– А если вдруг и вправду дело до войны дойдет? Если американцы вмешаются?
За это ты будь спокоен. Никто никогда не вмешается Они все стерпят. Чем больше нашего нахальства, тем больше у них терпения. Посольства наши они, конечно, камнями забросают, а потом своими же средствами нам все и восстановят. Все до копейки возместят. А после того начнется обычное смягчение международной обстановки, и через неделю все забудется. Их правительства заинтересованы будут все поскорее забыть. Ну давай по последней, и все. Завтра мобилизация начинается
Мобилизация 68-го года проходила без всякой маскировки, демонстративно. Сначала пресса объявляла о крупных учениях, затем следовал призыв резервистов на учения, затем учения завершались, а резервисты оставались в армии.
В течение нескольких месяцев были проведены крупнейшие учения Ракетных войск стратегического назначения, затем учения флота, войск ПВО страны, ВВС, бесчисленные учения армий и дивизий Сухопутных войск. Затем были проведены учения войск Связи, на которых были проверены все элементы управления гигантской армией, учения войск тыла, на которых тысячи тонн боеприпасов и десятки тысяч тонн горючего были перемещены к западным границам, и, наконец, командно-штабные учения на территории Чехословакии, на которых все командиры, до командиров батальонов, а иногда и рот, изучали на местности свои конкретные задачи на случай вторжения. Со стороны все это, конечно, выглядело очень внушительно.
Изнутри это выглядело несколько иначе.
Процесс отмобилизования армии – это, во-первых, доукомплектование существующих подразделений, частей и соединений, во-вторых, развертывание новых и, в-третьих, их необходимая подготовка и боевое сколачивание.
Процесс доукомплектования в нашей дивизии проходил, в основном, без особых осложнений. В мирное время большинство советских дивизий содержится по сокращенным штатам, например, в каждом артиллерийском расчете не по семь человек, а по два: командир и наводчик, при мобилизации все вакансии заполняются резервистами В случае, даже если они десять лет не служили в армии и забыли все, такой расчет после короткой подготовки вполне боеспособен. То же самое происходит с пехотой, танкистами, саперами и так далее. Хуже нас при мобилизации приходится подразделениям связи, зенитных и противотанковых ракет, разведчикам, химикам, то есть тем, где солдат выполняет индивидуальную, отличную от других работу. Все эти подразделения в течение четырех месяцев так и не были доведены до состояния боеготовных.
Дивизии сокращенного состава по советской официальной терминологии именуются «кадрированными», злые же языки их именуют «кастрированными». И это действительно так, особенно там, где процент резервистов очень высок. В нашем танковом батальоне, например, в каждом танке вместо четырех танкистов было три, не хватало заряжающего. Когда его включали в состав экипажа, танк быстро становился в число боеготовных. Во всех же остальных танковых батальонах, а их всего семь в каждой мотострелковой дивизии, в каждом танке было лишь по одному танкисту: только водители. Всего одиннадцать человек в роте: командир роты капитан и десять водителей. При мобилизации всех остальных: наводчиков, заряжающих, командиров танков и даже старшину роты и командиров взводов пришлось набирать из резервистов. Все они, кроме командиров взводов, служили в танковых войсках лет пять-десять тому назад, часто на других типах танков. Командиры же взводов не служили никогда и нигде, и не только о танках, современной технике и тактике, но и об армии вообще ничего не знали. Командиры взводов были из бывших студентов, которые в гражданских институтах прослушали когда-то курс лекций по военным вопросам и по выпуску получили звание младших лейтенантов запаса.
Но самые большие проблемы были с пехотой. Не только от того, что степень кадрирования тут самая высокая, не только от того, что пехота комплектуется самыми худшими солдатами, которые зачастую не понимают языка своих командиров и друг друга. Хуже всего, однако, было то, что пехота не имела техники. Мотострелковая дивизия должна иметь 410 бронетранспортеров, их же у нас было только 40, только в нашем парадном полку. В других полках дивизии, в других дивизиях армии и в других армиях округа их не было. Многие полки имели по 3-4 бронетранспортера для боевой подготовки, но сейчас все они становились командирскими машинами командиров батальонов, а уже для начальников штабов ничего не оставалось.
Что ж, пехоту в крайнем случае можно перевозить и на грузовых машинах. Беда в том, что и их не было. Машин грузовых, которые стояли на консервации в нашей дивизии, хватило только для двух батальонов, еще один на бронетранспортерах, а шести остальным мотострелковым батальонам дивизии предстояло использовать технику, приходящую по мобилизации.
Все автомобили Советского Союза состоят на военном учете. Если вы покупаете легковую «Волгу», вас предупреждают, что она в любой момент может быть конфискована для военных целей. Про все самосвалы, такси и бензовозы я уже и не говорю. Каждая из них состоит на особом учете и при мобилизации поступает в армию. При мобилизации замирает вся хозяйственная жизнь страны, ибо все машины, тракторы, бульдозеры, краны, экскаваторы – все уходит в армию. Кто придумал такое безумие, сказать трудно. Система эта живет давно, но она могла существовать в тридцатые и сороковые годы, когда страна еще могла сама прокормить себя, когда существовали даже во время повального голода резервы продовольствия, когда основной тягловой и транспортной силой деревни была лошадь. Сейчас, когда страна не в состоянии более прокормить себя, когда она не имеет больше никаких резервов продовольствия (в октябре 64-го это было продемонстрировано всему миру), когда сельское хозяйство больше не имеет лошадей, забрать оттуда сразу всех мужчин, все тракторы и машины – это, конечно, безумие. Те, кто планирует будущую войну, должны в таких условиях рассчитывать или на внезапную, короткую, молниеносную войну с применением всех своих ядерных средств в первые минуты, либо на поражение, если война продлится хотя бы больше месяца.
Тем временем дивизия начала получать эти самые приписные машины. То, что мы получали, было чистым издевательством. Это были машины, которые с конвейеров заводов когда-то поступили в армию. Подавляющее большинство поступающих в армию машин ставится в длительную консервацию. После 10 лет хранения их пе реводят в разряд обычных армейских машин, а новые, прибывающие с заводов, консервируют. После трех, четырех, а иногда и пяти лет беспощадной армейской эксплуатации в условиях полнейшего бездорожья, машины признаются окончательно непригодными к эксплуатации и только после этого поступают в сельское хозяйство, но каждая из них состоит на военном учете и обязана вернуться в армию при мобилизации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61