Во-первых, побег был
организован. Погас свет - управляемая внушением крыса перегрызла питающий
провод. Одному из часовых неизвестно почему вдруг стало худо, и на минуту
из цепи охраны выпало одно звено. Выли и другие мелкие происшествия, тоже
не случайные. Собственно, вся эта орава могла при желании преспокойно уйти
оттуда.
- Но ведь никто больше не ушел! - Пенн с силой стукнул по сиденью. -
Ушел один Клайгер! Это, по-вашему, что-нибудь доказывает?
- Что именно? Что он хотел сбежать к красным? - Дон пожал плечами. -
Тогда что же его удерживает? Он уже сто раз мог с ними связаться, стоило
только захотеть.
- К чему это вы клоните? - Пенн начал терять терпение. - Может,
по-вашему, эти там... уроды приставили мне к виску револьвер? Вы говорите,
они согласны помочь, но на определенных условиях. Ха! Условия! - Он сжал
кулак. - Неужели они не понимают, что страна на грани войны!
- Они хотят как раз того, что мы, по нашим словам, пытаемся отстоять,
- сказал Дон. - Они хотят толику свободы. Разве это такое уж наглое
требование?
Он откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и снова увидел
обитателей Дома Картрайта. Иные, по словам Мэлчина, провели там по
двенадцать лет. Долгий срок. Чересчур долгий для того, чтобы послушно
оставаться подопытными кроликами, чьи таланты здесь взращивают, развивают
и эксплуатируют. Но генерал даже не считает их людьми. Для него они -
"уроды", просто еще одно оружие, которое надо готовить к бою, а пока
прятать и охранять - и уничтожить, если есть опасность, что оно попадет в
руки врага.
- Что? - Он открыл глаза, вдруг сообразив, что генерал что-то ему
говорит. Пенн злобно сверкнул глазами.
- А без их помощи вы не сможете его изловить?
- Не знаю. - Дон поджал губы, сдвинул густые брови, и взгляд у него
стал отрешенный и сосредоточенный. - Наверно, мы взялись за дело не с того
конца. Вообразили, что нужно всего-навсего поймать беглеца, и упустили из
виду, что беглец-то необыкновенный, вот у нас ничего и не вышло. В
поступках Клайгера есть своя закономерность. Надо понять, почему он
сбежал, - и мы поймем, чего он добивается.
- А разве не за этим вы ездили в Дом Картрайта? - Пенн даже не
потрудился скрыть насмешку.
- Да. И мне это удалось.
- Но тогда...
- Он украл старинную вазу, - сказал Дон. - Поймите цель - и вот вам
ответ.
Макс Эрлмен лежал на постели и глядел в потолок. В маленьком
гостиничном номере было тепло, всюду разбросаны пожитки трех постояльцев.
На стене кривовато висела большая карта города, сеть улиц утыкана
разноцветными булавками. В сумерках смягчились резкие линии бетонных
джунглей за окнами и даже кричащие огни реклам уже не так резали глаз.
Сидевший за столом Бронсон шевельнулся, и в нос Эрлмену ударил острый
запах ружейного масла. Он закурил, чтобы прогнать эту вонь, и с
отвращением поглядел на Бронсона.
- Может, хватит? - Макс ткнул сигаретой в сторону револьвера, который
усердно чистил и собирал Бронсон. В воздухе повисла струйка дыма. Бронсон
и бровью не повел.
- Что ты такое, Бронсон? - Эрлмен рывком спустил ноги с постели, его
трясло от злости. - Ходишь, ешь, спишь, наверно, и говорить мог бы при
желании, но человек ли ты?
Металлическое пощелкивание ни на миг не прекратилось, Бронсон вновь
собрал свой револьвер. Сунул его в кобуру, молниеносно выхватил и вновь
спрятал.
Эрлмен вскочил на ноги, его глубоко сидящие воспаленные глаза злобно
сверкнули. Он обернулся - в комнату вошел Дон, лицо у него было усталое.
- Ничего? - Макс заранее знал ответ. Дон покачал головой.
- Никаких перемен. - Дон пересек комнату, остановился перед картой на
стене и стал изучать разноцветные булавки. - Тут все помечено?
- Все как есть. - Эрлмен выпустил струю дыма прямо на карту. - Если
мне кто-нибудь скажет, что это некультурный город, я разорву его на куски.
Куда ни плюнь, сплошь картинные галереи, музеи, выставки, антикварные
лавки, миссии и прочая ерунда. Я их все тут отметил. - Он покосился на
мрачное лицо Грегсона. - Больно уж их много, Дон. Чересчур.
- Можно и поубавить. - Дон вздохнул, напряжение последних недель все
росло внутри, а за последние дни нервы натянулись до отказа. Он заставил
себя расслабить мышцы, несколько раз глубоко вздохнул, стараясь забыть о
спешке и истерических командах Пенна. - Иностранные фильмы, современное
искусство, новомодные картины, выставки абстракционистов - это все ни к
чему. Собрания марок, торговые миссии, выставки машин и оборудования тоже
долой. Займемся лишь старинным, редкостным, прекрасным.
- Значит, отбирать построже?
- Построже. Твое дело - все необычное, что выставлено на короткое
время, взято из частных собраний.
Эрлмен кивнул и принялся переставлять разноцветные булавки, сверяясь
с кучей каталогов. Дон отвернулся к окну.
За окном далеко внизу раскинулся город, улицы, точно шрамы, рассекали
скопище бетонных людских муравейников, и все это сверкало огнями. Где-то в
этом городе, наверно, стоит сейчас другой человек и тоже смотрит в окно -
мягкий, вежливый, влюбленный в искусство. Человек, который до недавней
поры жил как все, подчинялся закону - и вдруг очертя голову ударился в
бега, чтобы грабить и воровать. С чего бы это?
Крушение надежд? Да, это участь всех обитателей Дома Картрайта; и
остальные тоже могли бы уйти, однако они этого не сделали. Удрал один
Клайгер, и он до сих пор в бегах. Сейчас он где-то здесь, в этом городе,
его дар все время предупреждает его об опасности и помогает ускользать от
нее, увертываться и оставаться на свободе. На свободе - для чего?
Дон вздохнул и в тысячный раз подумал: а каково это, быть ясновидцем?
Он может заглянуть в будущее... или нет? Конечно, остальные могли бы
помочь в поисках, но Пенн это запретил. С десятком других ясновидцев Дон
расставил бы повсюду ловушки и поймал бы Клайгера просто благодаря
численному превосходству. Никому, даже гению, не устоять в такой неравной
схватке.
А теперь приходится действовать на свой страх и риск. Пошел дождь, и
окно засверкало отраженным светом. Дон невольно глядел на капли на стекле.
А потом уже и не пытался что-либо разглядеть, стоял и смотрел в одну
точку, мысли его бродили неизведанными тропами. Как?
Как получалось, что он всегда точно знал, где и когда поймает того,
кого ищет? В чем она, та малость, что отличает его от остальных? Всю свою
жизнь Дон отличался этим нюхом. Он умел угадывать - если это догадка - и
никогда не ошибался. Так догадка ли это? Или он просто знал?
1 2 3 4 5 6 7 8
организован. Погас свет - управляемая внушением крыса перегрызла питающий
провод. Одному из часовых неизвестно почему вдруг стало худо, и на минуту
из цепи охраны выпало одно звено. Выли и другие мелкие происшествия, тоже
не случайные. Собственно, вся эта орава могла при желании преспокойно уйти
оттуда.
- Но ведь никто больше не ушел! - Пенн с силой стукнул по сиденью. -
Ушел один Клайгер! Это, по-вашему, что-нибудь доказывает?
- Что именно? Что он хотел сбежать к красным? - Дон пожал плечами. -
Тогда что же его удерживает? Он уже сто раз мог с ними связаться, стоило
только захотеть.
- К чему это вы клоните? - Пенн начал терять терпение. - Может,
по-вашему, эти там... уроды приставили мне к виску револьвер? Вы говорите,
они согласны помочь, но на определенных условиях. Ха! Условия! - Он сжал
кулак. - Неужели они не понимают, что страна на грани войны!
- Они хотят как раз того, что мы, по нашим словам, пытаемся отстоять,
- сказал Дон. - Они хотят толику свободы. Разве это такое уж наглое
требование?
Он откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и снова увидел
обитателей Дома Картрайта. Иные, по словам Мэлчина, провели там по
двенадцать лет. Долгий срок. Чересчур долгий для того, чтобы послушно
оставаться подопытными кроликами, чьи таланты здесь взращивают, развивают
и эксплуатируют. Но генерал даже не считает их людьми. Для него они -
"уроды", просто еще одно оружие, которое надо готовить к бою, а пока
прятать и охранять - и уничтожить, если есть опасность, что оно попадет в
руки врага.
- Что? - Он открыл глаза, вдруг сообразив, что генерал что-то ему
говорит. Пенн злобно сверкнул глазами.
- А без их помощи вы не сможете его изловить?
- Не знаю. - Дон поджал губы, сдвинул густые брови, и взгляд у него
стал отрешенный и сосредоточенный. - Наверно, мы взялись за дело не с того
конца. Вообразили, что нужно всего-навсего поймать беглеца, и упустили из
виду, что беглец-то необыкновенный, вот у нас ничего и не вышло. В
поступках Клайгера есть своя закономерность. Надо понять, почему он
сбежал, - и мы поймем, чего он добивается.
- А разве не за этим вы ездили в Дом Картрайта? - Пенн даже не
потрудился скрыть насмешку.
- Да. И мне это удалось.
- Но тогда...
- Он украл старинную вазу, - сказал Дон. - Поймите цель - и вот вам
ответ.
Макс Эрлмен лежал на постели и глядел в потолок. В маленьком
гостиничном номере было тепло, всюду разбросаны пожитки трех постояльцев.
На стене кривовато висела большая карта города, сеть улиц утыкана
разноцветными булавками. В сумерках смягчились резкие линии бетонных
джунглей за окнами и даже кричащие огни реклам уже не так резали глаз.
Сидевший за столом Бронсон шевельнулся, и в нос Эрлмену ударил острый
запах ружейного масла. Он закурил, чтобы прогнать эту вонь, и с
отвращением поглядел на Бронсона.
- Может, хватит? - Макс ткнул сигаретой в сторону револьвера, который
усердно чистил и собирал Бронсон. В воздухе повисла струйка дыма. Бронсон
и бровью не повел.
- Что ты такое, Бронсон? - Эрлмен рывком спустил ноги с постели, его
трясло от злости. - Ходишь, ешь, спишь, наверно, и говорить мог бы при
желании, но человек ли ты?
Металлическое пощелкивание ни на миг не прекратилось, Бронсон вновь
собрал свой револьвер. Сунул его в кобуру, молниеносно выхватил и вновь
спрятал.
Эрлмен вскочил на ноги, его глубоко сидящие воспаленные глаза злобно
сверкнули. Он обернулся - в комнату вошел Дон, лицо у него было усталое.
- Ничего? - Макс заранее знал ответ. Дон покачал головой.
- Никаких перемен. - Дон пересек комнату, остановился перед картой на
стене и стал изучать разноцветные булавки. - Тут все помечено?
- Все как есть. - Эрлмен выпустил струю дыма прямо на карту. - Если
мне кто-нибудь скажет, что это некультурный город, я разорву его на куски.
Куда ни плюнь, сплошь картинные галереи, музеи, выставки, антикварные
лавки, миссии и прочая ерунда. Я их все тут отметил. - Он покосился на
мрачное лицо Грегсона. - Больно уж их много, Дон. Чересчур.
- Можно и поубавить. - Дон вздохнул, напряжение последних недель все
росло внутри, а за последние дни нервы натянулись до отказа. Он заставил
себя расслабить мышцы, несколько раз глубоко вздохнул, стараясь забыть о
спешке и истерических командах Пенна. - Иностранные фильмы, современное
искусство, новомодные картины, выставки абстракционистов - это все ни к
чему. Собрания марок, торговые миссии, выставки машин и оборудования тоже
долой. Займемся лишь старинным, редкостным, прекрасным.
- Значит, отбирать построже?
- Построже. Твое дело - все необычное, что выставлено на короткое
время, взято из частных собраний.
Эрлмен кивнул и принялся переставлять разноцветные булавки, сверяясь
с кучей каталогов. Дон отвернулся к окну.
За окном далеко внизу раскинулся город, улицы, точно шрамы, рассекали
скопище бетонных людских муравейников, и все это сверкало огнями. Где-то в
этом городе, наверно, стоит сейчас другой человек и тоже смотрит в окно -
мягкий, вежливый, влюбленный в искусство. Человек, который до недавней
поры жил как все, подчинялся закону - и вдруг очертя голову ударился в
бега, чтобы грабить и воровать. С чего бы это?
Крушение надежд? Да, это участь всех обитателей Дома Картрайта; и
остальные тоже могли бы уйти, однако они этого не сделали. Удрал один
Клайгер, и он до сих пор в бегах. Сейчас он где-то здесь, в этом городе,
его дар все время предупреждает его об опасности и помогает ускользать от
нее, увертываться и оставаться на свободе. На свободе - для чего?
Дон вздохнул и в тысячный раз подумал: а каково это, быть ясновидцем?
Он может заглянуть в будущее... или нет? Конечно, остальные могли бы
помочь в поисках, но Пенн это запретил. С десятком других ясновидцев Дон
расставил бы повсюду ловушки и поймал бы Клайгера просто благодаря
численному превосходству. Никому, даже гению, не устоять в такой неравной
схватке.
А теперь приходится действовать на свой страх и риск. Пошел дождь, и
окно засверкало отраженным светом. Дон невольно глядел на капли на стекле.
А потом уже и не пытался что-либо разглядеть, стоял и смотрел в одну
точку, мысли его бродили неизведанными тропами. Как?
Как получалось, что он всегда точно знал, где и когда поймает того,
кого ищет? В чем она, та малость, что отличает его от остальных? Всю свою
жизнь Дон отличался этим нюхом. Он умел угадывать - если это догадка - и
никогда не ошибался. Так догадка ли это? Или он просто знал?
1 2 3 4 5 6 7 8