялся сюда и чертовски внимательно разглядел то, во что превратился корабль Родригеса. Все свободны.
Он повернулся и зашагал прочь.
— Бессердечный сукин сын…
Эти слова прозвучали едва слышно, но он узнал голос Толвина. Не останавливаясь и не оглядываясь, он пересек палубу и вошел в свой кабинет. Упал в кресло и постарался успокоиться, на что потребовалось довольно много времени. В конце концов он выдвинул ящик стола, достал оттуда блокнот и ручку. То, что ему предстояло сделать, было всего лишь данью вежливости, немного старомодным требованием старинной флотской традиции. Он понимал бессмысленность любых слов и утешений, и от этого становилось еще тяжелее на душе. Однако выбора у него не было, поэтому он взял ручку и начал писать.
«Дорогая миссис Родригес… Я имел честь служить с вашим прекрасным сыном, и как его командир…»
Внезапно рука его замерла. А что если в смерти ее дорогого мальчика и вправду есть доля его вины? «Господи, помоги мне, — подумал он. — Неужели это я убил ее мальчика? Что я сделал не так?» Сомнения заворочались в его душе: в самой ее глубине он знал, что интуиция и опыт с момента возникновения опасной ситуации подсказывали ему возможность рокового исхода, и все же он предоставил событиям идти своим чередом. «Господи, это же мои ребята, моя новая команда — как мог я допустить, чтобы такое случилось?»
Глядя на лежащий перед ним лист бумаги, он с болью вспомнил свою мать и тот день, когда она распечатала подобное письмо. В нем говорилось о ее погибшем муже, и пришло оно спустя всего неделю после того, как Ясон стащил в городской мэрии бланк и состряпал себе поддельное свидетельство о рождении. В соответствии с ним ему уже якобы исполнилось тогда шестнадцать лет, и сделал он это ради того, чтобы записаться добровольцем. Спустя четыре года его мать получила второе письмо, на этот раз о смерти его брата, погибшего при защите Сосана. Он очень хорошо представлял себе, как мать Родригеса стоит на пороге своего дома, трясущимися руками распечатывает конверт и читает то, что он пытается ей написать. Золотая звезда, висящая в ее окне, вскоре сменится на синюю…
— Будь проклята эта война, — вздохнул Ясон.
ГЛАВА 3
Войдя в кабинет Ясона, Думсдэй налил три чашки кофе, одну поставил перед Ясоном, другую пододвинул Дженис.
— По-моему, дела у наших птенцов пошли на лад, — сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76