- Мне
нужно увидеть хоть что-нибудь похожее на вашу зрелую работу. Но мое время
подходит к концу, и...
- Знаете что? - Морниел щелкнул пальцами. - У Аниты там кошки, она
просила подкармливать их их в свое отсутствие и оставила мне ключ от
квартиры... Если я сбегаю наверх и принесу?
- Превосходно, - радостно отозвался Глеску, глянув на свой палец. -
Только, будьте добры, поскорее.
- Молниеносно. - Но затем, поворачиваясь к лестнице, Морниел
перехватил мой взгляд и подал знак - тот, которым мы пользовались,
совершая наши "покупки". Это означало: "Заговори ему зубы. Постарайся его
заинтересовать".
Тут-то я и сообразил - книга! Слишком много раз я видел, как
действует Морниел, и не мог не догадаться, что небрежный жест, каким он
бросил книгу на кровать, таил в себе все, что угодно, кроме небрежности.
Морниел просто положил книгу так, чтоб при желании можно было сразу ее
взять. Теперь он кинулся наверх прятать книгу, а когда время мистера
Глеску истечет, ее просто не удастся найти.
Ловко! Чертовски ловко, я бы сказал. А потом Морниел Метауэй
возьмется создавать произведения Морниела Метауэя. Только он не будет их
создавать.
Он их скопирует.
Между тем поданный знак заставил меня открыть рот и автоматически
начать болтовню.
- А сами вы рисуете, мистер Глеску? - это было хорошее начало.
- О нет! Конечно, мальчишкой я собирался стать художником - по-моему,
с этого начинает каждый искусствовед - и даже собственноручно испачкал
несколько холстов. Но они были очень плохи, просто ужасны. Потом я понял,
что писать о картинах много легче, чем создавать их. А когда взялся за
чтение книг о жизни Морниела Метауэя, мне стало ясно, в чем мое призвание.
Понимаете, я не только очень хорошо чувствовал суть его творчества, но и
сам он всегда казался мне человеком, которого я мог бы понять и
полюбить... Вот это меня тоже озадачивает сейчас. Он совсем... ну совсем
не таков, каким мне представлялся.
- Уж это точно, - кивнул я.
- Естественно, историческая перспектива обладает способностью как-то
возвеличивать, окружать ореолом романтики каждую выдающуюся личность.
Признаться, в характере мистера Морниела я уже вижу черты, над которыми
облагораживающему влиянию столетий придется как следует пора... Впрочем,
не стану продолжать, мистер Данцигер. Вы его друг.
- Почти единственный в целом мире, - сказал я. - У него их не так уж
много.
При всем том мысль моя работала, стараясь охватить происходящее.
Однако чем глубже я вникал в ситуацию, тем больше в ней запутывался.
Сплошные парадоксы. Каким образом Морниел Метауэй через пять веков
прославится благодаря картинам, если сам впервые в жизни увидел их в
книге, изданной через пять веков? Кто написал эти картины - Морниел
Метауэй?.. Так говорится в книге, и, поскольку томик теперь у него, он
действительно это сделает. Но он будет просто копировать. А кому же тогда
принадлежат оригиналы?
Мистер Глеску озабоченно посмотрел на свой палец.
- Времени практически уже нет.
Он бросился вверх по лестнице, и я за ним. Мы ворвались в студию, и я
приготовился скандалить насчет книги - без особого удовольствия, потому
что Глеску мне нравился.
Книга исчезла, кровать была пуста. И еще кой-чего не хватало в
комнате - машины времени и Морниела Метауэя.
- Он уехал! - задохнувшись, воскликнул мистер Глеску. - И оставил
меня здесь! Видимо, прикинул, что если войти в ящик и захлопнуть за собой
дверь, машина сама вернется в нашу эпоху!
- Прикидывать-то он мастер, - сказал я с горечью. Насчет такого я не
уговаривался и в таком предприятии не стал бы участвовать. - Пожалуй, он
уже прикинул и насчет правдоподобной истории, чтоб объяснить людям вашего
времени, как это все получилось. Да и в самом деле, зачем ему из кожи вон
лезть в двадцатом веке, когда он может быть признанной, боготворимой
знаменитостью в двадцать пятом?
- Но что будет, если они попросят его написать хотя бы одну картину?
- Он скажет, что труд его жизни окончен и он не чувствует себя в
силах добавить к этому что-нибудь значительное. Не сомневаюсь, кончится
тем, что он еще будет читать лекции о самом себе. Можете за него не
беспокоиться, он не пропадет. Меня вот тревожит, что вы здесь увязли.
Можно ли надеяться на спасательный отряд?
Мистер Глеску с убитым видом покачал головой.
- Каждый лауреат дает подписку, что он сам несет ответственность в
том случае, если возвращение невозможно. Машину запускают раз в пятьдесят
лет, а к тому времени какой-нибудь другой ученый будет требовать права
посмотреть разрушение Бастилии, присутствовать при рождении Гаутамы Будды
и чего-нибудь в таком роде. Я тут действительно увяз, как вы выразились.
Скажите, это очень худо - жить в вашем времени?
Чувствуя себя виноватым, я хлопнул его по плечу.
- Ну, не так уж и худо! Конечно, надо иметь удостоверение личности, -
не представляю, как вы будете его получать в таком возрасте. И возможно -
конечно, нельзя сказать наверняка - ФБР либо Иммигрантское управление
вызовут вас на допрос, поскольку вы все-таки что-то вроде иностранца,
проникшего сюда нелегально.
Лицо его перекосилось.
- Боже мой! Ведь это ужасно.
Но в этот миг меня озарила идея.
- Не обязательно... Слушайте, у Морниела есть удостоверение личности
- года два назад он поступал на работу. А свидетельство о рождении он
держит в ящике стола вместе с другими документами. Почему бы вам не стать
Морниелом? Он-то никогда не уличит вас в самозванстве.
- Ну, а его друзья, родственники...
- Родители умерли. Ни одного родственника, о котором бы я слышал. И,
кроме меня, как я вам уже говорил, никого, близкого к понятию "друг". - Я
вдумчиво оглядел мистера Глеску с головы до ног. - По-моему, вы могли бы
за него сойти. Может быть, отрастите бороду и покраситесь под блондина. То
да се... Правда, серьезная проблема - чем зарабатывать на жизнь. В
качестве специалиста по Метауэю и направлениям в искусстве, берущим от
него начало, много вам не заработать.
Он вцепился в меня.
- Я мог бы писать картины. Всегда мечтал стать художником. Таланта у
меня мало, но я знаю множество технических приемов живописи, всевозможные
графические нововведения, которые неизвестны вашему времени. Думаю, что
даже без способностей этого будет достаточно, чтобы перебиться на
третьем-четвертом уровне.
И этого оказалось достаточно. Совершенно достаточно. Причем не на
третьем-четвертом уровне, а на первом. Мистер Глеску, он же Морниел
Метауэй, - лучший из живущих художников.
1 2 3 4 5 6
нужно увидеть хоть что-нибудь похожее на вашу зрелую работу. Но мое время
подходит к концу, и...
- Знаете что? - Морниел щелкнул пальцами. - У Аниты там кошки, она
просила подкармливать их их в свое отсутствие и оставила мне ключ от
квартиры... Если я сбегаю наверх и принесу?
- Превосходно, - радостно отозвался Глеску, глянув на свой палец. -
Только, будьте добры, поскорее.
- Молниеносно. - Но затем, поворачиваясь к лестнице, Морниел
перехватил мой взгляд и подал знак - тот, которым мы пользовались,
совершая наши "покупки". Это означало: "Заговори ему зубы. Постарайся его
заинтересовать".
Тут-то я и сообразил - книга! Слишком много раз я видел, как
действует Морниел, и не мог не догадаться, что небрежный жест, каким он
бросил книгу на кровать, таил в себе все, что угодно, кроме небрежности.
Морниел просто положил книгу так, чтоб при желании можно было сразу ее
взять. Теперь он кинулся наверх прятать книгу, а когда время мистера
Глеску истечет, ее просто не удастся найти.
Ловко! Чертовски ловко, я бы сказал. А потом Морниел Метауэй
возьмется создавать произведения Морниела Метауэя. Только он не будет их
создавать.
Он их скопирует.
Между тем поданный знак заставил меня открыть рот и автоматически
начать болтовню.
- А сами вы рисуете, мистер Глеску? - это было хорошее начало.
- О нет! Конечно, мальчишкой я собирался стать художником - по-моему,
с этого начинает каждый искусствовед - и даже собственноручно испачкал
несколько холстов. Но они были очень плохи, просто ужасны. Потом я понял,
что писать о картинах много легче, чем создавать их. А когда взялся за
чтение книг о жизни Морниела Метауэя, мне стало ясно, в чем мое призвание.
Понимаете, я не только очень хорошо чувствовал суть его творчества, но и
сам он всегда казался мне человеком, которого я мог бы понять и
полюбить... Вот это меня тоже озадачивает сейчас. Он совсем... ну совсем
не таков, каким мне представлялся.
- Уж это точно, - кивнул я.
- Естественно, историческая перспектива обладает способностью как-то
возвеличивать, окружать ореолом романтики каждую выдающуюся личность.
Признаться, в характере мистера Морниела я уже вижу черты, над которыми
облагораживающему влиянию столетий придется как следует пора... Впрочем,
не стану продолжать, мистер Данцигер. Вы его друг.
- Почти единственный в целом мире, - сказал я. - У него их не так уж
много.
При всем том мысль моя работала, стараясь охватить происходящее.
Однако чем глубже я вникал в ситуацию, тем больше в ней запутывался.
Сплошные парадоксы. Каким образом Морниел Метауэй через пять веков
прославится благодаря картинам, если сам впервые в жизни увидел их в
книге, изданной через пять веков? Кто написал эти картины - Морниел
Метауэй?.. Так говорится в книге, и, поскольку томик теперь у него, он
действительно это сделает. Но он будет просто копировать. А кому же тогда
принадлежат оригиналы?
Мистер Глеску озабоченно посмотрел на свой палец.
- Времени практически уже нет.
Он бросился вверх по лестнице, и я за ним. Мы ворвались в студию, и я
приготовился скандалить насчет книги - без особого удовольствия, потому
что Глеску мне нравился.
Книга исчезла, кровать была пуста. И еще кой-чего не хватало в
комнате - машины времени и Морниела Метауэя.
- Он уехал! - задохнувшись, воскликнул мистер Глеску. - И оставил
меня здесь! Видимо, прикинул, что если войти в ящик и захлопнуть за собой
дверь, машина сама вернется в нашу эпоху!
- Прикидывать-то он мастер, - сказал я с горечью. Насчет такого я не
уговаривался и в таком предприятии не стал бы участвовать. - Пожалуй, он
уже прикинул и насчет правдоподобной истории, чтоб объяснить людям вашего
времени, как это все получилось. Да и в самом деле, зачем ему из кожи вон
лезть в двадцатом веке, когда он может быть признанной, боготворимой
знаменитостью в двадцать пятом?
- Но что будет, если они попросят его написать хотя бы одну картину?
- Он скажет, что труд его жизни окончен и он не чувствует себя в
силах добавить к этому что-нибудь значительное. Не сомневаюсь, кончится
тем, что он еще будет читать лекции о самом себе. Можете за него не
беспокоиться, он не пропадет. Меня вот тревожит, что вы здесь увязли.
Можно ли надеяться на спасательный отряд?
Мистер Глеску с убитым видом покачал головой.
- Каждый лауреат дает подписку, что он сам несет ответственность в
том случае, если возвращение невозможно. Машину запускают раз в пятьдесят
лет, а к тому времени какой-нибудь другой ученый будет требовать права
посмотреть разрушение Бастилии, присутствовать при рождении Гаутамы Будды
и чего-нибудь в таком роде. Я тут действительно увяз, как вы выразились.
Скажите, это очень худо - жить в вашем времени?
Чувствуя себя виноватым, я хлопнул его по плечу.
- Ну, не так уж и худо! Конечно, надо иметь удостоверение личности, -
не представляю, как вы будете его получать в таком возрасте. И возможно -
конечно, нельзя сказать наверняка - ФБР либо Иммигрантское управление
вызовут вас на допрос, поскольку вы все-таки что-то вроде иностранца,
проникшего сюда нелегально.
Лицо его перекосилось.
- Боже мой! Ведь это ужасно.
Но в этот миг меня озарила идея.
- Не обязательно... Слушайте, у Морниела есть удостоверение личности
- года два назад он поступал на работу. А свидетельство о рождении он
держит в ящике стола вместе с другими документами. Почему бы вам не стать
Морниелом? Он-то никогда не уличит вас в самозванстве.
- Ну, а его друзья, родственники...
- Родители умерли. Ни одного родственника, о котором бы я слышал. И,
кроме меня, как я вам уже говорил, никого, близкого к понятию "друг". - Я
вдумчиво оглядел мистера Глеску с головы до ног. - По-моему, вы могли бы
за него сойти. Может быть, отрастите бороду и покраситесь под блондина. То
да се... Правда, серьезная проблема - чем зарабатывать на жизнь. В
качестве специалиста по Метауэю и направлениям в искусстве, берущим от
него начало, много вам не заработать.
Он вцепился в меня.
- Я мог бы писать картины. Всегда мечтал стать художником. Таланта у
меня мало, но я знаю множество технических приемов живописи, всевозможные
графические нововведения, которые неизвестны вашему времени. Думаю, что
даже без способностей этого будет достаточно, чтобы перебиться на
третьем-четвертом уровне.
И этого оказалось достаточно. Совершенно достаточно. Причем не на
третьем-четвертом уровне, а на первом. Мистер Глеску, он же Морниел
Метауэй, - лучший из живущих художников.
1 2 3 4 5 6